Сладких снов, Юджи.

— Мы приедем лишь через пять часов, — выдохнул Мегуми, откидываясь на спинку сидения. Последовало недовольное мычание со стороны Юджи и Нобары. Длительные поездки не любил никто из них. Так еще и отправили их одних в один из небольших отдалённых городков на задание, а Годжо-сенсей так удачно свинтился куда-то. Конечно, ничто не отменяет факта, что у Сильнейшего по гору и своих проблем, но они-то его ученики. Все таки вся ответственность за их действия ровно падает и на него. — Вы как хотите, а я спать, — пожала плечами Кугисаки, скрестив руки на груди. Глубоко вздохнув, она прикрыла глаза, поудобнее устроившись в неудобном кресле. Итадори выудил из кармана свой телефон, намереваясь немного позависать в интернете. Всё-равно делать было нечего, а мемы с котиками всегда, хоть и не надолго, но поднимали настроение. Скосив взгляд, он посмотрел на Фушигуро, читающего какую-то книгу по... психологии? Название вызвало смешок у Юджи. «Тонкое исскуство пофигизма» говорило само за себя. Парень тут же вернул взгляд на телефон, почувствовав, как резко обернулся на него шатен. Через сорок минут беспрерывного листания инстаграма высветилось окошко с предупреждением о скорой разрядке телефона. Юджи шумно выдохнул, запихав телефон обратно в карман. Поезд слегка потряхивало, из-за чего голова Нобары съехала вправо, примостившись к стенке. Итадори, глядя на эту картину невольно самому захотелось спать, но сидя у него это дело никогда не получалось нормально. Вся спина и шея затекала от одного положения. Позвоночник казался каменным, а после растяжки всё тело охватывает невероятная боль. Парень почувствовал укол зависти, смотря, как девушка сладко дремала даже в такой позе, не чувствуя никакого дискомфорта. Глаза закрывались. Пейзаж за окном превращался в одно расплытое месиво, все цвета смешивались в один. Казалось, будто он не спал эдак дней два точно, из-за чего веки налились свинцом и открываться уже не хотелись. Будто его что-то специально завлекает в царство Морфея, медленно засасывая в темную глубину сладкого сна, что цеплялось за остатки сознания парня. А что оставалось сделать Юджи? Против воли своего тела не попрёшь, немного поспит и таким образом они придут до пункта назначения скоротав время. Он не сомневается в Мегуми, ведь тот точно не будет спать тогда, когда на его шее висят двое сонных и неряшливых друзей, да и разбудит когда надо одним своим пинком. Конечно, предназначенный лично для Итадори. Он думает, что это несправедливо по отношению к нему, но быстро забывает об этих мыслях. Тягучие руки уволакивали сознание Юджи, опуская на самое его дно. Казалось, стало намного теплее, будто его кто-то обнимал. Странно, подумал он. Такое он чувствовал почти впервые. Это невероятное чувство так приятно отдалось по телу, хотя руками и ногами он шевелить не смог. Будто его что-то сдерживало. Вдруг стало страшно. Что это и где он? Отдалённо он слышал какие-то звуки, и ему казалось, будто они небольшим эхом отдавались в голове. Неразборчивые звуки были словно под толщей воды. Однако иногда они больно били по голове своим нарастающим, и, в тотчас, утихающим тоном. Заболела голова. Кровь тут же прилилась к вискам, как когда он на свое семнадцатилетие резко отпил бутыль саке. Звуки медленно перерастали в обрывочные фразы какого-то... мужчины? Они отдавались каким-то тихим гулом на фоне. Кто это? Глубокий, такой чистый и мелодичный голос повторял имя Итадори, раз за разом становясь то громче, то тише. Юджи. Юджи. Юджи. Малыш. Мой мальчик. Казалось, голова скоро расколется на два отдельных полушария от всей этой какофонии звуков. Кто-то звал его по имени, но он так и не смог что-либо ответить. Затем прибавились еще и женские нотки вдали. Темнота поглощала сознание всё глубже, даже на миг показалось, что бесконечная пустота стала на несколько тонов темнее, — хотя куда уже тут чернеть... Хотелось убежать. Но что-то будто пыталось сдержать его на том месте: привязанный, неспособный издать и слово. Но, что было странно, тепло, что окутывало его стало ощущаться в разы чётче. Юджи снова постарался хотя бы попытаться что-нибудь сказать, но, к его огорчению, вышло лишь жалкое подобие мычания. И этот звук создал еще больший поток слов в его и без того раскалывающейся голове. Хотелось закрыть уши и свернуться калачиком. Он чувствовал себя беспомощным. Это чувство не было схоже с тем, когда он слышит внутри себя голос Сукуны. Голос отдавался гулом, внутренне словно отбиваясь от стенок черепа, заставляя Юджи сморщиться в лице. —... Малыш? И снова этот голос. Но в этот раз он был намного чётче и... мягче? Не было постороннего шума, не было никакого эха, словно не этот самый голос проникал под черепную коробку, копошась в мозгах пару мгновений назад. Он был как мёд для ушей. Сон? Видимо так, ведь более никак не объяснить этот момент. Либо же это были проделки Короля Проклятий, что по совместительству был его сожителем тела. — Привет, мой малыш. Приятный голос был вот совсем рядом, звучал над головой. Хотелось что нибудь сказать, но что-то будто не давало этому произойти. Да и конечностями до сих пор пошевелить не удалось. Захотелось открыть глаза. Узнать, кто этот самый обладатель тягучего и приятного голоса. Итадори даже показалось, что это самый красивый голос (красивее голоса Годжо-сенсея, но Юджи в этом никогда не признается) среди всех, кого он слышал. Мельком приоткрывая глаза, он почувствовал, как свет больно ударил его по неокрепшим глазкам. Вновь зажмурившись, по краям глаз выступили бусинки слёзок. Итадори почувствовал, как чьи-то теплые руки смахнули их. Если это сон, то почему все ощущается так, словно это наяву? При повторной попытки открыть глаза, не ощутилось былого дискомфорта со светом. Слегка проморгавшись, Юджи видит перед собой того самого обладателя приятного голоса. Что-то странное разрасталось в груди у Итадори, когда он всмотрелся в черты лица человека перед собой. * Итадори никогда не интересовался тем, кем были его родители и куда они пропали. Довольствовался тем, что однажды сказал ему его старик: «Они погибли когда ты был маленьким». К слову, после этого его мало интересовали подробности. Какая уже разница если их всё равно не будет рядом? Должную родительскую заботу он не получал, изредка получая лишь поучительные бравды от дедушки; что можно делать, а что нельзя. Конечно, половину из них он слушал, но для него это всегда было слышно, словно ворчание старика. Да и Юджи сам отказался перед смертью дедушки что-либо узнавать о родителях, когда тот решил о них заговорить. Жалеет? Конечно нет. Быть может на задворках сознания он в действительности любопытствует о том, какими на самом деле они были, но, в принципе, не столь оно было и важным. Сфокусировав слегка размытый взгляд, он заметил свое лицо перед собой. Своё ли? Но оно точь в точь ведь похоже на него самого: розовые пряди волос, такие же карие глаза, отливающие красивым янтарём. Форма лица и глаз схожее. Очки. Очки? Он точно может сказать, что это не он сам, но... — Хэй, малыш Юджи, привет. Итадори внутренне вздрогнул. Что это? Почему так тягостно становится в душе, слыша столь приятный, для ушей, голос? Тяжесть темными ошметками разрастается в ком где-то в горле, который Юджи старательно пытался сглотнуть. Первое, что пришло в голову Итадори, это «Папа». Он в жизни не видел лица своих родителей, ведь сам он их показать не просил, да и дедушка не наровился их показывать. Юджи долго не сводил глаз с лица мужчины, который снял с себя очки, отложив их на стол у компьютера. Мягкое движение пальцем по пухленькой щеке отрезвило рассудок Юджи, слегка вздрогнув телом. — У меня что-то на лице? — розововолосый мужчина тихо рассмеялся, — Так сосредоточенно смотрел на меня, будто на чужого. Мог ли Юджи сказать ему, что на самом деле так и есть? Нет, конечно. Быть может разум не врет и это в самом деле его "отец", но одно другого не отменяет. Итадори уже совсем не задумывается о том, сон ли это. Все его былые сны блекнут на фоне этого. Цвета настолько яркие и сочные, что хочется рассмотреть все до мельчайших деталей. Плохо лишь то, что руками и ногами до сих пор двигать трудно, как оказалось, из-за обернутой, вокруг них, ткани. Это пелёнка? Он что, на руках у этого мужчины? Похоже, Юджи никак теперь не сможет называть его по другому, кроме как "этот мужчина". Вся ситуация была из ряда вон выходящего, поэтому он просто старался выровнить свое учащенное дыхание. Странное чувство страха, мелькающее где-то внутри сдавливало маленькое сердце этого тела. Хотя это ведь его тело. «Действительно ли это мой сон?» Мужчина вновь протянул руку к маленькому лицу перед собой, пальцем легонько тыкая в пухленькую щечку. Итадори-младший моргнул. — Ты не хочешь кушать, а? — мужчина тепло улыбнулся, из-за чего сердце Юджи кольнуло. Мужчина прошел на кухню с малышом на руках, доставая из высокой полки смесь для младенцев, — Сейчас покушаем, подожди чуток. Одной рукой орудовать было трудно, однако вскоре Юджи удивился. Мужчина точно отточенными движениями лаврировал между бутыльками, и Итадори-младший не понял, как у него через минуту во рту оказалась бутылка. Опешив от быстрых телодвижений он подумал, что это странное для него положение. Однако то ли это был рефлекс, то ли еще что-то младенческое, но Юджи автоматически начал пить молоко. Точнее разбавленную смесь, но он постарался думать об этом меньше всего. — Пей-пей. Скоро ты уже будешь совсем большим. На самом деле Юджи даже успел расслабиться. Медленное покачивание, наряду с тихой звучной колыбельной и теплота, которую парень никогда не ощущал прежде. Нет, он обнимал многих и его обнимали многие. Но до этих самых пор он не ощущал настолько нежных ощущений от кого-либо. Чувство, гнетущее где-то внутри груди больно заныло. Почему-то Юджи почувствовал себя очень одиноким. Он не знал что чувствовать к человеку напротив. Однако парень мог с уверенностью сказать, что этих мгновений в его жизни очень не хватало. Внезапная грусть охватила сполна маленького малыша. — Наелся? Вот и хорошо, — Розововолосый закинул в мойку бутылёк и развернулся на пятках, идя в сторону своего кабинета. — Джин. Однако ему не дали дойти до нужного места. Это был его отец, преградивший путь. Юджи долго смотрел на своего деда, опешив от его лица, что не было обрамлено глубокими морщинами. На секунду он захотел убежать: его дедушка стоял тут, живой. Горько улыбнувшись про себя, он стал тихо наблюдать за происходящим. Взрослый мужчина, на голове которого проступали редкие седые волосы угрюмо глянул на своего непутёвого сына. Чуть настороженно опустив взгляд на ребенка в его руках, он нахмурился. — Да, отец? Если ты на счёт неё, то я не буду и слушать. А Джин улыбнулся, словно ничего не произошло. Васуке продолжил: — Ты можешь жить как захочешь. Ты можешь жить с кем захочешь. — Я знаю. — ... Но брось ты уже эту женщину. Она не та, которую ты знал, — Юджи заметил, как острый взгляд деда впился в упор на него. Стало не по себе, — Если ты будешь рядом с ней, в конечном итоге ты умрёшь. — Стой-стой, не говори о таких вещах напротив Юджи, — Джин поднял малыша перед собой. Маленькие янтарные глазки смотрели прямо на него, — Говорят, младенцы запоминают куда больше, чем мы думаем. Лицо мужчины с ребенком чуть сморщилось от последующего крика. — Я знаю, ты хотел ребёнка, но именно с Каори у тебя не вышло! — старик взмахнул руками, — Ты ведь знаешь, что её смерть была- — О чём это вы, дорогой свёкр? Женщина неожиданно подошла к ним и вмешалась в перепалку. Женщина, глаза которой были словно у мертвой рыбы, смотрели на Васуке. У Юджи по спине пробежался холодок. Трель в груди стала еще сильнее, а дыхание неровным. Лоб женщины обрамлял ужасный шрам. Юджи хотел убежать, но лишь сильнее укутался в руках отца, словно это действие смогло бы его как-то защитить. Осознание, как холодная вода, неожиданно окатило его с головы до пят. Итадори Юджи уже видел похожее существо раньше. Он не просто видел, ему приходилось не раз сражаться с ним. Были ли еще между этими людьми, о которых Юджи думал, параллели, кроме этого страшного шрама посреди лба? Он не хотел, чтобы его внезапно появившаяся в голове теория подтверждалась. Итадори внутренне старался успокоиться и продолжить слушать странную перепалку его отца и деда. Женщина смотрела словно сквозь Васуке, однако обращалась именно к нему. Взрослый мужчина сжал кулаки и снова перевел взгляд на сына. — Ты меня услышал. — Я никогда не желал тебя слышать. — Ты неисправим, — Васуке тяжело вздохнул, почти бессильно посмотрев на маленький сверток в руках Джина, — в конце твоего пути, который ты выбрал, неизбежна твоя смерть. Поэтому, — старик перевел взгляд на улыбающуюся Каори, всё еще ожидающую немного поодаль, — ты тоже умрёшь. — Жизнь каждого человека недолговечна, поэтому у них есть свойство умирать, дорогой свёкр, — женщина подошла к своему мужу, нежно положив руку тому на плечо. Итадори-младший хотел зажмуриться. Всеми силами стараться не смотреть на это существо, что звалось его матерью, но тело не слушалось. С каждой секундой, что он смотрел на неё, его уверенность в том, что это то самое проклятие только крепло. Хотелось убежать. Нет, это не его родители, это все сон, так лишь разыгралась его фантазия. Было до дури жутко. Маленькое тело дрожало. Паника охватила сполна, когда женщина, смотрящая блеклыми глазами на ребенка, открыла свой рот, обращаясь к Юджи. . . . . Картинка поменялась. Было больно, из-за чего малыш на полу безостановочно плакал. Никого рядом не было. Языки пламени со всех сторон окутывали беспомощного младенца. Вся комната была верх дном: кроватка перевернулась, шкафы и тумбочки опрокинуты, шторы разорваны. Юджи подумал, что сейчас умрёт. Он никогда в жизни не чувствовал себя настолько недееспособным. Ужаснейшее чувство, закрадывающееся под корку черепа и съедало изнутри. Почему он лежал на полу? Не было тепла, за которое он цеплялся все это время, которое давало ему чувство защищенности от всего мира. Не было никого, кто прямо сейчас смог бы защитить Юджи от скорой смерти. Огонь перескакивал с мебель на мебель, разрастаясь в размерах. Постепенно становилось труднее дышать. А единственное, что он мог делать, хоть и неконтролируемо, так это плакать, своеобразно звать о помощи его отца или деда. Возможно даже и того существа. Дверь, которая полыхала в огне, неожиданно распахнулась. Некто поднял его с пола, но даже с зажмуренными глазами парень как-то с легкостью угадал кто это. Нежно положив на маленькую голову большую руку и крепко прижав к себе малыша, мужчина ловко лаврировал среди разгорающегося мусора под ногами в этом доме. Однако не без ран — лицо, ноги и руки мужчины были в ужасных ожогах. Юджи заволновался. Он ощущал странную смесь эмоций на данный момент, но уж точно не хотел смерти человека перед ним. Пусть он знает его лишь каких-то пару часов. Смерть. Юджи ненавидел это слово. Но он точно ощущал, как она по пятам следует за этим мужчиной. Как бы он не старался спасти его, все равно он был заперт в этом детском теле, неспособный даже сказать что-то. Он лишь мог плакать, однако это был не его плач. Плакало тело, его маленькая душа, которая чувствовала все. Юджи лишь беспомощно мог смотреть сквозь заслезившиеся глазки, как Джин медленно чахнет. Мужчина давно положил на ребенка мокрое полотенце, но Итадори видел даже сквозь него. Дом был поистине огромным, в три раза больше дома, где он жил вместе с дедушкой. И он полыхал в огне. Конструкция под ногами и над головой стала прогибаться. Розововолосый мужчина отчаянно старался добраться до двери, что вела к улице. Голова стала сильно кружиться, а дышать стало совсем нечем. Однако он не смог. Ему преградила дорогу Каори. Любовь всей его жизни. Джин в тот момент сразу понял, что твориться вокруг. Не нужно было никаких слов, чтобы описать все творившееся. Он давно знал, что той Каори, которую он любил, давно нет. Его Каори давно умерла под колесами машины в той страшной аварии, и там же осталась навсегда. Мужчина горько улыбнулся. До сего момента он просто не мог себе в этом признаться. Женщина протянула руки, безмолвно улыбнувшись мужу. Джин понял, чего она хотела. Он сильнее прижал к себе ребенка, отчаянно выискивая выход из горящей комнаты. Дышать становилось совсем нечем. Голова ходила ходуном. Кашель, что першил всю носоглотку, словно наждачкой, внезапно застиг Джина. Казалось, еще чуть-чуть, и он потеряет сознание. Буквально через мгновение женщина улетает в крощащуюся стену: Васуке, стоящий позади нее с лопатой в руках грозно смотрел на своего сына. — Чего сидишь? Пошли! Джин дрожащим взглядом посмотрел на Каори. Секундой позже его вновь растормошил старик, схватившись за его руку. — Ты хочешь помереть?! Если нет, то вставай! Юджи казалось, что он впервые слышит столь отчаянный выкрик от своего старика. Сердце сжалось внутри ребер и он перевел свой взгляд на отца. Чего Васуке не ожидал, так это того, что его сын всучит ему в руки завернутого малыша и на негнущихся ногах пробежал мимо него. — Что- Джин повалил Каори. Как оказалось, та уже оклемалась и хотела ответно броситься на старика. У женщины был нож. — Беги..! — Джин хрипло закричал. Опешив от такого, взрослый мужчина подбежал к сыну. Тот все еще сдерживал своими руками существо, что контролировало тело женщины. Алая кровь каплями струилась изо рта Джина прямо на безэмоциональное лицо Каори. Васуке хотел было подойти к сыну, но вовремя заметил нож, что был воткнут в живот сына. Руки, сжимающие тело его любимой, дрожали. Джин всеми силами сдерживал это существо от Юджи и отца и крикнул, вложив в это действие остаточный воздух. — БЕГИ ТЫ УЖЕ! Юджи видел наполненные слезами глаза своего отца. Он всеми фибрами души желал быть с отцом, он тянулся к нему, плакал, кричал, внутренне просил уйти вместе с ними но безуспешно. . . . . Картинка вновь переменилась. Был виден лишь подбородок его старика, что бежал безостановочно, петляя между закоулками улиц. Итадори чувствовал в душе ужаснейшую тяжесть, что он чувствовал в своей жизни лишь единожды — когда этот самый дед умер. Эти чувства не были ни на что похожи. Поэтому он сразу их узнал. Тоска? Грусть? Отчаяние? Нет, все вместе взятое. Он уже не видел лица Васуке: то расплылось и стало нечетким. Такое родное лицо, которое он уже не видел почти два года... Он действительно соскучился. Зрение погрузилось в темноту. Юджи вздохнул, хотя сделать даже глоток воздуха было трудно. Он видел это собственными глазами. Его не-мать была проклятием. Неужели Кендзяку добрался до него даже тогда? Юджи мог подумать о чём угодно, однако в тот момент его стал мучить до банального лишь один вопрос: «Надо ли было ему рушить его семью?» Неважно. Всё неважно. Он чувствовал вину за то, что отказывался узнавать от старика об отце, о матери. Наверное из-за того, что с детства Итадори винил их за неучастие в его жизни, когда все одноклассники были с родителями, а он без них. Видимо так оно и есть, потому что Юджи уже и забыл причину давно возникшей обиды. Вспоминая последние мгновения своего отца, он почувствовал боль в голове. Внезапная мигрень застигла врасплох парня, из-за чего он сильно зажмурился. Он даже заплакал. Он вновь захотел почувстовать то родное ускользающее от него тепло, что дарил ему его папа. Итадори пообещал себе посетить кладбище, на котором лежали его родители. Он посещал его лишь в детстве с Васуке, но последние десять лет он даже не вступал на ту землю. Яркие карие глаза, точно похожие на его. Юджи казалось, что у Джина они светились от счастья ярче всех. * Темнота постепенно рассеивалась. Итадори подумал, что он вновь увидит какие-то страшные моменты прошлого. Возможно, он даже снова увидит лицо его дедушки или отца. Звуки резко наполнили его разум, из-за чего парень сильно зажмурился. Какофония звуков наполнила разум парня, больно отбиваясь внутри его головы. Видимо, его начавшаяся мигрень все ещё давала о себе знать. Его кто-то тряс. Кто это? На самом деле это было даже больно. На задворках сознания он слышал чей-то голос. Даже два или больше. Тот звал его. — Итадори! А, это был голос Фушигуро. Его друг. А второй была, наверное, Кугисаки. Юджи не хотел открывать глаза. Казалось, он цеплялся за эту разделявшую грань между сном и реальностью, отчаянно не желая возвращаться туда, где опасность поджидала его на каждом шагу. На самом деле так оно и было бы, если бы не его здравый рассудок, который взывал принять действительность. Итадори медленно раскрыл глаза, смаргивая накопившуюся жидкость. Мутным взглядом встретившись с обеспокоенными глазами Мегуми, Юджи неспешно улыбнулся. В каком-то смысле ситуация показалась даже смешной. Чувство потерянности медленно отступало, но осадок грузом висел на душе. Он вытер рукавом слезы и собрался размять свою шею. Нахмуренные Фушигуро и Кугисаки по очереди спрашивали о самочувствии парня. Ей богу, выражение их лиц показалось Юджи очень похожими, из-за чего тот тихо рассмеялся. — Просто плохой сон, ничего более. Вот что он ответил в тот момент, пока пытался собрать кусочки воспоминаний в своей голове, что он видел во сне. Было ли это сном? Он не знает точно. Буквально через несколько минут события, что так явно производились в его голове стали постепенно блекнуть. Уже через двадцать минут, когда пришел момент выходить из поезда, он не мог с точностью рассказать о сне, что видел. Воспоминания стали обрывочными, из-за чего Юджи то и дело задавася вопросом «А было ли это во сне на самом деле?». Только отчаянные карие, точь в точь его, глаза то и дело всплывали перед глазами. Парень мог только усмехнуться. Было ли это тем самым моментом, когда он терял воспоминания после любого сна, который он видел? Идя вдоль улицы вместе с друзьями, парень раз за разом прокручивал в голове единственный момент, который он не забыл даже спустя два часа. Итадори чувствовал липкий холод и мелкие мурашки по спине каждый раз, когда вспоминал этот момент. Женщина, положившая руку на плечо мужчины, немного нагнулась. Мертвые глаза, что смотрели точно прямо в душу, словно обращалась именно к нынешнему Юджи, смотрящему на нее в ответ в теле ребенка. Её изящные губы изогнулись в попытке заговорить. «— Сладких тебе снов, Юджи».