Лиличка

Руки тряслись. Лиличка.. Комната - глава в крученыховском аде. Вся комната пропахла едким дымом, а сам он, Маяковский, сидел перед исчерканным листком и смотрел в пустоту. Изо рта потихоньку капали слюни, размывая листок и чернила, которыми он писал. Лиличка.. Как хотелось быть с ней, любить, целовать в шею, одним словом, быть счастливым. А ему это не суждено. Отнюдь не то, быть поэтическим маргиналом и работать за дачу. А хуже, за деньги, за никчёмную славу, ненужную славу. Но за признание. Как смешно и как комично это одиночество, когда дует ветер и ночь, так это поэтично! Маяковский засмеялся. Не это ли воспевал Байрон, Пушкин, отжившие поэты, отживших веков? Что имели они, что знали они про грёбанное одиночество в ночи? Разе знающий, что это, станет воспевать этот ад в ямбах и хореях? Бог! Синоним к цирку, клоуну, но никак не к высшей силе. Сигареты кончилась, перестав дымиться. Он так и сидел всю ночь, не в силах сдвинуться с места, из-за боли. Рассветало. Комнату озаряли пока несильные лучи бледного солнца, приносящие больше холодна, нежели тепла. В Москве начался новый день, день постреволюционный. Без императора, а с сильной, устойчивой советской властью. К мандатам почтенья нету... А только настроения не было писать про политические свершения, тело ужасно болело. Он свалился со стула на пол, сильно ударившись плечом. В открытое окно сильно подул ветер, растрепав жалкие и прозрачные занавески. В дверь постучали. Господь Бог, избавь меня от людей! Ей-богу, всё что угодно, только не заказы на прокламации! Думал Маяковский. Снова раздавался стук. Поднявшись с родного пола, он открыл дверь. - Серж? И по глазам узнаю, кто ты. Проходи. - Он впустил Есенина и сразу закурил трясущимися руками, чтобы вновь казаться обычным. - Конгломерат политики и общности? Любви? - Есенин иронично разглядывал старую комнату, искренне стараясь не замечать окурки, пустые бутылки и разбросанную бумагу. - Я не успел убраться.. Прости, Серж. - Пощёчина общественному вкусу. Притворяться ты умеешь хорошо, - Есенин прошёл дальше и закрыл дверь. - Очень хорошо. - Прекрати. - Маяковский подошёл вплотную к Сержу и немного сжал его воротник. - Что ты творишь? Бальмонт не угодил? - И тут Маяковский прижал Сержа к себе, и поцеловал прямо в губы, не выпуская его. - Они узнают, Серж, узнают. Я не хочу как Мандельштам, пожалуйста, прекрати! - И пусть. Убью за тебя, - сказал Есенин, продолжая обнимать своего мужа.