"Табак с привкусом смерти"

Прошлого теперь нет. А может, никогда и не было. Искать его можно среди панелек, окликать в сомнительных подворотнях, но я не стану ворошить то, что стоит похоронить. А про будущее можно и не заикаться — его нет ни у кого. И если вы всё ещё убеждены в обратном, то почитайте на досуге про внезапные смерти. Скоротечность жизни меня не пугает, я давно смирился, что старушка с косой придёт ко мне ночью и удушит костлявыми пальцами. Быть может, она уже любезно распахнула тёмные полы грехов предо мной, только стоит обернуться и «цап» — ты уже в пучине безысходности. Но все знают, что даже в ситуации где нет дверей, есть правило «но». И у меня тоже есть одно «но». Это он. С волнами Японского моря вместо волос, с целым небом в глазах, даже смех его я путал с пением птиц. Володя потухает на моих глазах. Бархатные руки трясутся, точно огонёк на ветру, а плачет он, как мне показалось, не слезами, а воском. «Свеча» — подумал тогда я. Свечи горят ярко, почти ослепительно, они помогают людям найти путь в полной темноте, затем сгорают от того, что освещали заблудшим дорогу, от того, что горели так буйственно, как могли. Мы идём молча, но я слышу мысли Вовы. Он думает о тех деревьях, что растут на обочине, восхищается их изяществом. Он думает о мокром асфальте, который тоже, вероятно, что-то чувствует. Он думает о слишком скудном свете от фонаря и о том, как это походит на ужастик. Он думает обо мне. Что? Почему? Невольно замедляю шаг, спешно доставая из рюкзака пачку «Rothmans», щёлкаю пару раз зажигалкой и блаженно прикрываю глаза. С каждой выкуренной сигаретой я уточнял место и время моей встречи со смертью. Володя сначала противился этому, но вскоре махнул на меня рукой сказал: «Я не собираюсь тебя спасать». И ради этой фразы я снова и снова опустошал пачки. Потому что мой личный ангел хранитель давно дал мне пощёчину и исчез. Но Вова не отрёкся. Сколько раз я ему намекал, что нужно спасать не жалкого беспризорника, а себя и только себя. Он закрывался от меня наушниками с кошачьими ушками сверху ободка и слушал k-pop. — Дай мне тоже. Я перестал чувствовать землю под подошвой. В каком-то аниме подобное явление называли свободой. Свободу я не почувствовал. — Ты шутишь, Вов? - подхожу совсем близко и верчу сигаретой перед его лицом.- Ты что, хочешь сказать, что просишь у меня сигарету? - не дышу, погружаясь на самое дно чужой радужки. — Да, хочу. - непривычно настойчивый голос и слишком громкий для ночной идиллии. Сказать в ответ хоть что-то я не успеваю. Володя юрко перехватывает сигарету, зажав её меж пальцев с маникюром, делает затяжку. И снова эмоция даже не успевает вспыхнуть в моей голове, как этот чёртов искуситель уже сжимает ледяными ладонями мои щёки и притягивает к себе, ещё секунда и… терпкий вкус табака отдаётся на языке вместе с ароматом мятного орбита в носу. Всё заканчивается так же быстро как и началось. — — Я фатально потерян.- голос почему-то охрип, ещё и по спине мурашки бегают из-за асфальтного холода. Надо вставать, мы просидели на трассе минут тридцать после поцелуя. — Я тоже. - Вова на меня не смотрит, а бегает взглядом по тёмному лесу. — Но ведь ты так ярко горел для меня совсем недавно. — Я горел для тебя и потухну тоже для тебя.