Сладость, что иногда бывает горька

Лиззи нужны были эти документы. Нужно было удостовериться, что все, что делает Аларик не отговорки. Но как пробраться незаметно… Хоуп… Хоуп! Головная боль Элизабет Зальцмен. Для Лиззи трибрид не просто влюбленный объект. Хоуп Майклсон — это вся жизнь Лиззи. Весь смысл не терять самообладание. Не срываться на кого-то, не причинять боль близким. Хоуп — это самые сильные защитные чары от злости. Зальцмен поняла, что может и Хоуп чувствует тоже самое, потому что именно Лиззи вернула человечность Хоуп. Именно она растопила весь лед в сердце Майклсон. И поэтому трибрид обязана ей. Хоуп — это сосуд всех негативных чувств Лиззи. Именно в ней она все хранит. Именно Хоуп Майклсон знает настоящую Лиззи. Ее настоящие эмоции. Никто не способен успокоить Лиззи, кроме Хоуп. Кроме ее трибрида. *** — Лиззи? Что мы здесь ищем? — Хоуп оглядывает знакомый кабинет Аларика. Все же в ее тонне есть нотки дерзости. — Кое-какие документы. — задумчиво произносит блондинка, роясь в ящиках письменного стола. Сифон замирает, услышав приближающийся стук ботинок. —Хоуп? Ты слышишь? — блондинка оборачивается на спокойного, рассматривающий на ногти, трибрида. — И что? — И Лиззи в ненужный момент тает. Но стуки начинают раздражать, как и Хоуп. — Ты же помнишь, что мы не должны находится здесь. — Что ты предлагаешь? — Зальцмен лихорадочно рассматривает все возможные варианты. — Шкаф! Хоуп раздражающе покосилась на шкаф, а потом на Лиззи. — Мы не поместимся… — Прячься. Быстро! — Майклсон встала в шкаф. Дверь в кабинет уже кто-то открывал. Элизабет сразу же вжалась в Хоуп. Чужое дыхание будоражило. Чувствовать дыхание Хоуп еще сильнее. Лиззи не знала куда деть руки, поэтому положила их на чужие плечи. — Лиззи? — шепот и горячие, обжигающие дыхание ударило в ухо. Блондинка судорожно выдохнула. — Конечно, это… не уместно… в данном положение, но, — Хоуп осторожно провела пальцами по чужое щеке. — Я думаю, что люблю тебя. Уже давно. Сердце Лиззи остановлюсь, но вскоре забилось в разы быстрее и Хоуп чувствовала это. Она мечтала о признание Хоуп. Ей снилось это, но когда Лиззи встает на кровати с утра, то понимает, что это сон. — Ты знаешь, Хоуп, что это взаимно.— Лиззи ведет руку к рыжему затылку, притягивая еще ближе. Губы сливаются в сладкой истоме. Они прижаты так близко. Любить Хоуп не просто. Особенно тогда, когда переживаешь с ней потерю человечности. Это самое трудное. Любить Хоуп — это сладость, таящая во рту сразу же, когда кладешь на язык. Сладость, что никогда не заканчивается. Любить Хоуп — это каждый день новые приключение, это каждую неделю букет цветов. Это каждый час прожитый в любви. В сладости, что иногда бывает горька. Любить Лиззи не просто. Особенно, когда она выплескивает каждую обиду наружу. Когда может обидеть любым словом Хоуп. Но Майклсон не огрызается в ответ. Внутри она обижается, но снаружи держит ледяную маску. Все так же спокойно смотрит, как Лиззи приближается, чтобы сново сказать что-то едкое, но она лишь целует Хоуп и извиняется — извиняется-извиняется. Трибрид обнимает Зальцмен, когда Аларик или Джози не могут уделить ей минуту. Когда они сново говорят, что Лиззи стерва. Но она вовсе не стерва, и лишь Хоуп это понимает. Хоуп Майклсон — это все что нужно Лиззи.