Карты на желание.

Тихая декабрьская ночь. Ни луны, ни звёзд не видно из-за застилающих небо облаков. На улице во дворе питерского дома-колодца слабо мерцает фонарь. Слабый отсвет пробивается сквозь прозрачные шторы на кухне. В помещении темно, и только это слабое свечение разгоняет скопившуюся вокруг двух квартирантов мглу. Свет включать не хотелось, спать — тоже, хоть время давно перевалило за полночь. Поэтому юноши сидят в тишине и темноте, слушая мерное постукивание настенных часов, и пьют чай. – Федь, – тихо зовёт Гоголь сожителя. Тот поворачивает голову в его сторону, вычленяя из густой тьмы бледное лицо, обрамленное пепельными волосами. – А давай в карты? На желание, – Николай расплывается в заискивающей улыбке, не предвещающей ничего хорошего. Достоевский, на свой страх и риск, отвечает: – Почему бы и нет? – Гоголь широко улыбается, хищно щурясь. – Минуту, – он встаёт с места и устремляется в комнату. Фёдор слышит, как тот копается в своих бесчисленных вещах, тихо ругается, ничего не видя в темноте квартиры, но свет включать не стремится. Наконец, из-за стены доносится радостное: «Ага!» — и вот Николай вновь появляется в дверном проёме кухни, сжимая в руке колоду карт. Он садится за стол напротив оппонента, включает настольную лампу, благодаря чему в помещении уже не так темно, хоть свет лампочки не такой уж яркий, и принимается тасовать карты. Те тихо шуршат в его умелых руках, пока блондин напевает себе что-то под нос, не переставая хитро улыбаться. – В переводного? – спрашивает он. Достоевский молча кивает. Играют неспеша, вдумчиво, словно эта игра — нечто более серьёзное, чем просто забава, способ развлечься. Достоевский выглядит серьезно, просчитывая каждый свой шаг, а Гоголь не перестаёт улыбаться. Ближе к концу игры он и вовсе расслабляется, будучи заведомо уверенным в том, что победит. Так и случилось: последняя карта Николая легла на стол раньше карты Фёдора, оставив того «в дураках». Достоевский снисходительно улыбается, глядя на развесёлого Гоголя. Разумеется, он блефовал. И разумеется, Фёдор понял это ещё с первых минут игры, если не раньше. Но чего ему стоит этот глупый проигрыш в не менее глупой игре, построенной на сплошной удаче? – Так, каково твоё желание? – спрашивает Достоевский. Николай лишь ухмыляется, поднимаясь с места. Фёдор с интересом следит за каждым его действием: как он подходит к нему, встаёт за спиной и складывает руки на чужих острых плечах. Гоголь склоняется ближе, опаляя дыханием кожу и вызывая мурашки. Горячие губы прихватывают мочку уха, слегка кусая. – Ты — единственное моё желание в этом мире, – шепчет Николай. Он горячо целует чувствительную шею Достоевского, заставляя того шумно вдыхать воздух сквозь зубы. Чуть прикусывает и оттягивает кожу, оставляя багровые отметины. От шеи переходит к худым плечам, оставляя лёгкие поцелуи и на них. Фёдор оборачивается, ловя взгляд светлых глаз, блестящих в полутьме, а после смотрит на тонкие николаевские губы и секундой позже целует их, ощущая их мягкость и податливость. Николай отвечает мгновенно. Он обхватывает лицо Достоевского руками, и тот поднимается с места, стоя напротив Гоголя. Стол жалобно скрипит, когда Николай в наглую усаживает Фёдора на деревянную поверхность, вставая между чужих разведенных ног и не переставая целовать испещренные мелкими ранками губы. Достоевский распутывает длинную косу Николая, запуская в светлые волосы пальцы. Гоголь попутно расстёгивает пуговицы на фёдоровской ночной рубашке, горячими руками касаясь плавных изгибов тела. Разрывает поцелуй, вновь терзая губами шею Фёдора. Тот тяжело дышит, стягивая пепельные волосы на затылке. Гоголь спускается ещё ниже, языком очерчивая незамысловатые узоры на чужой груди, прикусывая соски и слыша, как рвано вздыхает от его действий Достоевский. Гоголь опускается на колени, тяжело дыша и снизу вверх глядя на раскрасневшегося Фёдора. Он ухмыляется, ловя мутный взгляд того, и дразняще трётся щекой о чужой стояк сквозь одежду. Из груди Достоевского вырывается глухой стон. Не отрывая взгляда от партнёра, Николай приспускает его штаны вместе с нижним бельём. Медленно проводит языком по всей длине органа, внимательно следя за выражением лица Фёдора. Тот закрывает глаза, и Гоголь видит, как трепещут темные ресницы. Когда Николай обхватывает губами головку, Достоевский прикусывает губу, сдерживая стон, и крепко сжимает волосы на затылке белобрысого. Тогда последний берёт половину длины, медленно посасывая. Фёдор запрокидывает голову назад, выгибаясь и толкаясь глубже. Гоголь принимает его, насаживаясь до конца и глядя вверх из под опущенных ресниц. Достоевский наматывает длинные волосы на кулак, настойчиво тянет вверх и Николай послушно поднимается на ноги, предварительно с пошлым звуком выпустив член изо рта. Стоит их лицам оказаться на одном уровне, Фёдор без стеснения целует партнёра. Дрожащей рукой стягивает чужие штаны, после чего тут же закидывает руки на плечи и обхватывает ногами талию. Гоголь широкой ладонью сжимает оба их плотно соприкасающихся члена, подстраиваясь под определенный темп. Фёдор утыкается лбом в плечо Николая, а он осыпает поцелуями шею того. Приближаясь к разрядке, Достоевский сбивчиво целует Гоголя. Их дыхания смешиваются, движения Николая постепенно становятся всё более хаотичными, а Фёдор уже не сдерживается, царапая ногтями чужую спину и постанывая. Почти одновременно они достигают пика. С глухим стоном куда-то в губы Николая изливается Фёдор, а вслед за ним и Гоголь. Тяжело дыша, Николай кладёт подбородок на тёмную макушку. Тело наливается приятной усталостью. Одежда липнет к мокрому телу, чёлка спуталась и лезет в глаза, но особого значения это сейчас не имеет. Некоторое время они так и стоят, приводя дыхание в норму. Через несколько минут Николай отрывается от Фёдора, заглядывая в лицо того. Гоголь вновь целует его, на этот раз лениво, медленно. После отстраняется, улыбаясь, подхватывает Достоевского на руки и идёт до ванной комнаты. Быстро смыв с себя последствия карточной игры на желание, оба возвращаются в спальню, где, уставшие, засыпают, стоит телам соприкоснуться с мягкой поверхностью матраса.