Партия в карты

      Николай Гоголь никогда не проигрывал в карты. С самого детства, начиная с безобидных игр на конфетки с детьми из соседнего дома до нынешних — с однокурсниками на крупные суммы, он умел воспользоваться своей способностью достаточно незаметно и полезно, одерживая очередную победу даже не столько ради денег, сколько ради азарта. В университете, не самом примечательном, в который Николая «занесло» по воле случая, или, как говорили все, кто знал его хоть несколько часов — «по-гоголевски», неожиданно и непонятно. Его не интересовала учёба, как и будущая профессия, а вместо посещения лекций Николай устраивал мелкие дебоши в университетской столовой, подбивая первокурсников на игру в карты, и одному Богу было известно, почему его до сих пор не выгнали с треском.       Фёдор Достоевский никогда не принимал участия в бесполезных, по его мнению, партиях. Его интеллект намного превышал средний уровень, и любое действие оппонента читалось, как на ладони — без особых усилий. Ненужные победы с неинтересными соперниками — для чего подобное времяпрепровождение, если можно продолжить составление плана, ставшего целью жизни? Этот не примечательный университет — лучшая возможность свободно заниматься необходимым, оставаясь лучшим среди всех, при этом посещая проповеди каждое воскресенье, а город — неприметный и тихий, способствовал ходу мысли. И всё бы ничего, если бы главный клоун университета не стал единственным человеком, чьи цели и задачи Фёдор не смог прочесть с первого взгляда — слишком сумбурно было его поведение, слишком непредсказуемы действия. Всего одна партия ничего не изменит, не так ли?       Николай Гоголь никогда не проигрывал в карты. До этого дня. Две шестёрки, одна из которых — козырная, лежали на столе, крестом оповещая — череда побед завершена. Ни один ход не помог, ни единое изменение в свою пользу, никакая фальсификация, всё было замечено и переведено в чужую пользу. Сжимая в руках половину оставшейся колоды Николай широко улыбнулся, казалось, даже шире, чем обычно, пусть это и было почти невозможно, переходя на громкий смех, не пропитанный тем безумием, которое свойственно проигравшим гениям в фильмах — искренний и чистый.       Звонкий голос пронзил тишину, словно церковный колокол, сводя с ума наблюдающих и заставляя Фёдора слегка усмехнуться в ответ. Кажется, одной партией они не ограничатся. Фёдор Достоевский принимал участие почти в каждой игре, которую устраивал Гоголь, одерживая очередную сокрушающую победу, всё больше и больше обретая странный интерес к оппоненту. Кажется, его личность действительно необычна, как и мышление, на самом деле развитое весьма глубоко, несмотря на обманчивую роль глупца-шута, которую тот успешно отыгрывал. Эти игры давно перестали интересовать остальных студентов, и столовая, полностью пустая, была предоставлена лишь им, следящим за действиями друг друга. Николай Гоголь никогда не выигрывал в карты у Достоевского. Как бы он не старался, как бы не фальсифицировал, его соперник с лёгкостью читал его мысли, предугадывал действия и просчитывал наперёд всё возможные ходы, не оставляя даже малейшего шанса на победу. Тем не менее, Фёдор был единственным, разобравшим в глубине души Николая его настоящую личность, он один был способен понять всё, что так долго пытался донести до общества Гоголь, и потерять такого человека означало потерять возможное понимание. Значит, его необходимо зарегистрировать.       Фёдор Достоевский впервые проиграл в карты Николаю. Две карты, одна из которых — козырной туз, победным звеном лежали на столе, оповещая — теперь не только у Фёдора есть около сотни желаний, на которые они перешли с денег почти сразу, теперь желание будет загадывать паяц, поведение которого было непредсказуемым, а мысли подобны ветру.       — Дост-кун, ты ведь поддался мне, верно? Для чего? Звонкий голос Николая, в этот раз напоминающий маленький колокольчик, относительно высокий, но в то же время приятный слуху, пронзил тишину, царившую в помещении с тех пор, как последние карты легли на стол.       — Быть может так Вы, Николай, наконец скажите то, о чем сказать хотите с самого начала наших игр.       — В таком случае, ты станешь моим другом, Федя? — слегка наклонив голову набок, Гоголь с улыбкой рассматривал фиолетовую радужку собеседника, словно пытаясь найти в глубине его глаз, за пеленой гениальности и бесчисленных знаний, ответ на свой вопрос.       — Если то, о чем Вы думаете можно назвать дружбой — я не вижу причин для отказа.

***

      Вечернее солнце медленно скрывалось за горизонтом, и его последние, алые лучи с трудом достигали Земной поверхности. Организация «Смерть Небожителей» уже некоторое время находилась в Йокогаме, подготавливая всё необходимое для их сложного и многоэтапного плана, который явно успеет выпить из каждого немало крови, но всё это будет потом. Оставив невесомый поцелуй на щеке Фёдора, уставшего от беспрерывной работы в течение последних дней, Николай внезапно крепко сжал ладони своего «друга», с улыбкой осматривая его лицо, которое казалось ему таким же прекрасным, как и всегда — ни синяки под глазами от недосыпа, ни излишняя бледность не портит всей картины, и Достоевский, казавшийся всем дьяволом, стал Богом для Гоголя.       — Надеюсь, Дост-кун не откажется от партии в карты?