Твоё лицо.

      Твоё лицо не даёт мне покоя ещё с первого дня. Признаться, то, как ты вываливался из школьного шкафчика и плюхался на пол с характерным железным грохотом, заставило меня восторженно хлопать глазами, пока ты поднимался, опираясь об парту свободной рукой, а я болтал ногами, сидя рядом. Эти пронизывающие глаза такого же оттенка, как заставка рабочего стола с детства, серьёзный взгляд, сомкнутые в тонкую линию губы… Что здесь делает робот? Разве у него не будет перед всеми нами большое преимущество? Мог ли он подослать к нам своего шпиона?       Поэтому я жадно впивался в твои мягкие губы, заодно вталкивая тебя в комнату твоего общежития. Ками-сама, спасибо, что все отвлеклись на поиски жертвенника для тебя, и я смогу наконец исследовать эту глупую машину. Ты растерянно пятишься назад, что позволяет мне не глядя хлопнуть ногой и таким образом закрыть за собой дверь. Это всё — ради спасения класса, верно? Я тебя отвлеку, а через несколько секунд начну судорожно бить по всем видимым кнопкам в поисках механизма отключения? Тогда почему я не могу оторваться от твоих затянутых пеленой искусственных слёз морских глаз? Я могу в них ткнуть своими пальцами и таким образом ослепить тебя. Они тянутся в твою сторону… Но лишь затем, чтобы дрожаще заправить тебе прядь волос за ухо.       Знаешь, Ки-боу… Я правда рад, что я здесь не один такой псих. У меня вызывали подозрения и Шингуджи-чан, и Харукава-чан, но ты… Это что-то совершенно невообразимое. Ты думаешь, что отличаешься от меня, но ты ошибаешься! Всё выдает в тебе хладнокровного психопата. Ты не представляешь, как меня будоражит одна лишь мысль об этом! Когда проходила казнь Акамацу-чан, ты не боялся потери одноклассницы. Ты боялся лишь количества насилия, совершаемого прямо перед тобой. Да-а, такие материалы тебе профессор Иидабаши точно не закачивал. А после этого ты, как ни в чём не бывало, склоняешься над рыдающим Сайхарой-чан и опрашиваешь его насчёт плана действий. Так мило: он ревёт на весь зал, а ты и микрофоном не повёл. На следующий день ты игнорируешь происходящее до тех пор, пока я не вовлеку тебя в беседу. Мне нравится наша игра, я молю Ками-саму, чтобы ты не становился человечнее, ведь тогда ты станешь… посредственным. Совсем-совсем обычным, неодарённым, скучным. Я продолжаю верить в эту ложь, так как для меня, великого лжеца, не существует о тебе иной правды. И когда на моём пути из кафетерия ты меня окликиваешь, я на секунду загораюсь. Ты думаешь, что я — тоже человек? После всего произошедшего? Ты не откажешься от меня? Пожалуйста, пусть так и будет. Тогда я не буду один, мне не придётся носить на себе бремя соло-игрока в эту ужасную игру.       Когда мою руку охватывают чужие пальцы и я чувствую, как меня прижимают к стене, я без капли лжи и впрямь вспыхаю. Даже если меня опросят по делу, произошедшему полчаса назад. Я понимаю, это твоя работа, так что я юлю из стороны в сторону, лишь бы не встречаться взглядом с тобой, твоими нахмуренными глазами и каплями масла, имитирующими пот, которые стекают с твоей чёлки. Умоляю тебя, ещё раз скажешь «Ирума-сан», и я выдерну из тебя все провода. Эта шлюха хотела меня убить, почему ты о ней так волнуешься? А как же я? Я недостаточно старался? Я даже прекратил поиски твоих жучков и камер, и всё ради твоей грустной мордашки после «ордера»? Иронично, но ради тебя во мне ещё найдутся силы на то, чтобы поддаться. Падаю на тебя своим телом и обхватываю руками, пряча голову в твое предплечье. Ты в недоумении замираешь, но всё же опускаешь ладонь на мою талию и путанно что-то бурчишь, чтобы расслабить меня. Мы стоим полуобнявшись в крайне неудобной позе, но я готов потерпеть. Как вижу, ты тоже: ты даже вздохнуть боишься, чтобы не вспугнуть меня. А я пуганый похлеще тебя, я не страшусь едва заметно прижимать тебя к себе крепче. Всё равно я никогда не прощу себе эту близость. Ведь чтобы простить себя, я должен был вывести тебя из строя еще до начала убийственной игры.       Я в последний раз взглядываю на твое мирное лицо. Почему тебя угораздило заряжаться именно в этот день? От обиды я прокусываю губу до крови и покрываю поцелуями твой лоб, твои виски, твои щёки, твои скулы, твои губы. Лишь бы ты не смотрел на меня, пока я всхлипываю у твоего тела, лежащего в отключке. Я не хочу думать о том, как ты взволнованно трясёшь меня, пока я с ужасом пропускаю твои возгласы мимо ушей. Чёрт, я уже сто раз пожалел о том, что забежал в твою комнату. Но я не мог не сделать этого. Я же должен — нет, обязан, — обязан был ещё раз увидеть тебя. Даже если бы ты отмахнулся от меня, даже если бы игнорировал моё присутствие. Только побудь со мной ещё одно мгновение. Твоё лицо не даёт мне покоя ещё с первого дня. И как же я зол, что оно не вылезло из моей головы и в последний день тоже.