***
— ОГО! Так вот какая, оказывается, у тебя комната. Эна поправляет лямки рюкзачка и делает оборот вокруг своей оси, пытаясь скрыть восхищение. Акияма всё равно замечает его и от лёгкого чувства смущения потирает пальцем висок. хотя ( ему кажется ) его преследует юношеское волнение; то самое, когда встречаешься лицом к лицу с человеком, который тебе нравится, в месте, где ни с кем раньше не был. девушка с разрешения плюхается на диван и ставит сумку себе на колени. она старается глядеть в одну точку, но её глаза то и дело бегают по всей комнате : задерживаются на аккуратном туалетном столике с кучей девчачьих штучек, на широкой кровати с милыми подушками и на шкафу с прелестной одеждой. ах, конечно это было в духе Мизуки, Шинономе и не ожидала ничего другого. стало даже как-то неловко : та тоже любила милые вещи, но предпочитала минимализм. да и не сказать, что она не такая же хорошенькая девочка-девочка! — Эна тихо прыснула от этой мысли : вон, как её любили в соцсетях! — я приготовлю чай. — Акияма с любопытством взглянул на подругу : если что-то здесь заставляет её позабавиться, то это наверняка хорошо? к этой встрече он успел прикупить чизкейк — прекрасно знал, что Шинономе без ума от сладостей. специально сходил за ним с утра, в беспокойстве перед предстоящими посиделками ошибившись перед продавщицей. кажется, она даже раскрыла его 'коварный' план — посоветовала к вкусностям чай и сказала, что ничто не сближает лучше, чем совместное чаепитие. этот чай Мизуки и заварил; успокаивающий аромат заполнил кухню, пока он укладывал чашечки и тарелочки с вилками на поднос, делая глубокий вздох. — Энанан? — Акияма вплывает в спальню и ставит поднос на столик перед диваном, а затем плюхается на него сам. — А-а? Вернулась уже. — девушка резко прикрывает блокнот, в котором только что черкала, и устремляет влюблённый взгляд на пирожное. Мизуки даже завидно становится, но он воздерживается от шутки. — Ага. — он мягко улыбается — Сначала вкусности, потом работа! да, точно. сегодня они договорились не просто посидеть за чашечкой чая и пообсуждать комнату Акиямы, но и закончить проект. пускай они и работали над ним ежедневно, пускай и развеяться не помешало бы.. пускай и самому Мизуки так хотелось вспрыгнуть с диванчика и раскинуть руки, сказать, мол :***
'Энанан! давай-ка займёмся всякими девчачьими штучками, когда мы ещё соберёмся так?' — времени было жалко им обоим. помимо этого, мальчишка банально боялся позволить Шинономе увидеть то, чего она не должна была видеть : то, как он на неё смотрит, то, кем он является на самом деле. совместная работа была лучшим вариантом. они всё ещё находились рядом, в одном пространстве; Мизуки мог напрямую наблюдать за Эной, а не представлять её в своей голове, как делал это обычно, когда они чатились. им не приходилось бы перекидывать друг-дружке файлы — они могли подойти или только протянуть руку, сидя рядом, чтобы показать заготовки. живое общение наедине будоражило, но мысли о работе над оформлением к новой песне возвращали с небес на землю и хоть немного да отвлекали. только вот, когда их колени чуть соприкоснулись, Акияма тут же поспешил извиниться, хотя Эна не увидела в этом ничего такого; ещё бы она увидела! об этом он только мечтал. довольствоваться разговорами — вот его действительность. он кликает компьютерной мышкой, составляя коллажи и рассматривая несколько вариаций оформлений, пока Эна стоит за его спиной, упирая ладонь в спинку стула. и он чувствует собственное сердцебиение в ушах, когда приятный запах её парфюма доносится до него, когда она наклоняется и отнимает у него клавиатуру, чтобы что-то поправить. он ощущает всё это впервые и, честно, голову кружит. не сдержать румянец страшно, остаться в тишине — это ещё страшнее. Акияма всё смеётся и держится в собственной лёгкой манере, не позволяя чему-то пойти не так, не позволяя неловкости взять над собой верх и чувствам обуздать его язык — высказаться. и всё это — сожаления. они накапливаются, он выплёвывает.***
— Ты точно в порядке? Тебе так резко стало плохо. — Да, уже намного лучше! — Мизуки держит в руках кружку горячего чая; ему пришлось позволить Эне воспользоваться кухней, она настаивала, — Такое бывает, не переживай. — и его немного трясёт. он, на самом деле, и сам не ожидал, что это случится с ним раньше, чем в ночной час — в час, когда жуткие мысли становятся активнее всего. они с Шинономе просто перебирали косметику, пробовали её друг на дружке, когда это случилось. наверное, Акияма перенервничал. слава всему, что предотвратил кошмарную конфузную ситуацию. только вот, всё равно стыдно. девушка молчит с минуту, прежде чем расположиться на кровати рядом и боязливо спросить : — Ты чем-то болеешь? — Н-нет, что ты! она хмыкает и Мизуки понимает — не верит. но объяснить всё в деталях не может, рассказать — тем более. поэтому тяжело вздыхает. — Я же говорила : можешь не бояться рассказывать мне. Эна хмурится, заглядывая тому в лицо, и Акияма опускает взгляд. его отражение в чашке покрыто рябью; в горле образовывается ком и от того, как близко находится Шинономе, легче не становится. — Наверное, съела что-то не то на завтрак! — Мизуки качает головой, возвращая на лицо привычную улыбку, и обращается к подруге. — Ты же врёшь мне, Мизуки! — та повышает голос. её рука останавливается над чужим плечом, не успевая лечь на него, и Акияма вздрагивает. — Ну же, Энанан.. это правда. Эна знает — Мизуки лжёт. даже если улыбается, даже если убеждает её в правде. Мизуки знает — Эна не верит. даже если кивает, даже если соглашается с ним. но это то, на чём выстраиваются их отношения. и сегодняшней ночью Мизуки поймёт, что секреты только отдаляют его от Эны.