***
Всё завертелось так быстро. СОВ, лето, каникулы, шестой курс — Лили с трудом успела заметить момент, когда на замену дружбе с Северусом пришло общение со всё менее отвратительным Поттером и кучкой его странных друзей. В Джеймсе не было ничего особо интересного или занимательного, разве что умение летать на метле и способность раздражать одним своим присутствием. Второе, впрочем, быстро теряло свою актуальность. Люпин был самым спокойным во всей компании, но Лили заметила скрытый в его глазах огонь, мягкий и неугасающий — пламя борьбы, тихая, упорная отвага. Хотя Эванс иногда было трудно разглядеть его за налившимися кровью глазами и синяками от недосыпа, Ремус стал тем, с кем ей больше всего нравилось проводить время. Петтигрю вызывал у Лили смешанные чувства, что-то вроде пренебрежения, отвращения и недоверия. Это показалось ей странным, поэтому Эванс изо всех сил старалась не показывать своего замешательства, но время от времени ловила себя на осознании, что избегает Питера. Наверное, она просто недостаточно с ним знакома и чувствует себя некомфортно в обществе человека, неспособного поддержать беседу, стоит пообщаться с ним побольше. Но самой интересной часть головоломки стал Сириус Блэк. Что-что в нём просто было не так. Он соответствовал всем выстроенным вокруг него образам и одновременно так сильно отличался от них. Ловелас и казанова? Конечно, его постоянно видят в компании девушек, которых он засыпает комплиментами, но Лили не помнит, чтобы когда-нибудь видела что-то большее. Красавец? Тут уж дело вкуса, но многие уверенно ответят «Определённо». Одно Лили могла сказать точно — Блэк уделял огромное значение своей внешности. Он тратил уйму времени на укладку волос, подбор вещей под мантию и поддержание спортивной формы. Эванс не удивилась бы, узнав, что он пользуется какими-то волшебными аналогами косметики или средствами для ухода за кожей. Сначала это казалось ей забавным, иногда она даже подкалывала его и спрашивала, стоит ли обращаться к нему при подборе вещей и может ли он поделиться своим секретом очаровательной худобы. Сириус заливался громким смехом и отвечал, что это секрет древних чистокровных родов передающийся из поколения в поколение, а потом наклонялся и доверительно шептал: «Спроси у Джеймса, гляди, ест третью порцию, а сам-то». И Лили оценивающе смотрела на Поттера, согласно кивала, мол, да, и правда, ест как не в себя, а вес не набирает, посмеивалась и уходила с обеда. Только готовясь ко сну Лили почувствовала странное, пустое чувство в груди и неуверенно посмотрела своему отражению в глаза. Глаза живые, яркие, со скрытыми на дне смешинками, так сильно непохожие на пустой взгляд Сириуса, смеявшегося с ней в Большом зале, что стало зябко. В голове звенела пустота, а тело резко стало слишком тяжёлым, чтобы его носить. Лили убрала расчёску и легла спать, решив оставить сложные размышления на потом. Утро вечера мудренее. Спалось плохо. Если и удавалось заснуть, то сны были вязкими, тревожными и не могли долго удержать её в царстве Морфея. Спустя несколько пробуждений, Эванс оставила попытки выспаться, переоделась и вышла в общую комнату. Место у камина уже было занято. Присмотревшись, Лили с удивлением узнала в неизвестном Сириуса — он никогда не был ранней пташкой и постоянно становился причиной опозданий четвёрки Мародёров на завтрак. Что он делает тут в четыре часа утра? Сириус… делал зарядку? Приседания, планка, скручивания, опять приседания… Лили не уверена, что сможет назвать, а уж тем более выполнить хотя бы треть из этих упражнений. Стараясь не выдавать себя, девушка медленно возвращается к лестнице в общежитие и останавливается в тени. Сириус не выглядит хорошо — его вид слишком измождённый, а одежду пропитывает пот, но он продолжает заниматься. Лили отворачивается.Еесли кто-то хочет заняться спортом в четыре утра, это не её дело.***
Лили не думает об этом неделю, месяц, два месяца… Лили общается с Ремусом, читает книги, пытается подружиться с Питером, ходит с подругами в Хогсмид, избегает Северуса — ей есть чем заняться вместо того, чтобы лезть в чужую жизнь. Лили не думает об этом год, пока не сознаёт, что это её последний год в Хогвартсе, почти всё свободное время она проводит с Мародёрами, а глупый Джеймс Поттер ей симпатичен. После этого осознания мысли преследуют Эванс на каждом шагу, самые разные и абсурдные: «Какой шоколад больше понравится Ремусу?», «Почему мне всё ещё не особо нравится Питер?», «Зачем Сириусу резинка для волос?», «Какого Мордреда волосы Джеймса, даже выглядящие так чертовски неопрятно, всё ещё хочется потрогать?» Самым странным осознанием стали не сами мысли, а то, что они не вызвали удивления. Лили и не заметила, как квартет этих чудаков так прочно поселился в её жизни. Эти мальчишки смешили её до упаду, и так глупо апплодировали и кричали, когда Джеймс предложил ей встречаться, что можно было подумать, будто уже сидели на их свадьбе. Но со смехом пришло волнение об этих глупых разгильдяях. Лили давно смирилась, что она подруга-наседка, которой ружно, чтобы все её друзья были одеты по погоде, довольны и накормлены. И обычно это не вызывало проблем, особенно после лекций о том, что конкретно и с какими последствиями можно себе отморозить. Именно так Лили узнала, что Блэк привередлив в еде — он редко ел что-то, что нужно было тщательно жевать. Когда она спросила об этом, Сириус нагло усехнулся и заявил, что такие зубы, как у него, грех излишне портить твёрдой едой. Лили сказала, что он избалованный засранец и они начали шутливую перепалку. Что-то не сходилось. Вместе с подругами Лили вышла побродить по Хогсмиду. Было ужасно весело, но девочки слишком быстро замёрзли и предложили выпить по стаканчику сливочного пива. Лили пожала плечами и предложила им занять столик и подождать её — перед этим ей хотелось заглянуть в книжную лавку. Получив заверения, что для неё закажут стаканчик, Эванс помахала подругам и пошла в другую сторону. И именно пока она шла, мысли вернулись к тому, о чём она не думала, запретила себе думать. Лили волновалась о Сириусе, при мысли о нём в голове всплывали странные взгляды на стол, изнурительные упражнения в странное время, измельчённая еда и украденная у неё резинка для волос. Это мельтешило на краю сознания и раздражало. Всё было не так, неправильно, что-то не сходилось. Она проходила мимо одного из пустующих райнов Хогсмида: большинство зданий тут было закрыто, а кроме неё тут было всего три человека. Справа от Лили кто-то завернул в пустующий переулок и закашлялся. Эванс почти прошла мимо, её не касались дела случайных прохожих, стоит прекратить совать свой нос во все щели, стоит быстрее пройти мимо- Лили замерла перед концом поворота, смотря на фигуру в сумерках. В переулке был Сириус — она узнала его по резинке для волос, она сама её украшала и зачровывала, больше такой ни у кого нет. Его рвало, выросшая в Паучьем переулке Лили не спутает этот звук ни с каким иным, но он стоял на ногаз слишком твёрдо для пьяного. Не задумываясь, она зашла в переулок, желая проверить всё ли у друга в порядке. Сириус не заметил её. Он стоял опустив голову и тяжело дыша, пытаясь сплюнуть вкус рвоты. Когда между ними оставалась пара метров, Блэк резко развернулся и ударил по стене. А потом ещё раз, и ещё. Прежде, чем он смог нанести себе достаточно вреда, Лили отмерла и тихо позвала: — Сириус?.. Блэк вздрогнул и повернулся к ней, выглядя как олень в свете фар. Он смотрел на неё неверящими, слегка испуганными глазами, не находя в себе сил ответить. Когда он заговорил, его голос был хриплым и слабым: — Лили? Ты-. давно здесь? Лили покачала головой. Ей не нравилось видеть обычно жизнерадостного друга в таком состоянии, но теперь пазл сложился в самое очевидное и вместе с тем самое невероятное объяснение. Сириус Блэк был булимиком. А ещё он был близким другом, котрому она хочет помочь. Лили подошла к нему ближе и помогла избавиться от следов рвоты, а после втянула в сокрушительные объятия. — Скажи, если я могу помочь. Ответом ей полужили тяжёлое дыхание и вздрогнушие плечи. Это не было «да», но важнее — это было не «нет».