Храните деньги в сберегательной кассе, а то произойдёт нечто...

      Жорж Милославский возвращается в свою квартиру где его уже ждет очередная девушка, — точнее особь женского пола, которой только и нужны его деньги. С порога она ласково обнимает его за шею, лукаво улыбаясь.       — Здравствуй, Жоржик — наигранно сладко тянет девушка, — что сегодня набрал? — бесцеремонно заглядывает в сумку, чем вызывает раздражение у мужчины, тот легко отталкивает её и закатив глаза, устало выдыхает.       — То, что я украл не имеет значения, а вот вопрос: куда подевались деньги со сберегательного счета, очень даже имеет. — сверкает глазами в её сторону. Она делает шаг назад, поднимая руки в покорном жесте. Этот человек опасен, когда дело касается его денег. Его личной добычи. И девушки прекрасно это известно.       — Я все объясню! — вскрикивает она, прежде, чем мужчина успевает взяться за что-нибудь тяжёлое, — я купила на них себе сапожки и шубку, а то мне холодно зимой… — Она растеряно смотрит на него, как забитая собачонка, и молчит, не зная, как ещё объяснить спонтанную покупку. Жорж же снимая замшевую куртку, проходит в глубь квартиры, сверля девушку укоризненным взглядом.       — Видимо, ты оплатила всё, кроме похода к глазному врачу, потому что не заметила того, что сейчас апрель и шуба с сапожками уже не так нужны! — его ярость была так явственна, что девушка съёжилась, будто бы стараясь превратиться в невидимый атом, — Мне надоело что ты транжиришь мои деньги, и не копейки не кладешь на сберегательный счет!       — Да нахрена он вообще нужен? — неожиданно осмелев, девушка тут же жалеет о своих словах, и взвизгивает, когда мужчина уже замахивается на неё рукой. Мгновение, и он опускает её, внезапно приблизившись к девушке.       — Нахрена нужен?.. — цедит сквозь зубы. Его потряхивает от нарастающий ярости, — Сейчас ты узнаешь!.. Жорж хватает девушку за запястье и тянет за собой.       — Куда? Что ты… что ты хочешь? — попытки вырваться приводят лишь к провалу. — Жорж, пожалуйста, скажи мне, что ты хочешь сделать? Мужчина внезапно останавливается, на удивление его лицо спокойно, только глаза в неярком свете коридора сверкают недобрым огоньком. Он склоняется чуть вперёд, ведя ладонью по ключице девушки, едва-едва касаясь, а затем сжимает пальцы у основания шеи и притягивает ближе.       — Я хочу проучить тебя раз и навсегда брать мои деньги. Зрачки девушки расширяются, сердце заходится в бешеном ритме, когда мужчина отступив назад, позволяет почувствовать ложное чувство свободы. Всё под контролем. Но под чьим? Она следует за ним, словно под гипнозом. Сфокусироваться на настоящем позволяет звук запирающейся позади двери.       — Ты ведь понимаешь, — шорох ткани заглушает голос, — что я хочу с тобой сделать? Кончики пальцев скользят по плечу девушки, заставляя вздрогнуть и отступить.       — Стоять, — рука на талии напрягается, крепко удерживая. Тело позади прижато почти в плотную. В горле внезапно пересыхает, от всей этой ситуации голова идёт кругом, но девушка ещё даже представить не может какие у мужчины планы на неё. Пальцы вновь сходятся на шеи, вынуждая отклониться назад, предоставляя доступ к нежной кожи над ключицами.       — Сама ляжешь на кровать, — ухо опаляет горячим дыханием, — или тебя заставить?       — Сама…сама, — голос предательски срывается, — Только не трогай меня, пожалуйста, — тараторит едва слышно, страх пробирает до костей, она боится подумать о том, что задумал Милославский. Глупо сейчас делать что-то против его воли, глупо и неуместно.       — Раздевайся, — приказывает, не просит. Она не смеет ослушаться. ***       Кровать под весом чужого тела прогибается, девушка ощущает на себе взгляд, но сама глаз не открывает — боится. Она сидит, словно покорная собачонка и лишь подрагивающие ресницы выдают её. Чего ожидать? Мгновение, — её крепко хватают и притягивают, усаживая на бёдра. Словно ещё удерживая себя, мужчина сверкает глазами, прикусывая губу в сантиметре от чужих. Ладони на хрупких девичьих бёдрах сильнее сжимаются, двигая, мягко манипулируя телом. Она думала если сейчас ему поддастся, то в дальнейшем это пойдёт ей на руку и он не причинит ей вреда.       — Ты ведь плохая девочка… — толчок меж ягодиц. Девушка хватается за плечи мужчины, удерживаясь. Привстаёт, чуть опускается, ёрзает, безотчётно постанывая. Дыхание перехватывает — поток кислорода перекрывает широкая ладонь и цепкие пальцы сжимающие горло, — И тебя нужно наказать. Девушку опрокидывают на постель, мгновение, — и позади прижимается разгоряченное тело, крепко удерживающее запястья прижатыми к постели. Сердце неистово бьётся, во рту сухо. — Будешь послушной девочкой, и воспитательный процесс тебе понравится. Девушка машет головой, мелко подрагивая. Лежать вот так, — к верху задницей, лицом в подушку, — так откровенно, открыто. Чужие пальцы ласкали грудь: мягко сжимая, потягивали за соски, разминали между пальцев, — и будто слабыми электрическими разрядами прошивало всё тело. Издевательски медленно, нежно, почти невесомо целовали в шею. — Да что ты медлишь, — задыхаясь, прошептала девушка, — Делай уже что… хотел. Мужчина неожиданно отстраняется, опускаясь к изголовью кровати. А потом они оказываются прижатыми друг к другу тесно, кожа к коже, и от штанов с бельём мужчина, очевидно, избавился, и толкнулся в тугую тесноту, сразу входя до конца одним плавным, чётко выверенным движением. — А я тебе говорил что деньги надо в сберегательную кассу класть, а ты что? Тратишь и тратишь. Нужно вносить, а не выносить.