Вечный мрак, солнца свет

Эребус как всегда был накрыт тенью. Это было его естественное и вечное состояние, как для мира, чьим создателем был вечный мрак. На самое дно Подземного Царства, под журчашей кровью Стикса, чьи капли иногда падали на эту землю, у истока Леты и колыбели Сна, сына создатели этой пустоши, не доходили лучи хоть одного светила, оставляя этот небольшой мир единственным местом, год из года невидавшем и проблеска света. Лицо под черными прядями, не перекошено страдальческой тоской, мучившей Эреба, наверное, с самого рождения. Пульсация Тартара чувствовалась здесь отчётливо. Сердца всех заключённых в той тюрьме, бились в унисон так громко, что пробивались вниз. Это был единственный звук кроме лёгкого ветра, что слышал этот мир. И эти звуки успокаивали тень. Темень вдруг рассеивает свет. Не яркий, но привыкшему к вечному мраку глазу, ослепительный. Перед ним стоит божество и растерянно озирается. Вокруг него тьма словно раступается, наконец-то открывая вид полевых трав. Снежно белые крылья колышет ветер, мчащий с границ Элизиума вдоль реки забвения, под которым бог, чье лицо Эреб забыл давно, кутается в пурпурные одежды. Мрак смотрит восхищенно. Он так давно бродит в естественной для себя тени, что сияние приковывает взгляд, и все не желает отпускать. Гость нервно и резко оборачивается с удивительным безразличием на лице. Поправляет медные волосы, задевая аккуратными пальцами золотые серги, от чего раздаётся тихий звон таких же браслетов на тонких запястьях. — Давно не виделись, Гелиос. — Эреб сам удивляется громкости своего голоса. Невольно тот вздрогнул, под взглядом бога солнца, чьи глаза кажутся неправильно холодными, вопреки теплому жёлтому оттенку. — И вправду. — Голос всевидящего прорезал тишину, будучи гораздо звучнее хриплого мрака. Что вторил тысячью глоток в отличии от Гелиоса, что твердил шелковистыми тремя, чем невольно напоминал трёхтелую Гекату. — Зачем же ступил ты на мои земли? — В груди, наравне с раздражением, изумлением и чем-то подобным радости, разрасталось жгучее любопытство. Ведь, казалось, само существо солнечного божества противоречило Эребусу, пытаясь разорвать его изнутри. — С Гемерой поговорить надо было, да только, заблудился чутка, вход в твоё царство, даже мне сложно узреть. — Гелиос произнёс слова устало, склонив слегка голову набок, замучено осматривая одинаковое окружение. — Нога моей дочери давно не ступала на эту землю. — Эреб подошёл ближе, лишь бы разглядеть мирное лицо бога, тонкую шею с золотистыми ожерельями, дорогие пурпурные одежды получше. Сюда давно не ступала нога ни одного божества, и из-за этого на нежданном госте было все внимание тени. Что улыбается, чувствуя себя даже слегка потерянным, от взгляда золотых глаз. — Верю. — Теперь Гиперионов сын смотрит прямо в чёрные очи собеседника. И Эреб сам себя удивляет, отшатываясь от чужой безэмоциональности, что кажется слишком неестественной. — Из моего царства выйти самостоятельно сложно. Вы почтили меня и земли эти своим присутствием, оказали огромную честь, и невежливо будет, коли вас не проводить. — Мрак делает лёгкий поклон, протягивая руку. — Благодарю. — Гелиос отвечает безразлично, с какой-то неловкостью принимает протянутую ладонь. Останавливается на мгновение и Эреб нетерпеливо хватает горячую длань, чувствуя как обжигает касание его ледяную кожу и впиваются кольца. Слышит как бьются друг о друга украшения. Видит как бог дёргается, но равнодушие с лица не спадает. Тень быстро переходит почти что с бега на медленный шаг. Солнечный бог слегка растерянно идёт за ним, сложив крылья за спиной и осматривая длинную полевую траву, что раступалась перед ними. Шаг Гелиоса тих и мягок, что в тишине Эребуса слышится лишь шаги его спутника, который ступает тяжело и твёрдо. Мрак аккуратно, как может, сжимает ладонь всевидящего, поражаясь приятному теплу фарфоровой кожи. Лицо его снова красит улыбка, только не та дружелюбная, а хищная. Оглядывается через плечо и щеки его касается нежный свет, который отблескивает в глазах жадно смотрящих на Гелиоса. Отворачиваясь Эреб задевает пальцами золотые цепочки, соединяющие кольца с браслетом на чужом запястье. Слышит как солнечный бог хлопает крыльями когда перед ними наконец возвышается выход. Всевидящий задрав голову смотрит вверх, где сквозь мглу и уровни Аидова царства, виден проблеск света от прихода заката. Смотрит назад, где все ещё на стороне своего мира, стоит Эреб, чей взгляд прикован к солнцу перед ним. — Передашь Гемере, коли сможешь, пару слов? — — Всегда. — — Благодарю, передай прошу, что я искренне сожалею. — — Сожалеешь о чем? — — Она поймёт. — Сказав последние слова, он взмахнул лебедиными крыльями и исчезнул во мгле. Тень смотрит вслед, но его внимание привлекают два пера, в резко наступившей тишине он слышит, как они касаются земли с еле слышным шелестом. И он поднимает их, ласково держа в ладони, чувствуя едва остывшей кожей, исходившее от них тепло а стеклянные, чёрные глаза отражают мягкий их свет. В какой-то, неизвестный никому момент, Эребус узрел свет.