Змеиные сказки

В этой комнате всегда слишком много зеркал. Они почти наслаиваются друг на друга. Шики никогда не успевает сделать работу до нового поступления. Шики - не новичок. Он работает день и ночь, он почти не спит и ест, не откладывая дел. Раньше, в светлые времена, мастеров было много. Освещение в комнате позволяло оценить уровень загрязнения стекол, и проблем с их очисткой было меньше. Сейчас Шики – единственный мастер. Он всегда работает в четыре руки. Исключение – пять минут на обед. Тогда он работает в три руки. Но зеркал всё ещё слишком много. Шики уверен, что скоро здесь не останется места, чтобы он мог проскользнуть между ними. Скоро здесь останутся одни зеркала. Но Шики уверен, что все из них достаточно очищены перед ритуалом зарождения. Шики уверен даже, что ни одно из зеркал не подвергнется уничтожению. Шики знает, что делает свою работу хорошо. Его не в чем упрекнуть – он единственный мастер; он один чистит здесь эти зеркала и приводит комнату в надлежащий вид. Он не винит никого. В конце концов, это сложная работа, на которую нужно учиться многие десятилетия (а иногда и столетия). Ему повезло, он занимался этим с рождения, у него есть к этому предрасположенность. Правда, было бы неплохо, чтобы ему прислали, наконец, помощника. Тогда заниматься любимым делом стало бы проще и приятнее. Тогда он сумел бы сделать больше, и работа была бы в разы качественнее. Неужели за все эти годы так и не родился новый мастер? Неужели за все эти годы так и не была создана школа, и никто даже и пальцем не пошевелил, чтобы научить новых детей зеркальному мастерству?! Нет, Шики не злится. У Шики нет времени на бесполезные и совершенно непродуктивные чувства. С каждым днём его работа, как будто бы, становится хуже. Разве навык с годами не должен улучшаться? Разве он не провёл здесь столько времени ради того, чтобы отточить своё мастерство до идеала? Но с каждым днём ему кажется… Шики сложно в этом признаться, но с каждым днём ему кажется, что он, возможно, выбрал неправильное дело. Что ему, возможно здесь не место, и что ему следует… Из дверного проёма отчётливо послышалось шипение, что ему следует подняться на уровень выше – его ожидают в приёмных покоях царицы. Шики не оставил своего дела. Работая во все четыре руки, он уточнил, действительно ли это так необходимо – сегодняшние зеркала ещё не очищены, а тем временем ритуал зарождения уже скоро? Не лучше ли воспользоваться змеиной почтой – как требует того регламент и правила? Ему так же отчётливо ответили, что об этом беспокоиться ему вовсе не стоит. А о чём ему действительно стоит беспокоиться, так это о том, что он заставляет царицу ждать. Шики впал в ступор на целую долю секунды. Пока это длилось он – какой стыд! – работал всего в одну руку. Голос повторил, что нельзя заставлять царицу ждать. И впервые за сотню? За столько лет! Он покинул зеркальную комнату, он оставил все свои инструменты, и его руки безвольно замерли без движения. Но это длилось недолго. Когда он вышел, его руки, привыкшие к работе, начали непроизвольно двигаться – он щёлкал пальцами, трогал волосы, отламывал от стен корни деревьев и трав, выковыривал мелкие камушки. Он и забыл, какой мир вне зеркальной комнаты грязный. В зеркальной комнате он бы такого не допустил. Царицы он не видел. Никто её не видел. Шики родился, не зная облика своей царицы – и поэтому был так заинтригован, когда она сама его призвала. Но в приёмных покоях самой царицы не оказалось. Вместо неё там был всем знакомый Тсилаизит. Его камень сверкал ярче, чем он сам. Он сам, как и всегда, был бледен, кожа его поблекла и потрескалась. Он ходил вдоль широкого зала и монотонно нашёптывал писарю очередной документ. Писарь тоже был бледен. Тсилаизит не остановился, когда Шики проскользнул в зал и уставился на него. Шики потрогал камень на своём лбу - такой же, как у Тсилаизита, только зелёный, порылся в поясной сумке, нашёл щётку и нервно покрутил её перед глазами. Щётка была вычищена до блеска. Он убрал её обратно. Потом он попытался застегнуть пуговицу на сумке, но пальцы, не привыкшие застёгивать пуговицы (и сумки – вообще-то Тсилаизит никогда не закрывал сумки), не слушались. Когда Шики прекратил попытки сделать то, к чему он не был предрасположен, он заметил, что Тсилаизит стоит и смотрит на него в упор. - Зеркальный мастер, так? Шики предпочёл бы больше уважения в голосе советника, учитывая все годы службы. На самом деле уважения он не ждал, но немного доброты его бы вполне устроило. Тсилаизиту было всё равно, что бы устроило зеркальных дел мастера, поэтому он продолжил сверлить его своими бесцветными, почти ослепшими глазами. - Так. - Твоя работа сделана плохо. Одно из зеркал не было своевременно уничтожено, и теперь мы имеем дело с последствиями. Шики понятия не имел, о каком из зеркал идёт речь. А он знал все до единого – и новоприбывшие и старинные, которые он чистил каждый день понемногу, чтобы не разбить и не испортить. И все они были вычищены достаточно, чтобы ни одно из них не пришлось разбивать и уничтожать. О чём он и сообщил, стоило советнику замолчать. Советник спорить с ним не стал. Он только дал знак писарю, чтобы тот прекратил фиксировать всё, что происходит, после чего писарь покинул зал, оставив книгу на своём месте раскрытой, чтобы чернила подсохли. - Ты говоришь, что такого быть не может, и что ошибка с твоей стороны невозможна? Тсилаизит говорил устало, но Шики почувствовал, как по хребту пробежал холодок, и его затошнило от нервного напряжения. До сих пор Шики был уверен в своей правоте абсолютно, но после этих слов уже не был уверен достаточно. Но сдаваться не собирался. Сухими губами, слишком высоко, чтобы звучать решительно, он произнёс: - Да, Ваше Превосходительство, я выполняю свою работу достойно. Ни одно из доверенных мне зеркал не было грязным настолько, чтобы вызвать беду. - Но беда произошла. Это была точка в их разговоре; Шики даже не пытался оправдаться, потому что Тсилаизит не ждал от него оправданий. Он не верил ему – и у него были на то причины. Факты. Что-то случилось, о чём Шики не знал. Он перебирал в голове каждое из зеркал. Вспоминал, как блестит ртутно-масляная поверхность одних, как поглощает свет матовая тьма других. Считал в уме пятна и сколы. И не находил никакой ошибки. Никакого просчёта со своей стороны. Неужели за годы работы, за сотни лет оттачивания мастерства, он всё ещё не может в полной мере нести ответственность за то, что делает? Неужели он всё ещё на уровне ученика, и стать мастером ему не дано? Может, он и правда не предназначен для этого дела? Тсилаизит, тем временем, вновь принялся расхаживать взад-вперёд по залу. - Последствия твоего просчёта пока не такие серьёзные. Одно из зеркал не было вычищено от скверны своевременно, и из него появилось не живое, но мёртвое. То, что должно было уйти, покинуть этот мир, но не смогло из-за своей грязи и порочности. Оно может вызвать переполох среди народа. Оно может серьёзно навредить, если не изгнать его. Шики перевёл взгляд с советника на существо, которое вдруг появилось рядом с Тсилаизитом – прямо за его спиной. Секунду назад его там не было, но Шики не чувствовал себя уверенным в этом. Ему казалось, он моргнул – или не моргал, но свет в зале на секунду погас, мигнул, свечи в светильниках как будто покачнулись, пламя на секунду дрогнуло… Какое-то затмение произошло, его рассудок помутился из-за выговора и вот, это существо, похожее на тех, что обитают на поверхности, ограниченное всего одной парой рук и отягощённое наличием ещё двух странных конечностей, похожих на две кривые палки, появилось здесь. Стояло прямо за Тсилаизитом и корчило страшные рожи. Подавив приступ отвращения и ужаса, охватившие его при виде этого нелепого и уродливого существа (оно во всём было криво и как будто слеплено из двух комков глины – туловище и горб и четыре кривых палки, заменяющие существу конечности), Шики прервал так и продолжающего свой монолог Тсилаизита. Попытался прервать. - Ваше превосходительство, я прошу прощения… Тсилаизит остановился и посмотрел своими бледными глазами на Шики, отчего тому стало в два раза хуже. - Обернитесь, Ваше Превосходительство. Тсилаизит не спешил повиноваться. Тем временем существо ухватило своими маленькими грязными конечностями подол его платья. Тсилаизит вздрогнул и как будто проснулся. Он увидел существо, встретился с ним глазами и открыл рот в безмолвном крике. Существо подняло подол Тсилаизита выше, чем того требовали приличия. Бледность Тсилаизита в одно мгновение словно обварилась кипятком. Он отшатнулся, выдернул подол из премерзких конечностей и забился в дальний угол зала. Существо не преследовало его. Оно стояло посреди зала и кривило рожу. - Стража! – Зашипел Тсилаизит, кутаясь в свой безмерный балахон. Откуда ни возьмись в комнату вплыли стражники. Их лиц никто никогда не видел; весь их вид напоминал кобру перед атакой – широкие низкие капюшоны, напряжённый тонкий силуэт. Шики отступил на два шага. - Это ТВОЯ ответственность! – Тсилаизит перевёл на Шики свой пустой взгляд. – Это то, что ты допустил и что должен исправить! Существо обернулось к Шики, который всё это время теребил прядь волос и всеми силами пытался сохранить самообладание. Он всё-таки ДОПУСТИЛ ошибку. Но какое из зеркал? Какое? Все, которые он помнил, были достаточно чисты и не могли породить ничего подобного. Если только… И его охватила волна паники. Существо встретилось с ним взглядом. Какие отвратительно огромные и тёмные глаза! Прямо как поверхность того уродливого зеркала, которое он отвернул к стене, с намерением отчистить его как можно скорее, но в это время принесли ещё десятка два зеркал, и он отвлёкся на них, совсем позабыв об уродливом одном. Когда он окидывал взглядом мастерскую, ни одно пятно, ни один скол не смущали его, потому что главный источник сколов и пятен был отвёрнут к стене! В полумраке мастерской (будь проклята экономия освещения!) задник зеркала казался матовой поверхностью одного из зеркал. Рожа существа вдруг разгладилась, перестала напоминать комковатую и грубую поверхность камня. Оно растянуло свой рот, протянуло руки к Шики и на своих маленьких кривых конечностях прошествовало к нему. Шики ничего не мог этому противопоставить. Мёртвое нельзя было вернуть обратно в зеркало. Мёртвое нельзя было сделать живым. Лишь Белая Змея, спящая в недрах земли, могла воссоздавать живое и заставлять исчезнуть мёртвое. Если мёртвое появилось, то единственное, что можно было сделать – это изгнать его. Изгнать его туда, откуда оно пришло и где должно пребывать. Но подход к каждому мёртвому индивидуальный. Шики придётся много времени провести с этим существом, чтобы понять, как его изгнать. Тогда его работа… - От работы ты, естественно, не освобождаешься. Ты ведь понимаешь, что здесь кроме тебя нет других мастеров, умеющих восстанавливать и очищать зеркала? Мы не можем допустить ещё одной ошибки. Держи всё в тайне и продолжай заниматься своим делом. Теперь у тебя два дела. Тсилаизит снова стал бледным и спокойно-вымученным. Казалось, что испуг совсем не наложил отпечатка на его гордости и статусности. - Всего два дела, зеркальных дел мастер! Чтобы ты понимал, лично я справляюсь с несколькими делами сразу. Работников у нас не хватает, как ты мог заметить, но зато мы с рождения многоруки. У тебя так же, как у всех нас, много рук. Но одна голова - Шики никак не мог не заметить такого очевидного факта. Тсилаизит же был благословлён Белой богиней парой голов и бесчисленным количеством рук. Да, одна его голова была слепа, но зато умела говорить, а вторая была зрячей, но существовала без языка. Зато мозг имелся в обеих, потому Тсилаизит с лёгкостью мог позволить себе множество дел одновременно. Шики же не был благословлён Белой богиней. Оба его глаза были слишком зорки, но язык не мог допустить множество колкостей, появившихся в его голове в этот момент.