Огонь, вода и медные трубы

Сехун проходит в лабораторию и не может побороть неприятное чувство. Везде разбросана бумага, вещи валяются где попало, под ногами хрустит стекло. Он подходит к своему столу и ставит на место лампу. Клетки инкубатора распахнуты настежь, и никого внутри нет. От запаха химии начинает мутить. — Это всегда так. Не пугайся. Чондэ заходит следом, смахивает с кухонного стола какой-то мусор и кладёт свои вещи. — Значит так, работы сегодня выше крыши, хоть и не той, что мы планировали, — снимает он свитер и достаёт из углового шкафа метёлки, вёдра и упаковку мусорных мешков. — Раз уж Бэкхён решил устроить себе выходной, всю грязную работу придётся делать нам вдвоём. Бери пакеты и сортируй мусор: бумагу, пластмассу, стекло и железо. Проверь, если есть что ещё рабочее. Документы все выбрасывай: они обработаны спреем. Толку от них нет, всё равно всё сохранено в компьютере. Вперёд и с песней! Чондэ идёт к клеткам и, напевая какую-то песенку из детского лагеря, начинает выметать оттуда наполнитель и остатки еды. Сехун ещё немного мнётся у своего стола, но потом идёт помогать. За три часа они успевают отмыть лабораторию и составить примерную инвентаризацию. Заменить придётся некоторые приборы и лампы: те не любят контакт с жидкостью. Инкубаторы нужно менять полностью. После того как помещение уже выглядит более-менее приемлемым для работы, Чондэ включает кондиционер и заваривает им чай. Сехун хоть и не голоден, но жадно смотрит на печеньки, а Чондэ знает: сладкое — лучший способ справиться со стрессом. Они вынуждены выйти на работу в выходные, так как просидели дома три дня, один из которых ушёл на дезинфекцию. Бэкхён торчит дома и только изредка даёт им указания по телефону. Они доделывают те проекты, что им доступны; без экспериментов процесс сильно замедляется. Сехун помогает Чондэ заполнять таблицы и берётся за часть работы Бэкхёна, в которой может разобраться. Неосознанно они стараются держаться рядом, молча ища поддержки друг у друга. Вот и сейчас они расположились на полу и разбирают старые данные на предмет неточностей. Они звонят Бэкхёну, когда нужно его подключить к процессу. В один из таких звонков Чондэ решает поинтересоваться: — Бэкхён-а, я тут прибирался и решил проверить наше волшебное лекарство, и обнаружил, что там кое-чего не хватает. Ты не в курсе, случайно? — Я списал его, как испорченный материал, — вещает по громкой связи Бэкхён после недолгой паузы. — Мы же часто так делаем. — Что, не вставило? — улыбается Чондэ, прекрасно зная, что Бэкхён краснеет в этот момент. Бэкхён закашливается, вынуждая Сехуна и Чондэ испуганно переглянуться. — Бэкхён-а? — настороженно тянет Чондэ. — Отстань от меня, — Бэкхён шмыгает носом. — Я просто подавился. Орешки тут грызу. — Хён, мне кажется, это из-за меня случилось, — влезает Сехун. — Я не следовал полностью протоколу, когда новая партия пришла. Мог пропустить что-то… — Ты думаешь, мы что-ли с Чондэ стопроцентно ему следуем? Да это мог быть любой из нас. Зато ты теперь на собственной шкуре проверил, что правила не просто так пишутся. — Не надо рушить наш авторитет, — просит его Чондэ, замечая, что Сехун впервые за последнее время улыбается. — Я вообще не такой эмоциональный, — признаётся позже Сехун. — Просто очень впечатлило. До сих проверяю, если никаких пятен на коже нет, а уж если вдруг закашляюсь… — Всё бывает в первый раз. Бэкхён вот тоже впечатлился, когда впервые с таким столкнулся. До сих пор отойти не может, — поджимает губы Чондэ, продолжая черкаться карандашом на бумаге. — Вот нас обвиняют в жестоком обращении с животными, а они ещё не видели, как истребляют ни в чём не повинных крыс, когда есть опасность, что они могут чем-то заразить человека! Поэтому Бэкхён и проверяет их тщательно, чтобы не дай бог. В понедельник всё возвращается в нормальный ритм. Все по очереди заглядывают к ним, чтобы оценить масштаб катастрофы. Крыс не осталось ни у кого, но остальным вернут, если они здоровы, а вот в главную лабораторию придётся дозаказывать. Когда Бэкхён входит в помещение, воцаряется тишина. Шесть пар глаз упираются в него, заставляя чувствовать себя неуютно. Чондэ поднимается со своего места и идёт к нему, чтобы со всей силы дать пощёчину. А потом обнимает так крепко, что становится тяжело дышать. Сехун, пристроившийся на диване, думает, что вполне себе хочет присоединиться. — Больно вообще-то, — бурчит Бэкхён и трëт щёку. Чондэ всё ещё не хочет его отпускать. — Заслужил. Кое-как им удаётся войти в рабочий ритм. Жутко мешает гнетущая атмосфера случившегося несчастья: дела не делаются, разговоры не говорятся, шутки не шутятся. На Бэкхёна смотрят, словно он с войны без ноги вернулся. Пару раз он даже успевает на ребят рявкнуть. Те слушаются и возвращаются к своим заданиям. Только Сехун смотрит на него глазами преданного щенка — раздражает это не меньше. Бэкхёну нужно уточнить данные для проверки лицензии. Чтобы сэкономить время, он берёт Сехуна с собой. Пока сам роется в архиве, младшего отправляет в лицензионный отдел за подтверждением. То, что Сехун долго не возвращается, Бэкхён замечает, когда добирается до последней папки и в очередной раз чихает. Придётся идти искать. Встречаются они у лифта. Сехун взъерошенный и явно боится получить подзатыльник. Смешно при его-то росте. — Прости! Получилось не пять минут. Просто я заблудился, а потом долго искал, а потом… — Заблудился? — удивляется Бэкхён. — Тебе нужно было пройти по коридору, повернуть налево и найти девятьсот первый кабинет. Это последняя шестая дверь. — Да знаю я! Знаю! Просто там не оказалось кабинета. Я весь этаж обошёл, там только пять дверей! — пытается оправдаться Сехун. — Потом спросил. Мне сказали, что лицензионщики на этаж ниже переехали. — Ай, чёрт, из головы вылетело! — трëт лоб Бэкхён, чувствуя, как разрастается мигрень. — Они же осенью ремонт делали. Чёрт с тобой, золотая рыбка. Пошли обратно. Они молчат, пока спускаются на лифте. Сехун смотрит на него прямым нечитаемым взглядом. Точнее то, что видит Бэкхён в этом взгляде, вызывает внутри неприятное чувство. — Что? — не выдерживает он. Сехун поджимает губы, но всё-таки говорит: — Хён, ты мне жизнь спас, а я тебя даже не поблагодарил. — Ёлы-палы! Хоть что-нибудь умное сказал бы! Как назло Бэкхён, даже если захочет, сбежать не может. И когда Сехун успел превратиться в подлипалу? Был такой самодостаточный и самоуверенный, а теперь даже высокий рост не даёт ему преимущества. Сехун хочет ещё что-то сказать, но Бэкхён его опережает: — Ничего твоей жизни не угрожало. Успокойся, — Сехун молчит, и они доезжают без разговоров. — В тот момент ты не мог этого знать, хён, — бросает ему в спину Сехун, стоит им выйти, но Бэкхёну не хочется с этим разбираться. Они идут по белому коридору к своему блоку. Сехун следует за Бэкхёном, и тот прямо чувствует, как его спину изучают. Когда Бэкхён останавливается у двери в поисках ключа, Сехун встаёт в полушаге за ним. — Ты не обязан был обо мне заботиться. В конце концов, в твоих интересах, чтобы со мной что-то случилось. Бэкхён чертыхается, проклиная всё на свете, в том числе и карточку с электронным ключом, что провалилась на дно рюкзака. Сехун не дожидается, пока он её достанет, протягивает руку поверх плеча Бэкхёна и открывает для него дверь. Бэкхён хватается за ручку, блокируя проход. — Я не собираюсь бороться за Чанёля, — бросает он твёрдое, стоя вполоборота. — Даже если он сам передумает, такой он мне больше не нужен. Прекрати видеть во мне конкурента. — Но вы всё ещё в браке, — тихо произносит Сехун и грустно улыбается одним уголком губ. Чондэ их уже заждался и выражает свою радость замечанием, что ему не пришлось идти на поиски. Бэкхён идёт к кухонному углу и включает чайник. Пока тот шумит, он медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. — Сехун, можешь вернуться обратно и поставить подпись на подтверждении? Наверняка её там нет. — Обратно?! — негодует Сехун. — Дорогу ты уже знаешь, — не поворачиваясь к нему, отвечает Бэкхён. Сехун смотрит на то, как Чондэ хмурится, но тот молчит. Ничего не остаётся, как послушаться и отправиться выполнять поручение. — Нам не нужна подпись на документах. Всё заверяют в электронном виде, — говорит Чондэ, не спуская с Бэкхёна глаз: какой-то он странный. В подтверждение Бэкхён, цепляясь за стол, медленно опускается на корточки, неспособный больше держаться на дрожащих ногах. Чондэ, выплевывая проклятия, несётся к нему, чтобы поймать, пока тот не шмякнулся на пол. — Как они тебя выпустили?! Ты у врача был?! — Не ори и так башка трещит, — морщится Бэкхён. — Ничего со мной страшного не случилось. — Я иду за помощью! — шипит Чондэ, порываясь уже дёрнуться, но Бэкхён его хватает за руку. — Лучше беги в аптеку за блокаторами. Сехуна не будет минут десять. И кажется мне, вернётся он злой. — Да твоего же деда! — ворчит Чондэ, пока помогает Бэкхёну добраться до дивана, где тот сворачивается в три погибели. — Не понос, так золотуха! — и уносится по поручению. Не впервой. Пока они учились, Чондэ частенько бегал за лекарствами. Даже всю аптечку Бэкхёна помнит наизусть. Его нет минуты две. Когда он влетает в помещение, сразу же кидает несколько коробок Бэкхёну. Тот дрожащими пальцами выдавливает пару таблеток и принимает стакан воды. Потом кладёт голову на колени и выдыхает, чувствуя, как рука Чондэ зарывается в волосы. Когда возвращается недовольный Сехун, Бэкхён отважно делает вид, что с ним всё в порядке. Не хватает для полного счастья, чтобы тот понял, в чём дело. Ещё предложит Чанёля в качестве помощи, боже упаси. Бэкхён держится до конца дня на одной силе воли. Таблетки слегка глушат симптомы, но помогают так себе. Чондэ целый день посылает Сехуна по поручениям, и тот начинает думать, будто их едва зародившаяся дружба завершилась. Как все не догадались — остаётся загадкой. И так надо ещё два дня выдержать. Когда Бэкхён добирается до дома, то лезет в горячую ванну и вздыхает от удовольствия, расслабляясь. Ночью у него поднимается температура. — Я слышал, что для омег, привыкших к постоянному партнёру, гиперактив в его отсутствие похож на ад, — говорит ему Чондэ, когда они остаются наедине. Бэкхён сидит на диване, едва заметно подрагивая от холода, при этом обливаясь потом в тёплом свитере. Вид у него такой, будто он подхватил все болезни разом. — Спасибо, кэп, — растягивает в кривой усмешке губы Бэкхён. — А я не заметил. Чондэ поджимает губы, не зная, как ему помочь. Всё, что он может, — это брать на себя часть заданий Бэкхёна, давая тому возможность передохнуть. Сехун постоянно крутится рядом, но не подаёт признаков, будто что-то не так. Он хмурится своим собственным мыслям, и чёрт знает, о чём думает. Когда звонит Чанёль, наступает полный коллапс. У Бэкхёна мысли разбегаются в разные стороны, а в голове остаются только картинки с высоким рейтингом. Бэкхён сбрасывает вызов, думая о том, что Чанёлю прекрасно известно, какое сейчас время. Период Бэкхёна он давно выучил наизусть и нагло этим пользовался. Чанёль давно должен был переключиться на другого. Что ему понадобилось сейчас, Бэкхёну знать совсем не обязательно. Не вовремя он вспоминает, что Чанёль часто отрывался в такие дни. Бэкхён потом торчал в ванной полтора часа, приводя себя в порядок и тихо ненавидя за то, что позволил себе потерять бдительность. Так, думать о сексе нельзя ни в коем случае. Лучше сосредоточиться на подсчётах: промилях, плошках и салициловой кислоте. Сехун вдруг начинает меняться на глазах: старается работать в том же темпе, что и остальные, исправно прибирается у новоприбывших крыс и даже выучил имя Тэна, что не могло не порадовать его носителя. Почему-то всем от этого только легче становится. Достаточно Чондэ пропеть: «Хун-и, у крысок прибери!», как тот уже встаёт со своего места и идёт без пререканий выполнять просьбу. Сехун, увязавшись на обед с Бэкхёном и Чондэ, упоминает в разговоре, что был на выходных у Чунмёна. Бэкхён даже не удивлён. Он пытается ему дозвониться, пока сидит в карантине, но тот просто игнорирует его звонки, а потом пишет, что сильно занят. А на неудобный вопрос: «Чем может быть занят человек, который не работает?» –конечно же ничего не ответит. А то и отправит в чёрный список. Вот так и становится понятно, кто друг, а кто только притворяется. А Чанёль всегда убеждал, что это выгодно, и Чунмён никогда не бросает. Просто встреча с истинным — это совсем другое. Настоящей любви нельзя препятствовать, и кто в этой шкуре не бывал, тот не поймёт. Подобному можно поверить в первый раз. Начать сомневаться во второй. И перевести в разряд игнорируемых аргументов в третий, понимая, что данный стиль поведения перманентен и не зависит ни от чего. Когда становится легче, Бэкхён решает наведаться к Исину и познакомиться с малышом. Тот родился почти месяц назад, а Бэкхён даже не нашёл время послать поздравление родителям. Исин, как всегда, цветёт и пахнет, и улюлюкает над мелким. Дети виснут на Бэкхёне и не хотят отпускать. — Мы вчера в детском саду играли в семью! — рассказывает Шиу. — Я был пылесосом! Бэкхён берёт новорождённого на руки и играет с маленькими пальчиками. Когда-то он хотел иметь большую семью и много детей. Что пошло не так? Исин смотрит на них и ничего не говорит. У Бэкхёна самые отборные тараканы, каких ещё поискать надо. — Чанёль приходил с Сехуном, — говорит Исин. Бэкхён хмыкает, не отрывая глаз от маленького личика. Как иначе-то? — Красивый, — продолжает Исин. — Хотя я думаю, что ты красивее. — Я очень обычный, — смеётся Бэкхён. — В моей внешности вообще нет ничего примечательного. — У тебя улыбка красивая, — гладит его по голове Исин. — А Сехун странный. Молчал всё время и детей игнорировал. — Для тебя все красивые, кто с твоими детьми играет. Они смотрят на малыша, как тот хлопает глазками и шевелит маленькими ручками, и молчат. — Ты знаешь, что дети рождаются с полным комплектом нейронов, а потом те начинают постепенно отмирать за ненадобностью. Зависит от той среды, в которой растёт ребёнок. Например, дети имеют способность быстро научиться говорить абсолютно на всех языках, но потом приспосабливаются к тому, на котором говорит их окружение, и остальные со временем перестают быть доступны. Или ребёнок в Африке может различить хищника на расстоянии нескольких километров, тогда как мы с тобой муху от слона отличить не сможем. Прости, опять какая-то лекция получилась. — Ты просто слишком умный, — Исин смеётся и кладёт голову ему на плечо, — и любишь поболтать. — Действительно, что ещё можно сказать о Бэкхёне.