Провинившийся воришка

Усталость одеялом крыла Рагнвальдра после всех тех тяжёлых испытаний в этом сраном, богами забытом (а даже если нет, то боги точно ненавидят человечество) подземелье, которое только и кишило монстрами, вонявшее гнилью, кровью и дерьмом вперемешку со спермой. Не то, чтобы этих запахов не было в каком-нибудь кабаке на окраине деревеньки, но не в таком большом количестве. Этот трупный запах гниющей плоти, наполненной жирными личинками, что сжирали стухшие куски мяса медленно, но верно, надолго останется в сознании. Раздробленные кости, изуродованные конечности в трупной яме так же оставили свой отпечаток на пошатнувшемся разуме вроде как сильного северянина, а сбежавший ранее компаньон, что к тому же украл драгоценный эликсир только ещё больше подтолкнул к отчаянию. Как он мог поверить такому как он? Рагнвальдр, ты такой умный мужчина, но сейчас явно облажался. Однако спустя время знакомое и явно напуганное личико вновь показалось в стенах этих катакомб, с какой-то надеждой глядя на дикаря, по уши залитого кровью от прошлой схватки с очередным стражником. Нервный тик заставил нижнюю губу длинноволосого дрогнуть, когда глаза наткнулись на сие чудо, что был больше похож на беспомощную собачку, которую пнули. Причём хорошенько так. — Ха-а я так рад, что ты живой! Так за тебя волновался, думал не увижу. Н-но ты цел! Вот, что значит северный дух, верно? Воришка, что так скрывал свой откровенный страх и неловкость, кажется, пытался задобрить хмурого Рагнвальдра, сразу же подходя ближе, всё так же натянуто улыбаясь. Ему не хотелось быть одному: в нем бушевала скручивающая кишки паника и дикарь видел это, однако почему-то обиду держать на этого дурака не хотелось, да и бессмысленно, ведь чем больше компаньонов тем больше шансов выжить. Кто ж виноват, что у этого парня мозгов, как у общипанной курицы. Из уст северянина прозвучала фраза «я тоже рад тебя видеть», после чего лицо юноши переменилось с виноватого, на облегчённое, словно у того камень с души упал: всё-таки тому было стыдно немного за свой поступок, пускай на пару процентов. Кахара будто ластившийся кот подошёл ещё ближе, прошмыгивая за Рагнвальдра, чувствуя себя в безопасности именно за этой горой мышц, чем впереди. И не поспорить, ведь это он будет первый встречать лицом врага. Как хитро… но на это дикарь ничего не сказал, лишь послушав более весёлый голосок юноши о том, что он хочет пойти вместе снова. Прощая эгоизм и глупость, что могла стоить парню жизни, Рагнвальдр кивнул, продолжая свой путь по зловещему тоннелю, но уже не чувствуя себя так одиноко. Так продолжалось некоторое время, наверное, с Кахарой путь не был таким уж скучным, ведь тот как слепой котёнок часто спрашивал, в какую дрянь они вляпались, на что дикарь не скупился на объяснения, иногда задавая сам себе вопрос, что же этот воришка здесь забыл с нулевой то информацией об этом месте. Разве наемники не должны узнавать информацию заранее о том, куда идут? Когда же они нашли путь наружу, выходя в ночи к огромному древу глубин, путники решили всё же сделать привал, разжигая костер, чтобы согреться. Звезды почему-то сегодня вовсе отказывались сверкать на небе и Рагнвальдр, вглядывавшийся в темноту ночного неба всё не мог понять, почему же судьба привела его именно в это место. Стоило ли вообще лезть дальше вглубь? Это место въедалось в сознание, словно кислота в кожу, не оставляя даже одной позитивной мысли, выжимая последние жизненные соки. Может, стоило повернуться назад и просто уйти, не пытаясь разгадать великую загадку богов. Но его мысли прервал какой-то будто слегка пьяный голосок. Ах да, он ведь не один и судя по бутылке в чужой руке, юнец сейчас был на веселе. Ну, хоть кто-то был с хорошим настроением, по крайней мере сейчас. — Рагн, о чем думаешь? — повернувшись к Кахаре, что сидел напротив, северянин слегка сощурился, а после взглянул на потрескивающие ветки в костре. — О звёздах и куда они меня приведут в конце. — Хаха… да, я тоже. Надеюсь, что в конце у меня будет куча золота и я выберусь отсюда живым, — неловкое молчание по мнению воришки заставило того задуматься ненадолго, глядя сначала на сверкающий огонь, а после на Рагнвальдра, сжимая свою бутылку крепкого алкоголя. У него было что-то на уме, что-то, что он с трудом мог в себе сдержать. — Рагн, ты ведь не держишь на меня обиду за… ну, тот эликсир? — Что? Нет. Я уже забыл об этом. Что было, то прошло, — но на такой ответ Кахара как-то многозначительно надулся, с каким-то болезненным подозрением глядя на собеседника, пока вдруг не решился на кое-что странное. Рагнвальдр сначала не заметил приближение воришки, снова задумавшись, пока до его руки не дотронулись и пьяный юноша не прильнул ближе. — Что ты делаешь? — с непониманием, но при этом ледяным спокойствием спросил северянин, следя за каждым движением наглеца. Пьяный разум совсем что ли покатился в пропасть? Он конечно не понимал того, о чем думает эта дурная башка, но подсознательно стал догадываться, куда всё идёт, только вот зачем? — Ты мне врёшь. Нельзя забыть такой поступок. Тебе ведь был нужен этот эликсир верно. Я конечно его вернуть не могу, но… я хочу хотя бы извиниться. — Твои извинения я давно принял. Тебе не зачем заново повторять это. — Ты меня не понял, — на лице мальчишки вдруг появилась откровенная ухмылка, а после чужие руки улеглись на широкую грудь дикаря, внезапно надавливая, толкая куда-то вбок, чтобы тот лёг на спину. И ведь Рагнвальдр послушно это сделал, все ещё не понимая замысла Кахары, что, кажется, краснел с каждым своим действием, хотя тут скорее алкоголь постарался: у такого как он стыда нет. — Словами нельзя загладить вину. Только в редких случаях. Я хочу извиниться по правильному. Руки юноши медленно скользнули вниз, цепляя кожаные ремешки, касаясь ткани набедренной повязки, из-за чего Рагнвальдр резко взялся за чужое запястье, отодвигая в сторону. Хватка была медвежьей и Кахара даже скривился на секунду от неприятного ощущения, когда его так небрежно схватили. У него не было чёткого табу на подобное, но стоило ли идти на подобное сейчас и к тому же из-за какой-то мелочи? — Ты пьян. Уймись. Мы можем обойтись и без этого, — но воришка лишь шмыгнул носом, нагибаясь к чужим устам, легонько целуя те, словно пытаясь успокоить, когда северянин привстал на локтях. — Я не могу. Я хочу загладить свою вину. Прошу, Рагн, не заставляй меня просить тебя. Тебе понравится, я обещаю. Я не смогу успокоиться без этого, — свободная рука нащупала заветный бугорок паха запутавшегося компаньона и Кахара улыбнулся лишь шире, проскальзывая рукой под повязку, после вообще задирая её вверх. Рагнвальдр же замолчал, наблюдая за действиями воришки, пристально следя за руками и его личиком. Кажется тот был приятно удивлён. — Хах, так ты трусов не носишь? И правильно, они только мешают. Почему он с таким трепетом это говорит? Забавно, но так неправильно. Юноша внимательно осматривал пах северянина, пока пальцами не дотронулся до его члена, пробуя его в руке, слегка массируя, большим пальцем оттягивая кожицу, чтобы оголить головку. Кажется, ему искренне нравилось то, что он делает и Рагнвальдр не возражал, лежа на одном локте, краснея от разгоняющейся по венам крови. Ему было приятно, пусть и сначала ему казались руки достаточно холодными, хотя, возможно, это из-за перчаток. Легкие, но невероятно приятные движения стимуляции вызвали у дикаря первый тихий вздох, пока плоть не напряглась, делая ситуацию лишь проще для Кахары, что был невероятно сосредоточен. Было ощущение, что тот делал это не впервые, хотя понятное дело, что он точно не новичок. Вторая рука решила не оставлять без внимания и нетронутую мошонку, со всей осторожностью приятно сжимая, пока первая рука скользила по набухшей верхушки и до самого основания члена, большим пальцем легонько надавливая на чувствительную головку, из которой уже выступила прозрачная смазка. Рагнвальдр зажмурился на секунду, а после, вздрогнув, открыл глаза. В его голову закрадывалась одна мысль, которая не могла дать вздохнуть: сейчас то, что делает Кахара было не для него, верно? Он это делал потому что тому самому хотелось. Это было очевидно, даже читать между строк не нужно было, ведь он понимал воришку лучше, чем свой родной язык. Тот был словно раскрытая книга, пусть и северянин намеренно закрывал глаза на некоторые строки в ней. Они оба знали, что один играет театр для второго, чтобы не вгонять в неприятные ситуации и желание дотронуться до Рагнвальдра было так же явным: все те разы, когда Кахара пялился на его набедренную повязку или когда специально ближе прижимался в постели, невзначай касаясь бёдер. Всё это просто попытки пощупать, посмотреть, дотянуться до заветного. Дикарь и не думал, что получит такое внимание в этом мрачном месте, но судьба любила подкидывать интересные карты. — Тебе ведь… нравится, да? — северянин закусил свою нижнюю губу, тихо кивая, пока Кахара не издал смешок, вдруг опускаясь, целуя нежную головку, что с пульсацией отреагировала на его поцелуй. Легкие аж сдавливало от подобного напряжения, лишь мешая дышать нормально, заставляя голову слегка кружиться. Горячий язык коснулся сначала основания плоти, проходясь выше, пока не достигнул верхушки, после чего уста вновь коснулись его, вбирая в себя уже налившийся от нетерпения член, позволяя тому войти наполовину. Кахара хотел вместить его в себя полностью, хотя из-за габаритов это сделать так сразу и не получится. Он прикрыл свои глаза, одной рукой поправляя мешающую прядь, после чего продолжил вбирать член всё глубже, стараясь сжимать его внутри, посасывая, делая небольшие круговые движения. Ощущение горячего, мокрого и скользкого рта, заставили Рагнвальдра тяжело задышать, чувствуя, как тело с удовольствием реагирует на такую приятную близость, которую, как ему казалось, он уже не чувствовал очень долгое время. Дикарь сжал свою руку в кулак, стискивая кусок травы под собой, выдирая пару зеленых ростков, пристально наблюдая за умелым юнцом. И откуда он это всё умеет? Кахара не рассказывал много о себе, но в этот раз не знание партнера стало для Рагнвальдра приятным сюрпризом. Стенки рта будто специально делались туже, пока внезапно северянин не ощутил нечто новое… места стало ещё меньше. Воришка с извращенным удовольствием простонал, когда вобрал в свое горло весь член, тем самым вызывая приятную вибрацию, от которой дикарь громко выдохнул горячий воздух. Ему не хватало кислорода. Теперь Кахара двигался ещё увереннее, его глотка словно была создана для подобной ласки, приятно сжимая истекающую смазкой плоть, пульсирующую от приятных стискиваний. Внутри было так скользко и мягко, что хотелось лишь большего, дабы подобное продолжалось вечность. Бедра сами стали толкаться в заданный ритм, пока рука Рагнвальдра не легла на чужую макушку, заставляя Кахару вбирать член до самого основания, утыкаясь в пах. Хлюпающие звуки и постанывания пьяного воришки почему-то стягивали некий приятный узел внизу живота, подначивая и так разгорячившегося воина к чему-то более жёсткому, но не менее приятному. Какой он пошлый… Движения были размеренными, пока в какой то момент, чужие волосы не сжали сильнее, а бедра не стали двигаться рвано и грубо, проталкиваясь в чужую глотку, что так радушно принимала в себя подобного рода гостя, из-за чего кровь словно вскипала, вот-вот готовясь расплавить всё тело до костей. Всхлипы и приятные мычания, вызывая у Рагнвальдра волну мурашек, так же отплачивая небольшими стонами в ответ. Он и сам не ожидал, что издаст хоть какой-то звук, кроме вздоха в знак благодарности за проделанную работу, верно говорят, что все бывает в первый раз. Тело резко напряглось. Кончики пальцев ног вытянулись и северянин резко прижал чужую голову к его паху, изливаясь липкой, горячей спермой в горло Кахары, что и сам зажмурился до мелких слезинок, жалобно сводя брови, громко глотая поданную ему густую жидкость. Почему-то, он решил проглотить всё, до единой капли, не оставляя ничего, напоминая сейчас похотливого суккуба нежели человека. Когда же голову оставили в покое, а приятные судороги не перестали беспокоить тело, юноша медленно вытащил чужой член изо рта, оставляя между его губами и головкой длинный мостик прозрачной слюны и смазки, с наслаждением глядя в глаза компаньона, облизнувшись. — Вот теперь я могу спать спокойно, — произнес довольно он, напоследок целуя всё ещё чувствительную головку, отпрянув, подползая ближе к Рагнвальдру на его обмякшем теле, утыкаясь в чужую грудь, ложась на него без какого-либо стыда. Тяжело дыша, дикарь всё всматривался в пустующее чёрное небо, касаясь рукой спины воришки, пытаясь почувствовать тепло его тела. Всё было таким сюрреалистичным, что он почти поверил, что это сон. — Скажи честно, ты ведь просто хотел мне отсосать и дело не в извинениях, — произнес он, пока костер потихоньку догорал, тихонько потрескивая. Но на свой вопрос он получил короткий смешок, а после его лишь обняли сильнее, притираясь носом к ключице. — Спи крепко, Рагн. Завтра опять придётся в путь…