mirage

Холодный ветер своими липкими пальцами проникал под одежду, кажется, пытаясь забраться под кожу, укутать кости в тяжелое одеяло и заполнить черное сердце хоть чем-то. Эндрю сидел на самом краю, он уже не смеялся, утопая в истерике, а просто мотал ногами, пытаясь хоть как-то отвлечься. Седьмая по счету сигарета обжигала несчастные легкие, но он просто не мог остановиться. Пальцы трусятся так, будто он переживает злополучную ломку, что уже стала такой родной и знакомой. Но нет, его кровь чиста, не считая бутылки водки, валяющейся где-то рядом. Полностью опустошенной, но не такой, как сам Миньярд. Закатное солнце почти спряталось за горизонтом. На дворе зима, а он сидит в одной футболке и безразмерных штанах, взявшихся в шкафу очень давно. Мысли больше не тревожат так сильно. Он больше не думает о чертовом Джостене, который, кажется, должен сидеть рядом. О Джостене, который так восхитителен в своей безобразной лжи и попытках сбежать от прошлого, преследующего его по пятам. Он точно не думает о Джостене, которому пообещал защиту совсем недавно. Об их игре в правду, граничащей с полной потерей контроля. Эндрю никогда и не мог представить, что кто-то залезет в его голову настолько глубоко, будто заполняя каждый чертов участочек мозга. Он не думал, что пропитается чужим запахом до такой степени сильно, что будет искать его повсюду, но находить только в себе. Миньярд не мог даже предположить, что доверится этому помешательству, разрешая остаться рядом. Он просто и не надеялся на другой исход. Все ведь когда-то кончается, верно? Вот и этой истории пришел конец, даже смешно вышло. Все опасения оказались настолько бесполезными и бессмысленными, что Эндрю хочется кричать о том, насколько же сильно он ошибся. Он месяцами собирал этот пазл по имени Нил Джостен, чтобы смешать все кусочки одним движением руки. Да вот только заново собирать уже и не хочется, ведь некоторые детали уже будут утеряны. Эндрю никогда не разгадает эту головоломку с яркими голубыми глазами, вечно скрывающимися под чертовыми бездушными линзами. Эндрю ошибся во всем. Но был прав единожды, и это правота просто убивает. Душит и топит, одновременно сжигая уже давно истлевшее сердце. А что он там говорил? Точно. Когда ты будешь спать, я убью тебя. Как же все-таки забавно получилось, ведь Эндрю сейчас только об этом и желает. Бегунок снова соврал, нагло соврал прямо в лицо. Эндрю ошибся в том, что поверил в себя. Поверил в то, что может хоть что-то чувствовать. Даже сейчас, сидя на самом краю, в шаге от долгожданного падения, он не испытывает ничего, кроме разочарования в себе. — Ты соврал, Джостен, — истерично хохотнул Эндрю, вновь хватая опустевшую бутылку водки. Словно надеялся, что хоть где-то идеальная память его подвела. Но нет, бутылка как была пустой, так пустой и осталась. Что-то это напоминает. — Ты блять соврал, — повторил он, выкидывая раздражающую бутылку вниз, даже не думая о том, что осколки могут кого-то задеть. Эти осколки задели всех еще несколько часов назад. — Джостен, ты ебучая галлюцинация, — рассмеявшись, прокричал Миньярд. — Долбанная побочка… Встав на ноги, Эндрю начал ходить туда-сюда по самому краю, играясь со своими разорванными в клочья нервами. Он вскинул руки в стороны для поддержания равновесия. Сама мысль об этом заставляет смеяться. Его шатает, колени подкашиваются. Сколько он выпил? Три, четыре бутылки? Опустошить запасы Кевина оказалось недостаточно, надо будет спуститься и взять что-нибудь еще. — Джостен, ты — ничто. Очередная зависимость, выдумка больного мозга, — пошатнувшись, Эндрю достал из кармана новую пачку, быстро расправившись с пленкой, кинул ее куда-то, не заботясь о том, куда она приземлится. А после достал еще одну сигарету и закурил. Восьмую. — Слышишь, сто тридцать процентов, блять. Уже сто тридцать! — кричит он, а после затягивается. Кто бы мог подумать, что галлюцинация будет такой реальной? Что его пропитанный химией рассудок решит сыграть настолько злую шутку? Саморазрушение всегда было фишкой Миньярда, но чтоб настолько?.. Голова начинает кружиться, а баночка с оставшимися таблетками призывающе звякает в кармане от каждого движения. — Я тебя ненавижу, — упав на холодный пол крыши, расхохотался Эндрю, забираясь свободной рукой в спутавшиеся от ветра волосы. Каждое несуществующее воспоминание прокручивалось в голове, заставляя сердце сжиматься от невыносимой боли. Каждая минута, проведенная с выдуманным Нилом Джостеном, каждый чертов поцелуй, что отзывался фантомными воспоминаниями на губах. — Чертова утопия… — просипел он, сделал еще одну затяжку и выбросил сигарету. Думать не хотелось. Не хотелось анализировать и пытаться что-то обмыслить. Эндрю залез в карман и вытащил манящий бутылек. Он смотрел около минуты на лучи уходящего солнца, что пробирались через злополучную оранжевую баночку. А после, не думая о последствиях, высыпал несколько штук в рот, глотая. Миньярд снова рассмеялся. Кто бы мог подумать, что, пройдя через столько мучений, столько лет приема этой химии, он вернется к ней же из-за ебучего Джостена. Из-за его рыжих мягких волос, из-за этих глаз, что холоднее всего на свете. Кто же знал, что эта долбанная улыбка заставит его сделать такую глупость, лишь бы еще разок взглянуть на нее? Он не знает, сколько пролежал на холодном бетоне, периодично посмеиваясь. Не знал, как долго смотрел на плывущие по небу облака. Даже и не догадывался, сколько прошло времени с момента, когда он вновь отравил свой организм несчастными таблетками, ради одного простого… — Хей? — тихий шепот раздался прям над ухом Миньярда, опаляя своей невозможностью. — Я здесь, — прошептал он. Эндрю медленно открыл глаза, боясь, что он снова исчезнет. Но нет. Нил Джостен во всей красе, склонился над ним, загораживая головой небо. Миньярд протянул руку, осторожно зарываясь в рыжие пряди, опасаясь, что ничего не почувствует. Но ведь это прикосновение кажется таким реальным… — Как… Как я мог тебя придумать?.. — просипел Эндрю, вновь глядя в эти невозможные глаза, что, кажется, сейчас светятся. — Почему ты, блять, не настоящий? — Твоя память играет с тобой, — легко улыбнувшись, ответила галлюцинация, прикрывая глаза от удовольствия, когда пальцы Миньярда начал осторожно оттягивать волосы. — Вспоминай, Эндрю, думай. Нила Джостена не существует, это Эндрю уже точно знал. Убедился на горьком опыте, перепроверив несколько раз. Он постоянно спрашивал, получая лишь испуганные и непонимающие взгляды от сокомандников, даже семья говорила, что его никогда не было. Так как же… Черт. — Натаниэль Веснински вместе с матерью Мэри Хэттворд был жестоко растерзан. Тела нашли в номере отеля… — Статья, показанная Кевином еще при знакомстве. Как же он мог забыть это лицо? Как он мог вычеркнуть из памяти копну ярко-рыжих волос, что больше смахивали на огонь? — Блять… — прошептал Эндрю, закрыв глаза. — Правильно, Эндрю. У тебя слишком хорошая память, — елейно протянул Джостен, ложась рядом. Кажется, Миньярд даже почувствовал тепло его тела. Это слишком реально, чтобы оказаться побочкой. Слишком жарко. Слишком… Весь Джостен — слишком. — Ты снова исчезнешь, так ведь? — измученно хмыкает Эндрю, поворачиваясь в сторону своей личной галлюцинации. Своего особенно миража. А Нил лишь улыбается так мягко, так тепло, словно извиняется за весь этот обман. Он протягивает руку к лицу Миньярда, заправляет светлую прядь за ухо и двигается еще ближе. Их разделяют жалкие сантиметры, что на деле же — бесконечность. — Не беги, — просит Эндрю тихо, почти шепотом. — Мы можем сбежать вместе, — так же тихо отвечает Джостен, прямо в губы, опаляя своим горячим несуществующим дыханием. — Можем бросить все и сбежать. Тебя ведь здесь ничего не держит, верно? Экси ты ненавидишь, Аарон нашел свое спасение в Кейтлин, а Кевин не сдержит свое обещание. Он не изменится, — Миньярд прикрывает глаза, слушая чарующий голос. Это правда, это все чистейшая правда. Эндрю ведь никому не нужен, в нем никто по-настоящему не нуждается. — Дрю, пошли со мной. Эндрю открывает глаза, всматриваясь в чужие голубые напротив. Он даже не раздумывает, знает же, что уже пропал. Утонул еще тогда, когда услышал это чертово «Дрю», сказанное таким родным голосом. Заветная баночка лежит совсем рядом, но не так близко, как Джостен. Кажется, протяни руку — исчезнет снова. Эндрю поднимает таблетки. — Мы будем всегда здесь, — продолжает шептать Нил, целуя подбородок Миньярда, спускается все ниже. — На крыше, с сигаретами и звездами, — он чуть задерживается на той самой точке на шее, от которой Эндрю умирает каждый раз. Он и не заметил, как Нил оказался сверху, усаживаясь на его бедрах. — Закончи это, — отстраняясь, говорит Джостен, протягивая оранжевую баночку. И Эндрю ее принимает. Принимает все. И отключается также быстро, как Нил бегал по полю.