Флейта

Они встречаются в первый раз, когда Сяо слышит музыку. Незатейливую, простую р мелодию флейты, повторяющуюся, но от этого не менее приятную и лёгкую — дуновение ветра, прикосновение одуванчиков к щеке. Из окровавленных, дрожащих пальцев выскальзывает копьё, а Сяо делает медленные шаги по направлению звука. Будто и не осознает, только сдвигает с лица грязную маску, роняя после на землю, и падает на колени сам. Ему всё ещё больно, и даже не от ран, заливших грязно-красным одежду, — чернь, содержащая в себе сотни голосов с далёких времен, вкус людских кошмаров на самом кончике языка и фантомные руки первого архонта, сжимающие шею. Но мелодию флейты, такую простую и лёгкую, слышно все лучше. Сяо не знает, сколько сидит так, но она заглушает голоса, заглушает крики — разве что не может вернуть кровь в раны от когтей. Но ему этого более, чем достаточно. Барбатос в тот день увидел в лесу Гуюнь адепта, что лежал на грязных камнях, оставив копьё и маску неподалеку. И, кажется, спал — впервые за долгое время. Касание к волосам (камень с прожилками малахита) — будто порыв ветра задел, убирая пряди и открывая лицо, взявшее на себя выражение умиротворения. Барбатос пробежался кончиками пальцев по заляпанной кровью щеке, будто что-то обещая, и исчез на долгие годы. А Сяо тогда даже не понял, чья музыка смогла заглушить голоса далекого прошлого, гудящие в висках. Когда Сяо видит Барбатоса рядом с Рекс Ляписом, то чувствует что-то странное. Было ли это тогда его чутье, говорившее, что он уже видел архонта в белом одеянии и с крыльями за спиной? Он и сам не знает. Анемо Архонт смотрел на него с интересом и какой-то странной мягкостью во взгляде. Тогда, стоило Мораксу отвернуться, Сяо почувствовал прикосновение крыльев к плечу. Ветра направят тебя. Сяо только отшатнулся, не понимая, что за чушь. Да и сказать ничего не мог — оружие не разговаривает. Понимать он начал позже, когда стоял среди трупов, что лежали на каменных ветвях Гуюнь. В воздухе стоял запах крови, злобы и страха, а закатное солнце разлилось на горизонте алым — марево лавы, беспечно разлитая краска, — и чувствовал что-то новое. Во время битвы поступь стала легче, а к острию малахитового копья устремились потоки ветра, закручиваясь в смертоносный вихрь. Он устало, недоуменно посмотрел на глаз бога, который уже был забрызган кровью. Как быстро. — Почему? — кратко спросил Сяо, когда Барбатос снова появился в землях Гео Архонта. Тот даже шире распахнул глаза (листва на солнце), а после рассмеялся. Кажется, он просто был поражен тем фактом, что Сяо заговорил. — Почему что, адепт? — спросил он, сощурив глаза. Сяо показалось, что в воздухе пахнет яблоками. — Я служу Гео Архонту, почему ты... — Ой, только давай без этой нудятины, — Барбатос лишь отмахнулся, — тебе необязательно быть слугой, чтобы заслужить глаз бога. Ты — дитя, нуждающееся в свободе, и этого достаточно. — Я — оружие, — отрезал Сяо. О какой свободе может идти речь? Анемо архонт не ответил сразу — только заглянул прямо в глаза, и лукавость, что была ещё секунду назад, вдруг исчезла. Он смотрел со странной нежностью и печалью, будто сожалел. — Ты сам это решил? На этот раз замолчал Сяо. Он не мог решать, и никогда не имел на это право. — Как мне звать тебя? — Барбатос улыбается ему. — Ты знаешь мое имя, Рекс Ляпис произносил его, — спокойно отвечает адепт. Анемо архонт тихо смеётся. — Представься сам. Кем ты хочешь быть? Сяо не понимает, на что Барбатос похож больше, — на нежный бриз у склона гор, или на чертов ураган, потому что чувства он вызывает именно такие. Парой слов перевернул, перекрутил все, и оставил в полной растерянности. — Сяо, — голос у него неожиданно охрип. — Венти, — улыбается архонт. На недоуменный взгляд дополняет, — времена меняются. Зови меня так. Сяо тихо повторяет чужое имя. Совсем не похоже на "Барбатос", — не имя бога, скорее, имя простого человека, близкого к таким же людям, живущего на соседней с ними улице. Нарочно ли? Взмах белых крыльев, звонкое "ещё увидимся!", — и оба архонта исчезают. Сяо запоздало вспоминает, что война ещё идёт. Венти сам как воплощение ветра, — появляется то тихо и незаметно (нежный бриз, что гладит по щеке), то врывается в Ли Юэ ураганом с новостями или бутылкой вина. Со временем он начинает приходить и к Сяо, а не мельком улыбаться, когда видит его рядом с Мораксом. Он появляется из ниоткуда, и Сяо замечает, что выглядит тот теперь по-другому, — одежда обычная, никак не напоминающая Бога. Венти улыбается ему, садится неподалеку и достает флейту. Звучание сразу вызывает чувство дежавю, но Сяо молчит, оставляя догадки при себе. Мелодия на этот раз иная, — более живая, взволнованная, но в каком-то положительном смысле. Сяо не знает, как описать это эмоциями, — он плохо их понимает. Знает только, что звучание флейты трогает что-то у него в грудной клетке, там, куда не дотягивается даже карма. — Хочешь попробовать? — Венти протягивает ему флейту. Сяо смеряет архонта уставшим взглядом. — Бесполезно, — пожимает плечами он. — Потому что кто-то решил за тебя, что ты оружие? — голос у Венти насмешливо-снисходительный. "Потому что я не смогу так, как ты", — проносится в голове у Сяо. Неожиданно. — Если хочешь, могу показать, как играть на ней, — Венти склоняет голову набок, — только если есть желание, — добавляет специально. Хотеть? Желание? Сяо чувствует незнакомый привкус на языке. Ему дают выбор, а он не понимает, действительно ли он может его сделать. Он был создан, как оружие. Он выполнял приказы, не имея возможности выбрать. Потом его спасли и заключили контракт. Прошло много времени, а делать выбор он так и не научился. "Пора бы", — будто шепчет ветер. Сяо тянет пальцы к флейте. Венти улыбается и двигается ближе, плечо к плечу, — мягкая ткань к голой коже с рисунком птицы. Венти показывает ему, как нужно подавать воздух, как ставить пальцы, учит слушать и ориентироваться на звук, а потом протягивает флейту. Сяо страшно брать её в руки, кажется, запах крови, хруст дерева — и она сломается, раскрошиться в его руках на мелкие кусочки. У Венти руки до удивительного изящные, маленькие, без царапин или следов. Они смотрятся на флейте правильно и гармонично. У Сяо руки по локоть в крови и скверне, и ему страшно, когда он берет инструмент. Не играет сначала, — просто смотрит на нее, на то, как она лежит в его руках, и будто боится. Венти осторожно кладет руки поверх чужих и подносит флейту к чужому лицу. "Попробуй", — шепчет ветер. И Сяо пробует. Звук получается рваный, кривой, будто оторванный зубами лоскут одежды. Но Венти смотрит с улыбкой, кивает, и Сяо пробует снова, смелее. Ищет удобное положение, чтобы звук извлекался чище, и пробует менять ноты. Руки, которые умеют только убивать, осторожно касаются дерева, и с очередной попытки получается более-менее ровно выстроить простую мелодию. Со стороны раздается другой звук, и Сяо видит в чужих руках лиру. Венти умело перебирает струны, и Сяо думает, что его рукам идёт музыка. Венти подстраивается под его мелодию, дополняя флейту лирой. Сяо замирает на секунду, заглядываясь, — и продолжает играть. С поддержкой второго инструмента становится легче. Музыка — ручей, маленький, но звонкий, журчащий и бьющийся о камни. Венти осторожно кладет голову на его плечо, и Сяо хочется отшатнуться, — к нему боятся прикасаться, смотрят всегда только издалека. А Венти только продолжает играть. Сяо понимает, что прекрасно слышит их музыку. И совсем не слышит те самые голоса. Изящные руки касались груди и, кажется, уходили глубже — под кожу и мышцы, сквозь тело, туда, где не доставали когтистые лапы скверны, и растили внутри него свет, показывая, что может быть иначе. Медленно, незаметно, чарующе. Сяо и оглянуться не успел. Может, поэтому, когда он оказывается сильно ранен и чувствует оглушающую боль, он шепчет чужое имя и ищет, ищет, пытается найти, пока не видит знакомое лицо. Венти сидит на одной из многочисленных скал с лирой в руках и, кажется, не удивляется, когда видит Сяо таким. Тот падает на колени рядом, оставляя копьё где-то позади, а Венти хлопает по своим коленям. Сяо смотрит в глаза, сомневается, но потом обессиленно падает вниз, оказываясь головой на чужих ногах. Он жмётся щекой к бедру, запоздало думая о том, что испачкает одежду. Он чувствует, как его гладят по голове, ласково перебирают волосы, и ему становится противно от себя. Венти весь — воплощение светлого, свободного, как светлая мякоть яблока и листья на ветру, а он сам состоит из чужой крови, грязи и чего-то ядовитого, коснись — отравишься. Но Венти не боится. Гладит его по волосам и спине, осторожно заправляет пряди за уши, открывая лицо, и стирает кровь с чужой щеки. Сяо слышит пение. Сначала просто мелодия, а потом — колыбельная. О ветрах и звёздах, о бескрайнем небе и бесконечно глубоком океане. Сказки, выдуманные от и до, легенды, повествующие о прошлом, и истории, которые ещё не написаны. Поет Венти так же, как и играет: красиво. Чарующе. Сяо не слышит голосов прошлого и падает в усталую дрёму, немного сжимая рукой чужое бедро, на котором лежит. А Венти улыбается, видя, что лицо у Сяо стало спокойным. Он прикрывает глаза, вкладывая в прикосновения нежность, и надеется, что сны будут хорошими. Сяо проснется там же, на чужих коленях, и, приподнявшись, встретится с усталой улыбкой. Он почувствует стыд, но с удивлением поймет, что боли уже гораздо меньше. А Венти осторожно обнимет его, прижав к себе, и скажет: — Ветра любят тебя, Сяо. Сяо почувствует нежные руки на себе и мерное дыхание над ухом, и в голову ему придет совершенно глупый вопрос. — А ты? Венти удивится, а потом рассмеется тихо, не как обычно, — звонко, как колокольчики на ветру. Сейчас его смех больше походит на тихий шелест листвы. Смеётся виновато, будто с поличным поймали. Все это обязательно произошло, хоть и выглядит, как сон. Венти отстраняется и кладет ладони на чужие щеки, поглаживает большими пальцами и жмётся губами ко лбу. — И я. За время молчания Сяо успевает пожалеть, что задал вопрос. А сейчас смотрит в глаза пару секунд и рывком прижимает Венти к себе, утыкаясь в грудь, закрытую белой рубашкой. Венти обнимает его в ответ и смеётся. На этот раз — звон колокольчиков.