Форнифилия

Холодный деревянный пол впился занозами в потные ладони. Колени от давления уже горели настолько, что Чуя их просто не чувствовал. Дорогущий костюм натирал кожу, а руки дрожали от напряжения. Сам он стоял на четвереньках, стараясь сдержать тихий скулеж. – Уже выдохся? – раздался холодный голос Дазая. Он потрепал Чую по волосам, заставляя того заскрипеть зубами от унижения. – Ай, не злись. Ты сам согласился на пари. Да. Тот глупый спор. Вчера, будучи бухим почти до потери сознания, он совершил ужасную ошибку: принялся доебываться до злого и трезвого Дазая. У того снова были проблемы на работе, а точнее, неудачная миссия, после которой он ни ценных бумаг, ни бабла не получил. Ох, Дазай очень не любил, когда его планы рушились, вот и сидел пасмурной тучкой, пепеля взглядом веселившегося на танцполе Чую. А когда тот выдохся и присел на дорогой диван рядом с Осаму, пьяно хихикая и тыкая его рукой в бок, тот стал еще мрачнее. – Чуя, заебал. Опять надрался и клеил девок? – Как ты можешь так обо мне думать… – Чуя, как большой кот, принялся ластиться к Дазаю, трясь лицом о его пиджак. – Это они ко мне клеились, вообще-то. Слово за слово, начался горячий спор, в котором Чуя под действием алкоголя, разозленный подначкой потребовал карты – их любимый метод решения конфликтов. Проигравший выполняет небольшое желание победителя. Вроде честно, если не учитывать, что Дазай побеждал всегда. В этот раз поражение было гораздо сокрушительней – как ни крути, трезвый Дазай разыграл его в пух и прах, совсем не пожалев. Ох, сколько шума было. Чуя не стеснялся в выражении эмоций: сначала на партнера наорал, обвинив в жульничестве, а затем и принялся чувства выливать на ни в чем неповинную мебель. По итогу, охранник, не посмотрев на блестящие опознавательные значки вип-клиентов, за шкирку Чую из клуба вытащил, ну а Дазай пошел за ними. Мало ли, что бухому герою в башку взбредет, а охранника жаль – всего-то свою работу выполнял. Поэтому, уже в такси, и не обращая внимания на нервного водителя, который то и дело косился то на пухлую пачку банкнот, которым Дазай оплатил поездку, то на молодых людей на заднем сиденье, шатен прошептал разгоряченному и обиженному Чуе на ушко: – Согласись, то, что ты творишь – беспредел. Знал бы ты, сколько раз я хотел засунуть тебе кляп в рот и уволочь в каморку, чтобы не бесил, – сквозящее в интонациях раздражение немного остудило пыл Накахары, который приуныл и даже чуть застыдился. – Поэтому мое желание таково: целый рабочий день проведешь в качестве стула. Чуя выгнул брови домиком, удивился, но промолчал. По сравнению с прошлыми желаниями это казалось ерундой. Он еще никогда так не ошибался. Ну кто ж знал, что Дазай имел в виду буквально «стул» – в начале выкинул свое кресло, затем поставил Чую в коленно локтевую, приказал не двигаться и спокойненько уселся ему на спину. Нет, это не было тяжело – Накахара обладал удивительной физической подготовкой, и выдержать вес Дазая он мог спокойно; вся проблема заключалась, во-первых, в ужасном чувстве унижения, а во-вторых, в кольце на члене и жужжащем вибраторе в заднице. Ведь спустя почти неделю, он и думать забыл про то желание. Попался на уловку он легко. Увидел в штабе Дазая, не смог не прокомментировать залегшие тени под его глазами – за что был грубо схвачен за галстук и утащен в подсобку. Дазай всё-таки угрозу в исполнение привел: грубо растянул пальцами, вставил небольшую вибрирующую затычку, которую они уже опробовали ранее, а на основании полувставшего члена закрепил эрекционное кольцо. Чуя, увы, понятия не имел, что Дазай носит все эти штучки с собой. Гребанный извращенец. Но на этом его тупые шуточки не закончились. И вот, Накахара, унижаясь как последняя шлюха, был вынужден стать стулом. Или, точнее, подставкой для тощей задницы партнера. Вибрацию можно было контролировать с телефона, и Дазай поставил самую маленькую мощность. Это безумно раздражало: Чуя возбудился, но стимуляция была недостаточной, чтобы кончить – хотя он в любом случае не мог этого сделать. Другим сводящим с ума фактом была открытая дверь. Да, Босса редко тревожили, если только он сам этого не хотел, но шансы, что кто-то зайдет передать документы или отчеты всё равно высоки и ужасно смущали. Пусть и Ближний Круг босса знали, или хотя бы догадывались об их близких отношениях, то попасть в такую неловкую ситуацию перед подчиненными непосредственно Чуи тот стеснялся. Нет, ну как прикажете сохранять авторитет и уважение в глазах мальцов, исполняя роль стула с игрушкой в заднице?! – Сам виноват, – словно прочитав мысли Чуи, самодовольно хмыкнул Дазай. – Ненавижу тебя, – прошипел тот, всеми силами борясь с желанием убрать скользящие по лицу капельки пота. – Странная у меня мебель, говорящая… Может, фабричный брак? – продолжил разговор сам с собой Дазай. Его голос так и сквозил иронией вперемешку с наслаждением ситуацией. Чуя сжал зубы настолько сильно, что они скрипнули. «Сукин сын» – подумал он и постарался очистить сознание, убрать невыносимо жаркое чувство обиды в груди и желание прямо сейчас вскочить, взять спрятанный в кармане небольшой нож и устроить маленькую Варфоломеевскую ночь и порадовать себя не убийством гугенотов, а вполне конкретного человека, пусть даже и не протестанта. Задумавшись на пару секунд о прекрасном виде этого длинноногого богомола враскорячку на столе с идеальной улыбкой Челси, Чуя чуть успокоился. Взгляд скользнул наверх, и Накахара, запрятывая внутрь настойчивое желание стряхнуть дазаевское тело с себя, чуть приподнялся, смотря на часы, тихо тикающие на стене. Уже почти семь, а значит, что через час с копейками Дазай закроет дверь в кабинет на ключ и начнет гонять бесконечные чаи, зачастую приправленные капелькой крепкого рома. Конечно, как Босс он находился в штабе почти круглосуточно, как и весь Ближний Круг, но вот эта запертая дверь носила почти символический характер – мол, отстаньте, я занят, тревожить только в случае чрезвычайной ситуации. Надежда только продержаться до восьми, дальше уже пусть что хочет, то и делает. «Лишь бы никто не зашел, лишь бы никто не зашел…» – крутится мантра в рыжей голове. Дазай тоже не чувствовал себя расслабленным. Гребанная работа, которую он ненавидит всей душой… Ему точно нужен отпуск. А тут, буквально под ним трясется доставучий напарник с излишне длинным языком. Стоит ли говорить, как же он хотел наплевать на всё и разложить Чую на столе прямо сейчас? Да только подходящие ситуации для «воспитания» Накахары подворачивались так редко, что он просто не мог переступить через себя и наплевать на свою задумку. Ничего, он потерпит, не будет обращать внимания на полувставший член и уже довольно ощутимые физиологические позывы. Разве он впервые воздерживался? Зато он точно знал, что результат ему понравится. Чуя, в общем, был всегда надоедливым куском дерьма, резкие слова которого его постоянно выводили из хладнокровного состояния. Но, путем очереди экспериментов, Дазай с гордостью мог сделать вывод: любую собаку нужно воспитывать, чередуя кнут и пряник. Вот и сейчас, после довольно долгого унижения и проведения времени в неудобной позиции, Чуя будет счастлив, когда Дазай снизойдет до прикосновений, и на несколько недель будет самым очаровательным парнем на свете. А это значит, целых несколько недель без лишней нервотрепки. Дазай подозревал, что Чуя тоже знал о своих садомазохистских наклонностях, и, возможно, специально доводил Осаму до ручки. Это бесило вдвойне. Взгляд скользнул по живому стулу. Чуя старался: не шатался, практически не огрызался, падать и не думал; стойко переносил экзотическое наказание, с непоколебимой гордостью. Глядя на его нахмуренное, разозленное лицо, Дазаю даже показалось, что это он оказался в неприятном положении. Что уж говорить, у Чуи всегда был особый талант в перевороте ситуации себе на пользу. На документах сосредоточиться уже явно не получится, поэтому Дазай отбрасывает ненужные бумаги в сторону, а сам, довольно ухмыляясь, нагло положил руку на откляченную задницу. Чуя вздрагивает, да так сильно, что Дазай чуть не грохнулся с его спины. – Не хватает устойчивости, – укоризненно поцокал языком Осаму, запуская вторую руку в растрепанные рыжие волосы. Очень удобно: задница и голова прям как подлокотники… Чуя что-то там пробурчал, но Дазай не слушал. Мебель не разговаривает, верно? Похоже, на фоне усталости у него уже галлюцинации. Рука, по-хозяйски огладив ягодицу, скользнула к ложбинке, ладонью разводя две половинки. Он пальцем безошибочно определил слегка выпирающую даже через брюки игрушку, и с силой нажал, вгоняя почти наполовину вытолканный мышцами предмет обратно. Чуя охнул, и импровизированный стул Дазая снова заходил ходуном: ему это не понравилось, и, вновь укоризненно цыкнув, он неторопливо разблокировал телефон и поменял мощность вибрации, поставив самую высокую. Чуя вновь задрожал, с силой прикусив губу: он очень не хотел, чтобы Дазай услышал хоть стон. Хотелось кричать и проклинать, но Накахара не мог и пошевелиться – всё его тело напряжено настолько, что, казалось, любой малейший намек на смену позы разорвет все его тело на части. Еще больше раздражала другая рука – Дазай неторопливо гладил его макушку, ласково перебирая волосы пальцами. Как будто не издевается над ним прямо сейчас. Каменный стояк терла ткань. Дазай снял с него боксеры, а дорогущие брюки наверняка уже испорчены – Чуя, наученный горьким опытом, знал, что сперму с такой ткани отстирать нереально: либо останется неприятное пятно, либо после интенсивной стирки брюки потеряют свою шелковистость и превратятся в обычные потертые штанишки. Чуя любое посягательство на свою одежду, кровью и потом заработанную, ненавидел до скрежета зубов. В голове пробежала шальная мысль – «лучше бы этот ублюдок меня полностью раздел», но так и осталась незамеченной, потому что в этот же момент Дазай, хорошо размахнувшись, с каким-то потаенным удовольствием хлопнул его прям по выпяченной заднице. Чуя не смог сдержать резкого вздоха: воздух прошел сквозь крепко сжатые зубы, выдавая нечто, похожее на шипение. Мудак. Дазай прекрасно знал реакцию напарника. За столь долгое партнерство они знали всё о друг друге, все предпочтения и скрытые желания. Да и, стоит признаться, никогда не страдали от скуки в постели, каждый раз пробуя что-то новое. Шлепки – вполне обыденная часть во многих-многих отношениях, совершенно банальная по сравнению с их другими развлечениями. Но для Чуи это «наказание» значило совсем другое. Он, пожалуй, даже сам бы не смог объяснить причину своей реакции. Ни удушение, ни грубая порка, ни игры с ножом – ничего не заставляло его так унижаться, как обыкновенные, практически ласковые шлепки по пятой точке. Дазай усмехнулся, и, вновь размахнувшись, со свистом опустил свою ладонь на обтянутую тканью аппетитную задницу. Осаму знал, сколько времени проводит Чуя в спортзале, уделяя время не только силовым упражнениям, но и приседаниям… Чуя непроизвольно выгнулся в пояснице – «стул» Дазая превратился в продавленную софу – и, уже не скрываясь, хрипло простонал. Накахаре уже всё равно на этот глупый спор, свою гордость и на довольно-снисходительный взгляд Дазая. Он отыграется, заставит Осаму плакать и ползать на коленях, обязательно, но всё потом. Сейчас в его голове очаровательно пусто. Казалось, он и правда не человек, а лишь оголенный кусок нервов, который разрывается от мазохистического удовольствия. Локти, как и колени, горели. Дазай всё продолжал и продолжал шлепать его по ягодицам – он был раздражительно медлителен. «Стул» снова заходил ходуном и Дазай был вынужден схватиться за угол стола, чтобы не свалиться на пол. Внезапно, до его слуха донеслись подозрительные звуки. Ладонью заткнув рот Чуе, он напрягся и прислушался. Подозрительным звуком оказались чьи-то шаги по коридору, которые с каждой секунды становились громче. Чуя, паникуя, громко замычал в ладонь. И он понял, что кто-то вот-вот зайдет в кабинет. Дазай, несмотря на свое стойкое желание похвастаться показать живую мебель перед незванным гостем, взглянул в широко распахнутые глаза Чуи, и понял, что тот за такую проделку его не простит. План загорелся в голове молниеносно. Быстрым движением он поднялся со спины парня, толкнул его ногой под стол и придвинул свое обычное кресло поближе к столу. – Теперь ты не стул, а подставка для ног. Не скрипи, если не хочешь, чтобы тебя обнаружили, – хмыкнул Дазай. Чуя, согнувшись в три погибели, затравленно сверкал злыми очами. Он не мог даже сесть на корточки, не ударившись головой об стол. В ту же секунду раздался неуверенный стук в дверь. – Войдите, – властно дал разрешение Осаму, вальяжно положив длинные ноги на настрадавшуюся спину Чуи. Дверь приоткрылась и в щелочку заглянул белобрысый парень. Удостоверившись, что в комнате помимо Дазая никого нет, он зашел. – Дазай-сан, – посетитель почтительно склонил голову. – Ацуши, – добродушно кивнул Босс. Накаджима хороший малый, даже слишком хороший для мафии. Бедного дитятку он подобрал, когда тот сбежал из приюта – это довольно типичная история всех талантливых кадров. Так уж вышло, что в приюте с детства набирают полезные для мафии таланты – тихий шаг, осторожность, озлобленность и готовность пойти даже на убийство. А еще им совершенно нечего терять. Идеальные бойцы. – Почему ты всё еще в офисе? – Эм… Простите, – Ацуши смутился и потупил взгляд. – У меня не сразу вышло напечатать отчет. Акугатава гонял меня несколько часов. Увидев, как паренек нервно мусолит в руках бумажки, Дазай сказал: – Ничего страшного, покажи, я проверю. Ацуши улыбнулся. У них с Боссом необычные отношения – Дазай ни с кем не был настолько мягок. Ох, сколько же истерик на почве ревности закатывал ему Накахара.. Парень тихо подошел к столу и протянул документ. В этот же момент, Дазай каблуком туфли надавил полусидящему-полулежащему под столом Чуе на поясницу. Тот, зажав рукой рот тихо выдохнул, сдерживая рвущиеся наружу стоны. Ему пришлось вновь прогнуться, и вибрирующая игрушка внутри пододвинулась, так некстати затронув бугорок простаты. Дазай забрал отчет и быстро пробежал по нему глазами. Чуя в этот момент пригнул голову, повернулся и раздвинул ноги в стороны – насколько это позволяло тесное пространство – и уселся на задницу. По соседству с холодным полом сильное жжение и вибрация чувствовались не так сильно, да и в такой позе Дазай не мог пинать его настрадавшуюся спину. Не успел Чуя вздохнуть спокойно, Осаму упер носок туфли прямо к его промежности, слегка надавливая на возбужденное и истекающее в штанах достоинство. Накахара не сдержался, застонал, и тут же в огромном смущении закрыл обеими ладонями рот. Его глаза выдавали необычайную панику и стыд, накативший огромной волной. Спину окатил холодный пот. – Эм… – Ацуши покраснел до корней волос и сделал шаг назад. – Простите, Дазай-сан, я не хотел отвлекать. Я завтра зайду, хорошо? Дазай не успел ответить, как Ацуши в два шага преодолел расстояние и сбежал за дверь, осторожно ее закрыв. – Какое ужасное поведение, – цокнул языком Дазай. – Все в этом долбанном мире в конец распоясались. Он надавил носком сильнее, заставляя Чую завыть; он зажмурился с такой силой, что ему стало больно. Дазай бы хотел помучать рыжего еще, но и ему в своих брюках стало тесно, поэтому, схватив партнера за портупею, он резко выволок его из-под стола и практически кинул превратившегося в желе Чую на поверхность стола. Накахара ударился головой и ему показалось, что из его глаз посыпались искры. – Сукин сын! Я тебе не мешок картошки, гнида, – он бы сказал еще парочку проклятий, но его прервал Дазай, одним привычным движением срывая с Чуи тонкие ремешки вместе с рубашкой. Пуговицы брызнули по все стороны и со звоном попадали на пол. Одной рукой Дазай стянул с них обоих штаны, а другой сдерживал Чую, разводя его дрожащие ноги в стороны. Разобравшись с одеждой, он вытащил игрушку и откинул куда-то в сторону. Чуя наконец смог выдохнуть – раздражающая вибрация прекратилась, но теперь внутри стало непривычно пусто. Он заерзал на столе, устраиваясь поудобнее – насколько это было возможно – и приглашающе сам развел ноги практически в шпагате. Сейчас Чуя был даже благодарен за эрекционное кольцо – иначе он бы точно кончил несколько раз. Дазай, наконец разобравшись с ремнем, не утрудившийся надеть защиту, скользнул одним движением внутрь. Войдя до упора, так глубоко, что его редкие лобковые волосы защекотали мягкую кожу внутренних бедер, он остановился, чтобы прочувствовать все ощущения целиком. Пульсирующая, горячая плоть вокруг члена, разлегшийся на неудобном столу покрасневший и довольный Чуя, его длинные белые ноги и его шея, покрытая старыми и новыми засосами. Идиллия. Пощекотав кончиками пальцев его член, намертво замурованный в кольцо у основания, он нагнулся, одновременно меняя угол проникновения и тянясь к лицу возлюбленного. Тот от прямого поцелуя увернулся, недовольный заминкой, но Осаму не упустил скользящего поцелуя в челюсть. Зарывшись пальцами в пламя волос, Дазай, трясь об оголенное тело Чуи раздражающей тканью рубашки, толкнулся сильнее. Чуя выгнулся, руками зацепившись за спину партнера, и глухо застонал. Дазай продолжал покрывать лицо любовника мокрыми поцелуями, с каждым толчком увеличивая быстроту фрикций. Чуя подмахивал бедрами – неугомонному нужно было больше, сильнее, глубже… Член стоял колом, а удовольствие разрывало его на части. – Пожалуйста, – бессознательно шептал покусанными губами он, цепляясь за Осаму из последних сил. Тот решил, что такой просьбы достаточно, и, прямо перед тем, как излиться внутрь, он стянул с мокрого от предэякулята члена кольцо, и поощрительно сжал головку. Чуя вскрикнул, до боли прогнувшись в пояснице, и затих. Пред его глазами блистали звезды. Осторожно выскользнув из него, Дазай потянулся за салфетками. Они навели большой беспорядок. – Ненавижу тебя, – прошипел Чуя, но, несмотря на тон, его глаза довольно поблескивали. – И я тебя, – с широкой улыбкой ответил Дазай, убирая с лица возлюбленного волосы. Одной рукой поглаживая всё еще дрожащего от оргазма Чую, Дазай обратил внимание на тот самый отчет Ацуши – он оказался весь в белесых пятнах. Похоже, парню снова придется его переделать.