— Может, лучше ремень? Для аутентичности.
— Ой, да ну её. Ремень ещё попробуй развяжи — а стяжки можно и разрезать. Ты у меня, зай, не гора мышц, чтобы тебя чем-то серьёзным обездвиживать.
...
— То есть я для тебя какая-то шутка?
— Давай не будем драматизировать и устраивать ненужные ссоры. Раздевайся и ложись.
— До трусов?
— ... Нет, давай-ка и «после трусов». К чему мелочиться?
— Окей. Тогда и ты, в свою очередь, разденешься до?..
— До нижнего белья. ... Что? Никит, я не стану снимать вещи, подчёркивающие мою сексуальность! А твои «боксёры» ничего по сути не решают — чего тебе стоит оголить «её» с самого начала?
— Сойдёт, — резюмирую, подвигав связанными конечностями (по факту — потираясь запястьями друг о друга). — Не вырвусь, даже если переборщишь с погружением своего любимца мне в глотку. Итак, как мы к этому пришли? Прошёл месяц с тех пор, как Маша познала все прелести и эмоции от пенетрации своего любовного партнёра — плохо подготовленного меня, в нашем случае. Не скрою: кончить мне удалось даже ярче, чем если бы мы вновь сошлись на «миссионерской классике» — хотя раньше я считал, что наблюдение за её лицом в процессе фрикций определяет мои впечатления от оргазма примерно на половину от всех ощущений. Однако проникновение и ход Машиного страпона внутри заставили пересмотреть мои взгляды на секс — как и на собственную чрезмерную маскулинность. — Не волнуйся, — лучезарно улыбается, успокаивающе гладит меня по макушке. Держа головку чёрного фаллоса в сантиметрах десяти от моих губ. — Я уже знаю, как с ним обращаться. Плюс — примерно представляю, сколько сантиметров ты сможешь орально вобрать в себя. И наклоняется к моему уху: — Помнишь, как широко ты раскрывал свой голодный ротик на заказанные пиццы и роллы? Думаешь, тогда я размышляла лишь о том, какой ты некультурный? Признаться честно — да. Подумать, что за совместными ужинами Маша оценивала, сколько сантиметров эрегированного фальш-пениса я могу взять в рот — в разговоры о вреде 5G-вышек поверить было проще. — Откуда в тебе столько похоти? — выпаливаю на эмоциях, едва она отстраняется от меня, располагая ноги по бокам — с чёрным фаллосом, аккурат посередине моего напряжённого взгляда. — Некоторые девушки вообще стесняются говорить слово «член» — и пишут про всякие «возбуждения», «бугорки» и прочее. А ты со «своим» чуть ли не засыпаешь. Это странное преувеличение — из моих снов, что я помнил весьма смутно: посреди комнатной темноты Маша укладывается в постель — в майке и с закреплённым страпоном поверх слипов с котиками. Ещё и гладит под одеялом, с приглушённым, довольным мычанием — прямо-таки имитация мужской мастурбации. Класс, такие у меня теперь фантазии о собственной девушке? И ведь, падла, «поднялся» — хоть бери и согласовывай ритм во снах с любимой. — Ну блин, Никит, подсматривать нехорошо, — притворно дуется и, пока до меня снисходит осознание реальности происходившего, хватает за волосы на затылке. — Я думала, ты уже спишь в это время. Твою мать, почему? Почему всякий раз — когда мне кажется, что я нашёл предел женской испорченности — моё представление об исключительности собственной грубо прибивают к стенке действительности? Да чёрт возьми, у кого из нас утренняя эрекция?! Такими темпами — будет у неё, за счёт меня. — Погоди, так мне это не присни... Стопроцентно уточнить, раскрыв рот до конца, Маша мне не даёт — запускает свой крепкий, искусственный член в мой приоткрытый. Как и заверила — имеет представление о традиционно мужских оральных ласках: не проталкивает ствол до самых стенок горла — головкой прижимается к моему языку, намекая, чтобы я её облизал. Скорее всего — чтобы даже поводил по полости рта, толкая до выступающих изнутри щёк. Смысл — не в попытке Маши прочувствовать то, что физически прочувствовал бы я, смени мы позы, рты и синтетику на половую биологию. Смысл — пройти через мужскую психологию женским разумом: наблюдением свысока за ходом её «эрегированного органа» в моём рту, за упомянутым упиранием головки к внутренней стороне щёк — регулируя общий темп и глубину проникновения рукой на моём затылке. Бьюсь об заклад, будь её пенис настоящим — она бы уже кончила мне в рот. Из более удручающего — подобные мысли, спустя месяц наших практик, как будто и не казались мне излишне странными. — Умница, — вытаскивая влажный фаллос изо рта, хвалит меня Маша, снова гладит по голове. — Не ручаюсь за физические ощущения, но, по личному наблюдению, у тебя вероятный талант к минету. Понятия не имею, как реагировать на её комплимент — в принципе, если речь идёт только о её «члене», то скорее положительно. — Надеюсь, мне никогда не понадобится эта информация, — заявляю, наблюдая, как Маша переходит к уже привычному гвоздю программы. — Ну зачем так категорично, зай? — наигранно хмурится, хватая меня за «коллегу по пенетрации» — наносит на большой палец выделившийся предэякулят, которого хватило бы, чтобы смазать как минимум внешние границы ануса. — Кто знает, как далеко меня качнёт через полгодика? ... Нет, ну нахер! — Ха-х, да расслабься, я шучу! — видя неподдельный ужас на моём лице, заливается громким смехом — ободряюще хлопает меня по мошонке. Неприятно, блин! — Как атрибутик для секса — безусловно прикольный, но жить с таким на постоянке — нет, спасибо. Лубрикант и влажные салфетки лежали на кровати возле Маши, на расстоянии вытянутой руки — сомневаюсь, кстати, что ей было бы лень прогуляться за теми до тумбочки, довольно покачивая «хорошо, что не перманентным», предусмотрительно вытираемым ей сейчас от моих ротовых жидкостей. — Судя по твоим активным шуршаниям под одеялом, — вскоре напоминаю о своих «не-снах», с её влажными пальцами в моём анусе. Да, в моём инстинкте самосохранения присутствовали заметные пробелы. — Ты бы привыкла к нему быстрее остальных... А-ай! Маша резко — и, что самое главное, отнюдь не расслабляюще — надавливает мне на стенки. Сфинктер тут же напрягается, и теперь — впустит её фаллос внутрь, только если она лично начнёт об этом умолять. — Не нужен. Мне. Никакой. Член, — мрачно заявляет, выделяя каждое слово в фразе. — Тебе, всё больше убеждаюсь, тоже. Вне всяких сомнений, она угрожала мне на эмоциях. Но что-то в её презрительном взгляде на «моё сокровенное» вынуждало вжаться как меня в кровать, так и его — в меня. Мой пенис явно лучше чувствовал возможную опасность. — Такими темпами ты меня сегодня вообще не трахнешь, — резонно замечаю, поумеривая горячий пыл Маши. С этой минуты — мотивирую её на ещё большие старания расслабить меня. Успокаивающий, искренний полушёпот; скрупулёзное нанесение лубриканта на стенки раскрывавшегося прохода, пробный ход двух пальцев внутрь — не расслабиться после такого я бы мог лишь при условии, если бы во второй руке она всё-таки держала ножницы. — Ты готов? — уточняет, аккуратно поднимает мошонку к моему набухшему члену. Моим ответом служит постепенный отрыв бёдер от постели — не будет же она притираться фаллосом к одеялу. Что же до позы «сзади»: несмотря на очевидное удобство — как будто начала приедаться нам обоим. Да и лицо Маши очень даже хотелось видеть по ходу процесса. — Готов, — твёрдо отвечаю, и, оказавшись подхваченным за свои голени, замечаю на её губах... благодарность? Что-то вроде «спасибо за доверие, рада, что ты мой парень и идёшь на поводу у моих нетривиальных предпочтений». Моим «да не за что», полагаю, можно посчитать беспроблемное проникновение фаллоса Маши в меня — стенки охотно принимают первые сантиметры ствола, не провоцируя сфинктер на явную тревогу. Уже привычные, первые ощущения — далеко не предел моих мужских мечтаний, но наблюдать за разгоравшимся взглядом Маши — глазами, метавшимися от моего, принимавшего всё большую её длину прохода до менявшегося в выражении лица — множило их эффект как минимум на два. Я на полном серьёзе боялся кончить до того, как она дойдёт до моей простаты — а Маша знала её расположение гораздо лучше меня. По глубине теперешних фрикций — понимала, что вряд ли её не задевала. Но планомерно к ней приближалась. И вот — спустя три минуты набора амплитуды — доходит до моей слабой точки. Частое давление твёрдой головки на половую железу — в авангард хаотичного сознания вклинивается мысль, что больше нет ни сил, ни желания оттягивать злосчастную эякуляцию дальше. Всё-таки до так называемого «полового гигантизма» мне ещё метров шесть «чистой убеждённости в превосходстве в постели над женщиной». То есть как до третьего этажа жилого макушкой начну доставать — заявлю Маше, что наконец эволюционировал в XY-доминанта, и закину её страпон к пустым банкам на нашей антресоли. Ну а пока... — Ох-х, ты мой скорострел, — заносчиво ухмыляется, наблюдая, как в оргазменных судорогах — выпускаю порции семени себе на торс, единожды попадая на щёку. — Прости-прости — пошутила. Тем не менее, закончив извиняюще махать руками — предлагает: — Хочешь, вместе посмотрим видео о мужском воздержании? Потренируемся — я до конца месяца в отпуске, а ты ещё вполне бодр после работы. Это потому, что моё начальство — тоже в отпуске. Проводя больше параллелей — совладать с причудливыми требованиями Маши мне хотя бы интересно и вполне приятно. — Знаешь, зай, — обращается к притихшему мне в собственной белёсой жидкости, укладывается рядом — нарочно притираясь порядком полюбившейся секс-игрушкой к моему бедру. — Как ни крути, а член тебе необходим. Иначе как ты утолишь мой плотский аппетит красочными эякуляциями на себя? Какое «облегчение». С другой стороны — с тем же успехом можно провести операцию установки водного пистолета к моей паховой мышце. Но это уже чистая порно-фантастика — я надеюсь. — Маш, помнишь мем с Богом и самосвалом? — поворачиваю к ней голову, угождая в плен прекрасных голубых глаз (казалось бы, откуда здесь взяться любовным метафорам? Стоит напомнить, что мы всё-таки были влюблены друг в друга). — Угадаешь, чего он планировал добавить в тебя «щепотку», а насыпал целую гору? Намёк мой — на известное слово на букву «п», заканчивающееся на «-ость» и близкое по смыслу к «похоти». Маша, однако, не любила односложные ответы — ровно как и разгадывать сканворды. — Влечение к мальчикам, готовым стать пассивами для реализации фантазий своих «активных девочек», — шепчет, пропуская ладонь к моей запачканной шее, поднимает до затылка — и тянет на себя для поцелуя. Весьма... глубокого поцелуя.