***
Распрощавшись с детьми, мы с сестрами на автобусе добрались до окружной больницы. Я упорно отказывалась надевать сестринский прикид, поэтому путешествовала все в тех же джинсах, разве что сменила верх на водолазку и джинсовую куртку. Сестры были старше, но к церкви присоединились лет на десять позже меня, я же какое-то время даже была их духовной наставницей, пока сестра Евгения страдала от простуды. Поэтому они ничего не могли мне сказать на счёт моего вида, да и я бы не послушалась. Потому я ехала и посмеивалась, как на эту святую парочку все оборачивались, кто с уважением, кто со скептицизмом, мне же вообще внимание было ни к чему. Я же скучала по Дину, и особенно по его машине, таскаться по городу с сумкой было весьма неудобно. Нет, или все-таки по Дину я скучала больше. Пока я мысленно спорила сама с собой мы уже доехали до нужной остановки, вышли и пошли в сторону больницы. На администрации мед сестры, развели нас по разным корпусам, Корнелию и Марибеллу проводили во взрослое отделение провести чтения и молитвенную службу для верующих больных. А меня перехватил доктор Карлос, терапевт детского отделения, который несмотря на молодой возраст, уже занимал столь высокий пост, отлично выглядел и просто прекрасно ладил с детьми. Он был одним из тех, кто знал про мои способности вне города, а также то, что я исцеляю лишь тех, кто сам хочет исцелиться и никого не заставляю жить. Силы я даже не всегда подключаю, иногда хватает нужных слов, чтобы ребенок начал поправляться. — Мисс Агнесс, давно не виделись, как ваше здоровье? — видимо врач, на то и врач, чтобы про здоровье спрашивать. — Сносно. Есть критические случаи? — сразу перешла к делу я. — У Кэтрин из восьмой палаты через пару часов операция на сердце с большим процентом риска. У Рауля из пятой осложнение астмы, недавно был под капельницей, снимали отек. А также Бекки из двенадцатой долгое время болеет ангиной и начала терять зрение. — Родители Бекки приходят вместе? У Рауля происходили опасные ситуации в последний месяц? У Кэтрин сильно отрешённое поведение? — Да. Не знаю. Отчасти, — последовательно ответил он на мои вопросы, передавая бланки пациентов. — Благодарю, — сказала я, накинув поверх белый халат, и зашла в восьмую палату прямо перед носом доктора захлопнув дверь. На постели в одиночной палате лежала девочка с рыжими волосами. Ведьма, воодушевленно подумала я. Родителей не было видно, что было странно, скоро ведь должна начаться операция. Девочка спала и хмурилась от головной боли, после слез, подметила я, увидев слипшиеся ресницы. Я положила ладонь на ее горячий лоб и сняла спазм. Девочка расслабилась и открыла глаза. — О, нет! Ты ангел смерти? — Нет, но будь уважительней к ним, у каждого своё предназначение, — немного обиделась я за ангелов, которых спокойно принимают только редкие почившие. — С чего ты взяла? — Ты подарила мне облегчение. А мама сказала, что перед смертью станет легче, — Ха...какая заботливая, чтоб ее! — Но, если ты выздоровеешь тебе тоже станет легче, солнышко, — улыбнулась я. Кэтрин смутилась. — Почему? — Что «почему»? — Почему я солнышко? — Потому что яркая и теплая, даже горячая. Я когда руку приложила чуть не обожглась! — пожаловалась я. Девочка смотрела с недопониманием, оно было и ясно. Безразличие родителей – отсутствие правильной эмоциональной реакции. Возможно она не принимается в семье, а это предательство. А предательство для ведьмы, как вырванное сердце. — Знаешь, а я знаю твой секрет, ведь ты, как и я, — прошептала ей. Она сжала кулачки и с надеждой подалась ко мне. — Ты тоже чертова колдунья?! Я подавилась воздухом: — Тот, кто тебе это сказал ничего в этом не смыслит! Ты не чертова и не колдунья, а самая настоящая ведьмочка-волшебница, — воодушевленно произнесла я, — ведь умеешь же делать на ладошке огонёк? — Как ты узнала?! — Тшш… Никому не рассказывай, развивай свои навыки. Всегда слушай интуицию и поступай себе и другим во благо. — Даже если нужно врать? — Если это сохранит твою драгоценную жизнь, то можно, но лучше просто умалчивать, тогда и врать не придется. Пообещай мне, а я подарю тебе волшебных наставниц! — Обещаю! Обещаю! Я поцеловала малышку Кэтрин в лоб и подключила её поток к ведовскому эгрегору, который сохранил отпечаток благих ведьм с их знаниями. — Теперь, к тебе во сне будут приходить взрослые волшебницы и учить всему, что сами знают. А все остальное зависит от тебя! — Спасибо! Девочка прижала руки к груди, видимо почувствовала отклик «вырванного» сердца. — Возможно ещё с видимся! — я махнула ей рукой и вышла из палаты. Следующим на очереди был Рауль. Постучав и зайдя к нему в палату, я почувствовала духоту, мальчик сидел на койке и грустно смотрел в окно, за которым играли дети. Его же положение осложняло и то, что уже начиналось цветение. — К тебе можно? — Кто Вы? — серьёзно спросил парень. — Психо-соматолог, — откровенно ответила ему я. — Кто это? — все также нахмурено расспрашивал он. — Врач, который разговором умеет лечить, — попроще объяснила я. — Так не бывает. — Но тебе ничего не стоит попробовать, верно? — Хорошо. — Меня зовут Агнесс, — представилась я и протянула руку. — Рауль, — ответил на моё рукопожатие маленький пациент. Так и началась наша терапия. Я спрашивала его первое воспоминание, о семье, любимых занятиях и рассказывала о своих. Так мы постепенно и приблизились к тому, что нужно найти болевую точку, трагедию, ведь астма - это сильный страх умереть. — Знаешь, — решила поделиться я, — однажды я с друзьями пошла в лес, мы с ребятам разошлись, а я наткнулась на охотничью ловушку и провалилась в яму. Долго кричала, но нашли меня только к вечеру, мне было так страшно, когда темнело даже не могла дышать… — А недавно чуть не утонул! — яростно воскликнул Рауль, — то было страшнее чем яма в лесу! — по-детски пытаясь превзойти мою историю, он выдал мне то, что я искала. — А кто тебя спас? — Старший друг, но я не рассказывал родителям, ведь я же взрослый! — Наверное это было очень страшно и опасно, — я взяла его за руку и пустила исцеление, пока эта рана была вскрыта. — Конечно, ведь я мог умереть, — он сжимал мою руку и не отпускал. — А ты знаешь, что после смерти? — Нет… Мальчик опешил и глубоко задумался, а я ментально делилась с ним образами своего перерождения, которые возникали у него в голове. — Мне кажется у тебя душно, можно я открою окно? — Да-да, — неосознанно разрешил Рауль продолжая размышлять, потираю пухлыми пальчиками подбородок. Я настежь открыла оконную створку. Комнату наполнил прохладный весенний воздух. Я вновь села перед мальчиком. И подождала несколько минут, Рауль дышал глубоко и расслабленно. Со двора раздался детский смех. Рауль подскочил к нему и начал наблюдать за детьми. Он оперся на подоконник и вдохнул полной грудью. На осознание ему потребовалось секунд тридцать. — Я, что выздоровел?! — я кивнула, — из-за разговора? — я кивнула. Мальчик выбежал из палаты зовя доктора Карлоса, я прикрыла окно, чтобы он не слег ещё и с простудой. И пошла в следующую палату, где была изолирована Бекки. Причина болезни была очевидна. Родители! Скорее всего они постоянно сорились у неё на глазах, чего девочка не хотела видеть, и пыталась остановить их, но если они говорили ей не лезть и не слушали ее слов, то она держала их в себе, от того и хроническая ангина. Бекки спала, у нее была высокая температура. На данный момент я могла лишь, запустить процесс исцеления, а вот проблему с родителями придется переложить на плечи доктора Карлоса. Я вышла из палаты и подошла к доктору, он любезно согласился проводить меня до взрослого отделения, пока я просила его подключить психолога и решить семейные конфликты Бекки. Распрощавшись, я поднялась на этаж выше и пошла искать сестер. И шла я так пока за поворотом не наткнулась на две знакомые спины. Винчестеры, вновь назвавшие поддельные имена что-то наплели администраторше отделения, а та, в свою очередь поддавшись харизме этих красавчиков, ушла в сестринскую видимо за нужными материалами. А я незаметно подкралась и страшным тихим голосом сказала: — ЛОЖЬ! Винчестеры вздрогнули, но не повернулись. Какая выдержка! — Агнесс…— процедил сквозь зубы Дин. «Что, любимый?» хотелось мне ответить, но я просто протянула: — Ммм? — Я скучал. — Не заметно. — И за что тебя только святой и милосердной прозвали? — За святые и милосердные заслуги! — Заноза! — Ауч! Ты прав, ты и правда делаешь мне больно, — намекнула я на то, что заноза тут он. — Так что вы тут делаете? — Призрак, — честно, как я люблю, ответил Сэм. — Сэмми, — шепотом сказал старший, — может ты ещё всякому персоналу об этом раструбишь? «Всякому» наверное относиться и ко мне. Что ж, он не привык ни с кем совещаться, кроме брата. Мне не обидно, не обидно… Нет! Мне всё-таки обидно! Я грустно вздохнула и отступила. — Удачной охоты! Доброжелательно пожелала я и ушла дальше по коридору, не дав Винчестерам возможности мне ответить. Жаль, что тогда я не знала, что в этой больнице охотились не только они...***
Я расстроенная шла по коридору куда глаза глядят и, естественно, заблудилась. Оказавшись в тупике, я собиралась возвращаться, так как мне надо было найти сестер до того как они решат покинуть больницу. Мобильных у них не было, кроме четок и библии они ничего с собой не носили. А наши посещения обычно были обговорены заранее, поэтому обычно нас просто ждали. Я посмотрела на наручные часы, было 6:06 вечера, до конца семинарии оставалось ещё 24 минуты. Вдруг в самом последнем по коридору служебном помещении что-то разбилось, а потом ещё и ещё. Разбивалось все не хаотично, а как будто в определенной последовательности. По спине пробежал холодок, дыхание участилось, возможно страх нарастал лишь из-за того, что свидетелем этого была только я одна. Сначала я развернулась чтобы уйти, забыв об этой нелепице, однако ещё один жалобный звук разбитой тары, меня остановил. Подумав, что я слишком много знаю, от чего мне лишь страшней, и решив больше ничего не бояться, мне же ещё жить как-то надо дальше, не дав себе время передумать, я буквально влетела в подсобку и… Ничего! Никого там не было, только лужи и битое стекло на полу, а также невыносимый запах аммиака. — Здесь кто-нибудь есть? Тишина… — Призрак, чья воля не исполнена? — предположила я. С полки снова полетела склянка с какой-то жидкостью. — Хорошо, я поняла! Только не кидайте больше ничего пока не произошла какая-нибудь химическая реакция! Подождите немного…— защелкнув за собой дверь, я прошла по стеклам, мимо разного хлама, плакатов, коробок, мебели, видимо сломанных стоек под капельницы, взяла складной стул и поставила его у заваленного стола, немного расчистив пространство, достала из сумки чистый скетч и нарисовав на нем круг из букв и словами «да/нет» , примостила иголку с ниткой в центр и немного ниже опустила руку, чтобы ушко превратилось в легко передвигаемый указатель. — Попробуйте! Пригласила я призрака пообщаться со мной. Сначала ничего не происходило, но потом ушко иголки задвигалось, складывая слова, а потом и предложения. Так я и познакомилась с мистером Макензи, который умер от неизлечимой болезни в еще не перестроенной больнице почти 80 лет назад, на смертном одре, зная, что не выживет, он попросил любимую жену принести его обожаемую самбуку, которую он поклялся пить до самой смерти. Но умер, не успев поднести стакан к губам, стакан был разбит, как и бутылка, выпавшая из рук страдающей от потери жены. Теперь мне была понятно его желание бить склянки со спиртом… и правда досадно. Порывшись в сумке со дна, я достала коллекционную бутылку анисовой французской водки, которую прихватила вместе с парой других напитков с собой, на случай если придется кому-то подарить, может «договориться» или, в крайнем (эмоциональном) случае раскупорить самой. — Конечно не самбука… но… Стаканов тут не оказалось, поэтому пришлось брать колбы с подставкой, разлила водку в две, самые на мой взгляд чистые тары и чокнувшись с уже летящем по воздуху стаканом, залпом выпила сладкий напиток, что являлся прекрасным аналогом самбуки. Призрак начал проявляться. Это был поджарый старый с длинной шевелюрой и модной бородкой. Он сформировал эфемерный стул как у меня и присел на него закинув ногу на колено. — Мистер Макензи, пойдёт? — Пойдёт, внучка, — с горящим глазом сказал он и протянул мне колбу, чтобы я наполнила ее ещё раз. Себе я наливала только на донышке, чтобы только поддерживать наше распитие, но ни в коем случае не напиться. Мы начали вести очень тихую беседу, о мире живых и мире мертвых. Я пожаловалась на свою неразделенную любовь и историю перерождений. Он рассказывал, как сорок лет назад пытался приударить за призраком медсестры, по случайности скончавшейся от удара головой при падении с лестницы. И как долго прятался от озлобленного призрака разъярённой жены врача-профессора, которая желала отомстить за своё отравление любовницей мужа, пока её не изгнал какой-то охотник. Я продолжала подливать Макензи пастис и уже весело обращалась к нему «дедуля». Но счастливые мирные минуты длились не долго. В замке что-то лязгнуло, и он щёлкнул. По неприятному звуку измерительного прибора, который просто разрывался от высоких вибраций, я предположила, что братья до нас добрались ещё до того, как мы исполнили волю призрака. — Допивай, дедуль, я их знаю, — уже немного расслабленная от градуса по секрету прошептала я, а потом начала жаловаться, вспоминая свою историю: — они сначала наврут, потом обзовут нечистью, после будут сомневаться и не доверять, затем успокоятся и свалят… Дверь начала медленно отворяться. Дедуля, поверив мне на слово спокойно продолжал допивать свою последнюю колбу. Я нагло смотрела на Винчестеров, мол, чего приперлись, мы вас не ждали. На мистера Макензи было оперативно направлено две пушки. Дин вспыльчиво произнес: — Агнесс, ты что слепая? Это же чертов призрак! Отойди от него быстро! — Вот, дедуль! Я же говорила, сразу обзывается. Я им секрет, а он мне — «ведьма»! Дедуля, неодобрительно посмотрел на Винчестеров: — Так это тот самый? — Какой «тот самый»!? — не понял мой благо(жаль, что НЕ)верный. Я как болванчик закивала головой. Может я и была сильно пьяной, но рядом с «дедулей» хотелось вести себя как ребенок и покапризничать. Ведь он был как настоящий дед, с приколами и шутками, а в серьёзные моменты давал мудрые советы. — Не повезло, конечно. Может выберешь дру… А! Ты не можешь… мои соболезнования… — он покачал головой и взял колбу, где осталось на глоток. — Ну-с, моя благодарность, рад знакомству! Я с ним чокнулась, дедуля ярко засветился и исчез вместе с импровизированным бокалом, я даже пригубить не успела! Не успела ни сейчас, ни после, так как колбы была вырвана из моих рук и тут же опробована старшим Винчестером. Я тяжело вздохнула и наткнулась на разъярённый взгляд. Объяснять ничего не хотелось. На душе становилось грустно, потому что план «влюбились с первого взгляда и были счастливы» не собирался осуществлялся, хоть и прошло 4 дня с нашей встречи, но в купе с другими проблемами, которые каждый день «радовали» своим появлением, меня это всё равно нервировало. Я любила жить тихо и размеренно, то же и приветствовала в отношениях с социумом. — Мне нечего ответить. Это не решит проблему, но я поступила так же как в тот раз, просто ушла. В подсобке послышались громкие обсуждения братьев, начавшиеся, как только я покинула помещение…