6. Научитесь прощать
Все совершают ошибки. Ваш супруг может задеть ваши чувства или сделать что-то, что вас расстроит, и это может разозлить вас или даже привести в ярость. Но важно уметь разобраться со своими чувствами, отпустить их и двигаться дальше. Не ворошите прошлое. — Я чувствую, что вы оба ужасно "умеете" прощать... — Я имею в виду не только прощать друг друга, но и самих себя тоже! — Конечно это важно!? Как вы можете простить другого, если не можете простить даже себя!?***
Я не знаю, сколько часов прошло на данный момент. Все, что я делал - это слушал. Я вслушивался в каждое слово Докчи с предельным вниманием. Его слезы высохли, но глаза все еще оставались опухшими и красными. Он рассказал мне о своем детстве, о своих родителях и, в частности, об отце. Он рассказал мне о том, как снова встретил его и как ухаживал за ним в течение нескольких недель. Он рассказал мне, как это давило на него психически, вызывая проблемы во всех сферах жизни. Он рассказал мне о первой настоящей стычке с этим человеком, о словах, которые он ему сказал, о том, как ему удалось мирно уйти из жизни после этого, и как это сломило самого Докчу. Как ему было стыдно за себя, когда он оплакивал такого человека. Он рассказал мне о том, как это привело к тому, что он попытался сделать в ванной, и как это привело к тому, что он ушел. Он рассказал мне многое и одновременно ничего. Он никогда не говорил мне почему. Но я уже знал.. "Каким посмешищем я, должно быть, кажусь тебе сейчас." "Я не знаю, почему я ухаживал за ним." "Я не хотел говорить тебе этого тогда. Или все-таки хотел? Я не могу сказать точно-" "Понятия не имею, зачем я рассказываю тебе все это сейчас." ..что Докча не понимал себя сам. Даже сейчас он пытался многое опустить в своем повествовании. Я смог сам заполнить пробелы, благодаря своим способностям. "Я обратился за советом к Джун Хивон, и я вижу, что что-то изменилось, но я до сих пор не знаю, что именно. Возможно, это тоже была очередная бессмысленная попытка спасти наши отношения." Он опустил все части, которые говорили о его собственной тоске. "Ты душишь меня своей добротой." "И, конечно, я смог помочь только после того, как сам причинил ущерб." "Я не хочу покидать тебя." "Но я не могу оставаться рядом, пока я такой, какой я есть сейчас." Все его мысли были запутаны. Было трудно следить за его словами, когда в голове был такой беспорядок. Мне пришлось несколько раз отводить взгляд, чтобы снова привести мысли в порядок. Я надеюсь, он не воспринял это неправильно, но, зная Докчу… Я совсем не понимал его, но возможно, впервые в своей жизни я наконец-то понял его, пускай и совсем немного. — Да ладно, тебе что, нечего сказать? Ты заставляешь меня нервничать. — Докча издал нервный смешок, вертя в руках полупустую чашку. Его чай, должно быть, уже остыл. — Я думаю. — О чем именно я думал, тоже было выше моего понимания. Что я вообще могу сказать после того, как он обрушил на меня этот огромный массив информации? Я не спал, у меня все еще была травма головы, мое лицо было в синяках, а рука была обожжена. Сейчас было трудно что-то осмыслить. Я хотел сказать ему, что во всем этом нет его вины. Я хотел сказать ему, что он не поступил глупо, заботясь об этом человеке (даже если бы я будучи там просто сломал ему шею). Я просто хотел обнять его, сказать ему, что он ничего из этого не заслужил. Но я не мог. Я не мог, потому что это не исправило бы весь нанесенный ему ущерб. Все, что я мог спросить, было следующее. — Почему...? — Почему что? — С болью в голосе спросил Докча. — Почему ты ничего не говорил мне раньше? — Когда слова слетели с моих губ, они прозвучали скорее как угроза, чем как вопрос. Докча показался мне испуганным, но это исчезло всего за пару секунд. — Можешь ли ты сказать со 100% уверенностью, что не взял бы пистолет и не застрелил бы кого-нибудь? Я промолчал. Я не мог. Докча снова рассмеялся. Прямо сейчас я ненавидел звук его смеха. Каждый раз он звучал все более надломленно, чем в предыдущий. — Не могу допустить, чтобы второй человек попал в тюрьму из-за меня... "Я причинил достаточно вреда, хватит на всю оставшуюся жизнь." — Я бы не сел в тюрьму. Докча приподнял бровь, спрашивая. — Значит, ты бы никого не убил? — Нет, — ответил я, слабо улыбнувшись ему, — но меня бы не поймали. Наконец, он искренне рассмеялся. Вот бы я только мог поместить этот звук в бутылку и сохранить его навсегда. — Учитывая, какой ты сумасшедший ублюдок, я тебе верю. — Однако это продолжалось недолго. Он опустил голову, крепче сжимая свою чашку. — Я... извиняюсь.. должно быть, это выглядит так, будто я просто пытаюсь оправдать свое ужасное поведение, но это не так. По крайней мере, я надеюсь, что это не так. Может быть, подсознательно.. я имею в виду.. я мог видеть, как я пытаюсь совершить что-то настолько.. — Тебе нужно помолчать. — Я прервал его, прежде чем он успел еще больше погрузиться в самоуничижение. Если бы я только мог схватить его и встряхнуть достаточно сильно, чтобы он понял.. — Прости... — Перестань извиняться. — Хорошо. В комнате снова воцарилась тишина. Иногда я проклинал себя за то, что у меня были такие плохие способности в общении. — Итак… почему ты решил рассказать мне это сейчас? — Наконец спросил я, после того, как достаточно поломал голову над тем, что сказать дальше. — Я чувствую, что многим тебе обязан. По крайней мере, до того, как мы расстанемся навсегда. — Я почувствовал, как мой взгляд стал разочарованным, услышав его слова. Однако разочарование было направлено не на Докчу. Оно было направлено на меня. На меня и мою неспособность заставить его остаться. Заставить его увидеть, что он заслуживает быть здесь и что он нужен мне здесь. Все эти месяцы я пытался найти ответ, почему он вдруг возвел эту стену между нами. Но, выслушав все, я понял, что тут не было каких-то внезапных перемен в наших отношениях. Нет, из нового тут было только ухудшение его психического состояния. Между нами всегда была эта стена, просто нам удавалось очень хорошо обходить ее, притворяясь, словно ее никогда не существовало. Мы так хорошо справлялись, пока у нас просто.. не перестало получаться притворяться. — Ты не можешь остаться? — Спросил я дрожащим голосом. Я мог надеяться только на то, что он этого не заметил. — Не могу. — Его голос звучал таким далеким.. "Мне нужна помощь." — Но… почему нет? — Почему ты никогда не можешь попросить меня о помощи? Докча посмотрел на меня глазами, полными эмоций, которые я не мог понять. Удивительно, но после этого я перестал слышать его мысли. Я не знаю, было ли это потому, что он вообще ни о чем не думал, или потому, что он думал о слишком многом. — Тебе никогда не казалось, что этот брак был просто пластырем? — Пластырем? — Да. Пластырем, который мы наклеили на наши отношения. Мы всегда были такими. — Теперь я слышал незнакомый мне, холодный голос. Это все еще был Докча, которого я знал, но в то же время он совсем на него не походил. — В смысле?.. — В прямом. Мы не в состоянии говорить друг с другом. Знаешь, почему все сломалось всего за несколько недель? Это потому, что все время мы просто притворялись. У нас было так много проблем еще до нашего брака, но вместо того, чтобы их решить, мы пошли дальше и дали друг другу ложные обещания. Поистине идиотское решение. — Теперь его глаза выглядели пустыми, как будто в нем не было души. Я молчал, чувствуя, как в горле образуется большой ком. Иногда Докча мог быть и таким неоправданно жестоким. Я знал, что он не это имел в виду, и я знал, что он сейчас не в лучшем расположении духа, но все же. Это было больно. — Я так сильно сожалею. — Я, наконец, произнес слова, которые так долго подбирал. — О чем, Джунхёк?.. — Глаза Докчи слегка расширились и мне показалось, словно в них вернулась жизнь. — Я сожалею, что тебе пришлось пройти через все это, пока я совершенно не осознавал твоей боли. Мне жаль, что в результате я не смог тебе помочь. Мне жаль, что я не смог увидеть, в чем ты нуждался. — Я все еще не мог слышать его мысли, и я начинал понимать, что это было не потому, что он вообще не думал или думал слишком много. — Но Докча.. Нет, я не мог его слышать, потому что все действительно было кончено. В этой способности больше не было необходимости. Я почти никогда в жизни не плакал. Я помню, как плакал, когда был всего лишь беспомощным ребенком. Я помню, как плакал, когда мой учитель помог мне выбраться из ужасной ситуации. После этого таких воспоминаний больше не было. До сегодняшнего дня. — Я женился на тебе не только для того, чтобы наложить пластырь на наши проблемы... — Как бы я ни старался, я не смог сдержать отвратительный звук, который я никогда больше не хотел слышать, вырвавшийся из моего горла. И на этом ничего не закончилось. Слезы катились вниз, обжигая мои щеки, в то время как все мое тело начало сильно дрожать. Мне было слишком стыдно смотреть Докче в лицо, поэтому я прикрылся рукой. Я снова почувствовал себя восьмилетним мальчиком, который плакал в одиночестве, потому что видел, что попал в ужасную ситуацию, в которой нет хорошего конца. Но это.. это было намного хуже. Тогда у меня не было никаких счастливых воспоминаний, которые я бы оплакивал. Теперь же у меня было так много того, что я терял, пока мы разговаривали, и я не мог сделать ничего, чтобы предотвратить это. Мне уже почти тридцать один, но я все еще такой беспомощный.. — Джунхёк, эй! Джунхёк! — Я почувствовал, как Докча бросился ко мне и крепко схватил за плечо. — Почему ты плачешь, чертов ублюдок!? — Наконец-то я снова услышал его голос. Тем не менее, меня не прекращало трясти и слезы, текущие по моему лицу, не останавливались. Я ненавидел то, что показывал Докче, насколько я на самом деле слаб. Это заставило меня задуматься, что, возможно, он был прав. Я не мог даже побороть стыд, который испытывал, плача перед своим супругом. Может быть, этот брак действительно был просто пластырем. — Джунхёк! Я.. Я сожалею.. Я не знаю, почему я это сказал.. я.. Ты не можешь взять свои слова обратно, дурак. — Нет. ты прав. Мы никогда не обсуждали ни одну из наших проблем, мы никогда не разговаривали друг с другом.. Я.. блять.. Это первый раз, когда ты мне что-то рассказываешь, а мы вместе почти десять лет.. и женаты пять... — Мои жалобы были лицемерными, учитывая, что я сам никогда особо не рассказывал ему о своем прошлом, но я ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал, как мой голос срывался каждый раз, когда я пытался сформулировать предложение. — Я абсолютно не знал тебя до сегодняшнего дня, и даже после всего этого я все еще с трудом понимаю тебя, Докча! — Это больно. Говорить было больно. Я так отчаянно искал вину в себе, не понимая, что это было совершенно не то, что я мог контролировать. Все, что я мог делать - это проклинать человека, которого давно нет в живых. — Но все же, я... я вышел за тебя замуж, потому что люблю тебя... Разве это действительно идиотское решение - любить кого-то, несмотря на все это!? — Докча застыл на месте, слушая меня. Я хотел остановиться и перестать рыдать, я хотел прийти в себя, но я не мог. Мой рот словно говорил сам по себе. — Ты ужасен, Докча. — Наконец сказал я, заглушая оставшиеся рыдания рукой. Как раз в тот момент, когда я собирался встать и уйти, чтобы быть где угодно, только не здесь, Докча крепко сжал меня, притянув ближе. Он был из тех, кто редко проявляет тактильность и первый не вступает в физический контакт, так что это стало для меня неожиданностью. Это было обусловлено не только его отстраненным поведением, но и тем, что он знал, как что-то подобное может легко напугать меня, особенно если я был не готов. Докча всегда был таким внимательным. Именно поэтому он знал, что прямо сейчас я просто хотел оказаться в его объятиях. — Мне так жаль... — сказал он, прижимая меня ближе, чем когда-либо. Так, как будто хотел похоронить меня у себя в груди. — Это не идиотское решения, это я здесь идиот. — Он начал целовать меня в лоб, пытаясь унять всю боль, которую я чувствовал. Я так сильно скучал по его прикосновениям - единственному, что позволяло мне чувствовать себя в безопасности. Он был единственным человеком, способным сломать меня, но также был единственным, кто держал меня на плаву, помогал мне двигаться дальше и дышать все эти годы. Просто почему мы не могли быть счастливы?.. — Ты именно такой. Ты ужасный и ты идиот. — Я, наконец, почувствовал, что успокаиваюсь, все еще сидя уткнувшись лицом в грудь Докчи. — Ты все еще уходишь, не так ли? — Я знал, что спрашиваю очевидное. — Мне жаль. — Это был жестокий ответ. Особенно потому, что он знал, что на этот раз я не смогу простить его. . . . Я не помню, как мы поднялись наверх, я не помню, сколько еще слез пролилось с обеих сторон, и я не помню, как долго я обнимал его в последний раз. Однако я слишком четко помню, как сильно мне было больно. Это было все равно что тонуть в луже собственной крови, не видя завтрашнего дня. Но каким бы жестоким не был мир, жизнь была неизбежна. Завтрашний день наступил, несмотря ни на что. Беспорядок со вчерашнего вечера в основном был убран. Вся разбитая посуда была убрана, на этот раз на полу не осталось ни одного осколка. Полка снова была целой, а плита чистой. На холодильнике была прикреплена записка, в которой говорилось, что специалист придет починить дверь в шесть часов вечера, и, конечно, его услуги уже оплачены. Что касается Докчи, то он ушел. . . . — Что, черт возьми, случилось с твоим лицом? Ты хотя бы умылся!? — Спросила женщина, сидевшая передо мной. — Ничего. — Ты выглядишь ужасно. — … — Он ушел, не так ли? — Да. Хан Союнг расстроенно схватила себя за волосы. Она встала, ворча. — Что за идиот, поторопись! Нам нужно остановить его... — Хан Союнг. — Я не дал ей закончить. — Теперь все кончено. Она выглядела почти оскорбленной этим предложением. — Конец!? Как ты можешь так говорить? Ты просто неправильно использовал свою дурацкую способность, мы... — Все пропало. — Если сама вселенная отказалась от меня, то она должна быть в состоянии понять. Спасти этот брак было невозможно. — Я ничего не слышу... В ее глазах виднелся шок, словно она получила известие о смерти близкого человека. Наконец она откинулась на спинку стула, горько усмехнувшись. — Этот идиот так сильно тебя ударил, не так ли? Тишина. Мне больше нечего было сказать по поводу этой ситуации. Хан Союнг подошла ко мне и молча заключила в объятия. Я не знаю почему, но за последние двадцать четыре часа я получил больше объятий, чем за всю свою жизнь. Я думаю, люди действительно чаще обнимают тебя, когда ты проходишь через трудности или находишься на грани смерти. Мне казалось, что сейчас имели место быть оба варианта. — Прости — сказала она, слегка дернувшись. — Почему ты извиняешься? — Потому что я не смогла тебе помочь. Я обнял ее, притягивая ближе. — Ты помогла достаточно. Это я не смог ничего с собой поделать. Хан Союнг прерывисто вздохнула, прежде чем заговорить. — Ты ублюдок. Я надеюсь, ты это знаешь. Я знаю. — Пойдем заберем твою сестру, давай. Потом мне нужно будет разделаться с этим кальмаром. . . . Ким Докча: 1 августа, 9 утра, все еще с Уриэль. Прошу прощения за дату, перенести было невозможно. . . . — Привет. — Привет. — Как у тебя дела? — Занят с клиентами. Ты? — Нашел новую работу, так что я наконец-то могу покинуть эту адскую дыру. — Поздравляю. — Спасибо. Вот и весь диалог, который произошел у нас перед входом в офис Уриэль. Процедура была довольно короткой, мы ответили на несколько вопросов, подписали несколько документов и после этого смогли уйти. На протяжении всего процесса Уриэль выглядела печальной. Такой человек, как она, не должен быть адвокатом по разводам. Она должна иметь возможность использовать свои способности по-другому. Например, консультации по вопросам брака. Возможно, нам с Докчей следовало посетить нечто подобное, и, возможно, мы бы познакомились с ней при других обстоятельствах. Возможно, тогда все сложилось бы иначе. Не было смысла думать о том, что еще могло бы быть. Тем не менее, сожалеть было в моем духе. В данный момент я стоял на парковке и курил сигарету, прислонившись к своей машине. Мы даже не попрощались друг с другом как следует... Действительно ли так должно было пройти мое последнее общение с мужем? Я провел рукой по волосам, издав тихий, горький смешок. Так вот как это закончится, да? Несмотря на всю боль и страдания, конец был довольно разочаровывающим. Если этот нелепый сценарий был чьей-то историей, то автор хреново справился со своей работой. — Хорошо, ты... ты все еще здесь! — А может и нет. Я обернулся и увидел Докчу, стоящего в нескольких метрах от меня. Он прислонился к столбу, тяжело дыша, и он выглядел так, словно только что пробежал марафон. — Ты... ты, солнечник, почему ты свалил!? — спросил он раздраженным голосом. — Ну.. ты тоже ушел? — Я сказал, что иду в туалет, чувак! Ты когда-нибудь слушаешь, что тебе говорят!? — Ой.. — Я думаю, что моя способность слушать действительно снизилась за последние несколько недель. Миа часто жаловалась на это. Докча подошел, останавливаясь прямо передо мной. Теперь, когда он был здесь, он также выглядел так, словно понятия не имел, что сказать или сделать дальше. — Эй, почему ты куришь? — это было то, что пришло ему на ум в конце концов. — Чтобы успокоить нервы. — Это не то, что я имел в виду, ублюдок. — Он смело вынул сигарету у меня изо рта, бросил ее на землю и растоптал. — Я думал, ты бросил! Я не прерывал зрительного контакта с ним, доставая еще одну. Возможно, это был небольшой протест с моей стороны. — Это было больше полугода назад. Он бросил на меня взгляд, полный явного осуждения. — Сукин сын… неважно, я не могу указывать тебе, что делать. — Не оскорбляй так мою мать. — О, вау. Я думаю, что это первый раз, когда я слышу, как ты говоришь о ней. — На этот раз он выглядел искренне удивленным. Честно говоря, у меня не было никакой надобности защищать эту женщину. Я просто не мог оставить последнее слово за ним. — Дай и мне сигарету. — Обычно я не давал Докче курить, но то, что он делал, меня больше не касалось. Кроме того, я знал, что он не сможет затянуться больше одного раза. Так что я сделал то, о чем он меня просил, дав ему эту несчастную сигарету. Он прислонился к моей машине, теперь стоя рядом со мной. — Бля... — и я был прав: он сразу же начал сильно кашлять, выглядя совершенно оскорбленным вкусом дыма, наполняющим его легкие. — Как ты это делаешь?? — Спросил он, вынимая ее изо рта и позволяя медленно догорать между пальцами. Может быть, он просто хотел выглядеть крутым. Мы простояли так несколько минут, ни один из нас не проронил ни слова. Для меня все еще было странно, что я больше не могу слышать его мысли. Из-за этого он казался мне странно далеким, хотя и стоял прямо рядом со мной. Или, может быть, честнее было бы сказать, что близость, которую я чувствовал между нами в последние недели, была основана ни на чем ином, как на иллюзии. Эта иллюзия была основана на моей бесполезной способности. — Я пришел сюда не для того, чтобы спорить или курить... — Докча был первым, кто нарушил молчание. Он казался намного более собранным, чем в последний раз, когда я его видел. Я почувствовал себя немного увереннее, наконец-то заметив некоторое улучшение в его психическом состоянии. Я мог только надеяться, что он получал ту помощь, в которой нуждался. — Тогда почему? — Честно говоря, я не знаю. Сначала я подумал о том, чтобы извиниться, но это бы мало что изменило, не так ли? — Этого бы не произошло. Он уже много раз извинялся, но я достиг той точки, на которой прощение было невозможным. Дело было не только в том, что я не мог простить Докчу, я также больше не мог простить себя. Так что нет, это ничего бы не изменило. — Итак, я просто хотел сказать тебе это. Возможно, я о многом сожалею в своей жизни, и независимо от того, как я поступал и что говорил в последние месяцы, я не жалею о том, что был в браке с тобой... — Я вижу, горько-сладкое прощание закончит эту трогательную история. Я молчал, давая его словам найти свое место у меня в голове. По правде говоря, я изо всех сил пытался найти подходящий ответ. Но что я мог сказать сейчас..? Докча дал сигарете догореть, так и не воспользовавшись ею снова. Действительно, какая нелепая, пустая трата ресурсов. — О, да, я буду забирать Мию, чтобы она оставалась со мной каждую третью неделю. Мы поговорили, и она сказала, что это то, чего бы она хотела.… Я больше не оставлю ее, знаешь.. — Вы помирились? — Я был слегка удивлен. Миа больше никогда не упоминала Докчу после того, что случилось. Теперь я понял, что она делала это из уважения ко мне. — Да, она тебе не сказала? В любом случае, мы оба несем за нее ответственность, разве нет? Ты так просто от меня не избавишься, Джунхёк-а. — Он неловко хлопнул меня по плечу, пытаясь поднять настроение. — … — Значит, мы еще увидимся..? — Его улыбка выглядела несчастной, когда он задавал этот вопрос. — Увидимся. И не волнуйся, я буду ее подвозить. Я уверен, что ты не в том положении, чтобы купить машину в ближайшее время. — Возможно, это было потому, что он знал, что я лгу. В конце концов, я был слабым человеком. Если бы я подвозил ее, то я мог бы исчезнуть, не сталкиваясь с Докчей. — Я думаю, это все… Я пойду... — сказал он, нервно теребя рукав. Он одарил меня последней ободряющей улыбкой, как будто хотел сказать мне, что все будет хорошо. По какой-то причине сегодня он выглядел более умиротворенным, почти освобожденным. Я мог только надеяться, что благодаря этому он сможет почувствовать себя лучше. И вот так он сделал шаг вперед, готовый начать новую главу в своей жизни. Главу, в которой не было нас. … — Я сожалею... — Прошептал я, видя, как его фигура становится меньше по мере того, как он уходил дальше и дальше. — Я сожалею, что не смог заставить тебя остаться... . . . 3 августа: Вы: С Днем рождения. … *Вы хотите удалить это сообщение?* *Это сообщение было удалено.*