Руки твои

Вдох-выдох… Снова вдох и опять долгий выдох. Майтимо накрыл глаза ладонью, старательно успокаивая пустившиеся вскачь память и сердце. Ничего не получалось. Город Финдарато был прекрасен. Когда Майтимо впервые увидел, что прячется в толще скал, он был очарован. Всего за полвека внутри целого нагорья и под ним появился настоящий город, ничуть не хуже горных дворцов наугрим. Финдарато сиял от счастья, глядя на пораженно крутившего головой Майтимо. Старший сын Феанаро невольно улыбнулся уголками губ, не убирая живой ладони с глаз. Финдэ, менестрель и талантливый мастер. Как ярко ты тогда загорелся идеей построить сокрытый от чужих глаз город. И все пять десятков лет этот огонь в твоих глазах не угасал. Даже в твоих письмах он пылал так отчаянно, что невольно заставлял улыбаться. Нарготронд был прекрасен. Вот только… Майтимо крепче, почти до боли, надавил пальцами на глаза. И все равно вырвать себя в реальность не получалось. Чудилось, что вместо широкой мягкой кровати под спиной снова ледяные камни. Стиснул горло и перехватил дыхание железный ошейник. Огнем полыхнула выжженная на груди восьмиконечная звезда. Толща камня над головой грозила вот-вот упасть, похоронить под собой. −Нет… − прошептал Майтимо, скользнув по горлу холодной неживой рукой. – Этого нет… Больше нет. Он не услышал, как открылась дверь, в ушах звенело от криков – его собственных и других пленников. −Нельо. Теплая родная ладонь сжала его ледяные пальцы, бережно отвела от лица. Майтимо распахнул глаза, почти ничего не видя от вскипевших слез. Приглушенный золотистый свет сложной системы светильников пылал в расплетенных волосах Финдарато, превращаясь в сияние Лаурелин. Майтимо вцепился в теплую живую руку и прижал шершавую от мозолей ладонь к губам. Финдарато с протяжным вздохом опустился на кровать рядом. Ловко подсунул вторую руку Майтимо под голову, умудрившись не придавить выбившиеся из косы волосы. Коснулся поцелуем виска. −Все хорошо, Нельо. Все хорошо, indonya. Я рядом с тобой. Рядом. Шепот, теплое дыхание на виске, прикосновение горячих мягких губ прибили мир гвоздями, успокоив и собрав воедино. Майтимо глубоко вдохнул и выпустил ладонь Финдарато, которую, верно, сжимал до боли. Скользнул по лицу короля Нарготронда виноватым взглядом. Коснулся продолжительным поцелуем нежной кожи кисти. −Прости, Финдэ. – все еще сдавленно проговорил он. – Не думал, что это произойдет снова. −Прошу, Нельо, не вини себя. – Финдарато крепче сжал объятья, прижимаясь щекой к щеке Майтимо. – Может, тебе больше не стоит приезжать в Нарготронд? Это мне следовало выбраться в Химринг. −Вздор. Я справлюсь. – Майтимо выпутался из объятий, сел в кровати, рванул шнурок, худо-бедно державший косу, и тряхнул головой. Крупные рыжие кудри тяжелым плащом рассыпались по плечам и спине, вспыхнув на свету яростным пламенем. Следом пришла очередь слишком тугого ворота вышитой темно-алой рубахи. Затрещала разрываемая неживой рукой шнуровка. Майтимо провел пальцами левой руки по шее, задержавшись на побледневшем, но все еще хорошо заметном рубце. Теплые руки обняли сына Феанаро за пояс. К напряженной спине прижалась щека. От Финдэ, похожего на очутившийся под землей Анор, шло ровное и успокаивающее тепло. −И все-таки теперь моя очередь ехать в Химринг. – со смехом проговорил Финдарато, потеревшись щекой. – Хочу познакомиться с твоей каниэ. −С Бельгой? – Майтимо невольно улыбнулся. – Она тебе понравится. −Она уже мне нравится. – руки, до этого лежавшие спокойно, играючи справились с плетеным поясом и скользнули под рубашку. – Сколько, говоришь, ей лет? −Двадцать три. – отозвался Майтимо, никак не мешая ловким проворным пальцам менестреля и мастера. – Это почти как Тьелпэ. −Удивительно. – голос у Финдарато был отрешенным и задумчивым, а вот руки на диво целеустремленными. Майтимо еле слышно выдохнул, когда чуткие осторожные пальцы скользнули по ребрам, не очень ровным с правой стороны. Бережно огладили ожог на груди, проследили несколько длинных косых рубцов. В дни у Митрим Майтимо мнилось, что он больше никогда ничего не почувствует, кроме боли. Руки Финдарато каждый раз доказывали ему обратное. −Все же эдайн не перестают меня изумлять. – Финдарато всем собой прижался к спине кузена, устроил подбородок у того на плече. – Поверь, Майтимо, однажды, судьбу Арды будут решать они. А может, и нашу с тобой судьбу тоже. Майтимо улыбнулся уголками губ. Он слишком хорошо знал эту интонацию. Мерещилось, будто вместе с голосом Финдэ где-то вне этого мира натягивается тонкая незримая струна. Кто знает, что будет, когда она лопнет? −Если судьбы мира будут решать такие эдайн, как каниэ Бельга, то я этому только порадуюсь. – проговорил он. – Азагхал как-то сказал, что такие эрухини отлиты из митрила. Теплые ладони выскользнули из-под рубахи, легко царапнув напоследок соски и заставив фыркнуть от щекотки. Майтимо послушно поднял руки, позволяя стянуть с себя рубашку. Обернулся через плечо. В Амане у Финдэ глаза были голубыми, такими, каким стало теперь небо под светом Анора. После всего, что случилось, после Хелькараксэ, они стали темнее и глубже, как грозный и непокорный Белегаэр. Да и сам Финдэ как будто повзрослел, хотя покидал Аман уже давно вошедшим в возраст. Финдэ смотрел, и у Майтимо сердце разрывалось от этого взгляда. Словно Финдарато видел перед собой не покалеченного эльда, а нечто иное. Невыразимо более драгоценное и хрупкое. Этот взгляд жег феа, когда горели корабли. Когда рассыпалось пеплом хроа отца. Когда на шее сомкнулся железный ошейник. Когда кругом не было ничего, кроме темно-серого неба, черных скал и вечной немыслимой боли. Майтимо тогда показалось, что он сходит с ума, услышав песню, которую пел знакомый родной голос. Щит аванирэ был привычно прочным, но Финдарато не было нужды слышать его мысли. Он всегда умел читать по лицу и глазам. Майтимо вздрогнул, когда руки Финдэ легли ему на щеки. Большой палец ласково провел по еле заметной горбинке не раз сломанного в плену носа. Губы проследили короткими мягкими поцелуями линию шрама. −Я люблю тебя, Нельо. – тихо, но твердо проговорил Финдарато, слегка отстранившись, но не отводя глаз. – И буду повторять это столько раз, сколько необходимо, чтобы ты перестал сомневаться. −Я не сомневаюсь. – Майтимо перехватил живыми пальцами руку Финдэ и вновь прикоснулся поцелуем к ладони. – Просто… До сих пор не представляю, как тебе хватило сил простить меня. −Было непросто. – голос Финдарато упал до едва слышного шепота. – И очень больно. Всем нам было очень больно. И тебе больше всех, не отрицай. −Финдэ… − полусмехом-полустоном вырвалось у Майтимо. – Ни в одном из языков я не нахожу слова, которое вместило бы все, что я чувствую к тебе. −И это сын лучшего ламбенголмо Амана. – негромко рассмеялся Финдарато, одним движением опрокидывая Майтимо на спину и удобно располагаясь сверху. Майтимо обнял его за плечи, скользнул пальцами живой руки в рассыпавшийся поток золотых кудрей. Правой, вечно холодной, рукой коварно забрался под тунику, заставив Финдарато ойкнуть и заерзать, уходя от ледяного прикосновения. −Первой Дом доказывает не словом, а делом. – улыбка, наконец, отразилась в серых глазах, разогнала немыслимые для эльда скорбные складки в уголках губ. Финдарато, фыркнув и встряхнувшись, как мокрый кот, немедленно отомстил, прикусив кончик уха. От укуса вдоль хребта скользнула быстрая раскаленная молния. −Мне не нужно ничего доказывать, Нельо. – проговорил Финдэ, устраиваясь поудобнее и будто случайно вклиниваясь бедром Майтимо между ног. Рука, запутавшаяся в золоте волос, надавила на затылок, пригибая голову. Майтимо целовал мягкий такой податливый сейчас рот и чувствовал, как от этого поцелуя будто весь свет Анора собирается где-то в груди, колкими юркими искрами спускается ниже. Словно Финдэ отдавал ему не только свою любовь, но и света своего не жалел. Никогда не жалел. Что ж, Майтимо мог поделиться с ним только собственным пламенем.

***

Темноту комнаты разгонял лишь один приглушенный светильник. Финдарато бережно коснулся губами виска Майтимо. Сын Феанаро спал, устроив голову у Финдэ на плече, и глубоко ровно дышал во сне. Рыжие кудри в беспорядке разметались по горе подушек. Правая рука, без железной кисти, пряталась под одеялом. Левая даже во сне сжимала запястье Финдарато. Король Нарготронда улыбнулся и закрыл глаза, прижимаясь щекой к пахнущим медом жестким кудрям. Все-таки при первой же возможности лучше он сам приедет в Химринг. Наверняка ведь Нельо и думать забывает о хоть каком-то удобстве для себя. Спасибо, если не на деревянной лавке спит. Да и с каниэ Бельгой познакомиться не помешает. На этой мысли Ирмо все-таки принял уставшего эльда в свои объятья. Только сон наслал черный. Ему виделся низкий темный подвал. Нет, не подвал… Подземелье. Тоненькая фигурка девы-аданет в порванной на плече грязной рубахе. Дева зажимала ладонью располосованное горло. А перед ней вставало что-то страшное, похожее на вихрь тьмы и пламени. Этот вихрь страшил, примораживал к месту не хуже ледяного ветра Хелькараксэ. А дева стояла между вихрем и самим Финдарато, маленькая и упрямая. И эльда видел все будто разом и из-за ее плеча, украшенного лиловым кровоподтеком, и со стороны. −Ты трус и ничтожество! – выкрикнула аданет прямо в этот вихрь. – Это тебе говорю я! Смертная! Верная Первого Дома из рода Бельги! Тьма сомкнулась, и больше до самого утра не снилось ничего.