Всё исчезает во тьме

Я думаю, что я умру. Бруно Мадригаль лежал на боку, свернувшись калачиком, на песке своей пещеры видений. Он слишком устал, чтобы спускаться по лестнице. Слишком устал, чтобы встать с песка. Я должен умереть. Он смотрел на зеленое свечение ещё одного плохого пророчества, ещё одного жалкого будущего. Оно сияло в свете факелов, расставленных по периметру пещеры. Он получил пощёчину, когда принёс видение. Табличку бросили в стену пещеры напротив. Она разбилась. Я заслужил это. Бруно закрыл глаза и почувствовал слёзы. Он не заметил, когда они начали течь. Я не могу больше. Я не могу продолжать вот так. Но он не думает, что для него есть другой путь, чтобы продолжать. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я хочу остановиться. Бруно ничего не чувствовал и чувствовал всё одновременно. Это было слишком, слишком, слишком. Он перевернулся на спину и уставился в далёкую темноту. Всё, что я делаю — это причиняю боль. Я бремя. Я больше не могу справляться с этим, я больше ни с чем не могу справляться, не могу, не могу, не могу, не могу. Он почувствовал, как его начинает трясти, когда паника начала затягивать его в свои глубины. Знакомые мысли начали закрадываться в голову. Убей себя. Сделай это. Сними бремя. Облегчи всем боль, заботы. Избавься от невезения. Он даже не думает, что это кого-то взволнует, кроме Джульетты и Пепы. Их девочки ещё младенцы, они его и не вспомнят. Он думает, что так будет лучше. Лучше они никогда не узнают своего странного дядю, чем тоже будут обременены им. Прокляты им. Он не уверен в том, как отреагирует его мать. Он уверен, что она расстроится, но также был огромный шанс, что она будет злее, чем кто-либо когда-либо. Назовёт его эгоистом. Как будто я не боролся больше половины своей жизни. Как будто я не пробыл тут так долго для всех остальных. Определённо не для себя. Я не хочу быть здесь. Я никогда не хотел быть здесь. Я не просил чего-то из этого. Я не просил быть таким и такой путь. Я хочу быть другим, но не могу. И я не могу быть здесь дольше. Я уже прожил намного дольше, чем мог подумать. Я не могу больше. Может я и эгоист, но разве я не должен им быть? С тяжелым вздохом он сел. Его зрение снова затуманилось, когда слёзы полились не на шутку. Теперь он рыдал. Грудь сдавило, и он подумал, что может умереть на месте. Он желал, чтобы так и вышло. Ему было больно. И никто, казалось, действительно даже не замечал. Действительно даже не заботило. Может он более хороший актёр, чем думал. У его сестёр теперь свои семьи. Собственные жизни. Они никогда не нуждались в нём, даже никогда по-настоящему не хотели его, просто как бы терпели его, и теперь как никогда это очевидно. Они нашли любовь, сумели обрести некое подобие мира со своими дарами. Конечно, они всё ещё боролись, но никогда не впадали в отчаяние, как это делал Бруно. Он был уверен, что они способны взять себя в руки и продолжить, когда он уйдет. После минуты мысленного сбора энергии Бруно встал на колени, чтобы взять кусочек разбитого видения. Его зазубренные края врезаются в ладонь. Он почти не замечает этого. Острый. Хорошо. Он слишком устал, чтобы спуститься вниз и сделать это как следует, при помощи лезвия. И он знает, что это лучшее место, если он хочет дать себе достаточно времени, чтобы действительно умереть. Касита могла провести Джульетту в его настоящую спальню в его комнате гораздо быстрее, чем поднять её по лестнице. Это, если предположить, что Джульетта вообще дома. Он понятия не имеет, который час. Прошли минуты или часы с тех пор, как ушёл последний проситель видений. Может быть, даже дней. Он не мог сказать, и у него нет воли, чтобы позаботиться об этом. Он снимает пончо и закатывает рукава. Слёзы всё ещё льются, Бруно принимает решение. Я собираюсь умереть. Он прижимает зазубренный край осколка к правому предплечью и нажимает внутрь. Кровь начинает выступать и покалывать вокруг зелени. Он тащит осколок вниз по вертикальной линии. Кровь начинает течь. Рука начинает трястись. Он быстро перекидывает осколок из одной руки в другую и повторяет действие с левой. Оно более шаткое, но всё ещё сильное. Он нажимает и тащит вниз по линиям вен. Еще больше красного заполняет его зрение. Он смотрит с апатией. Закончив, он позволяет осколку упасть обратно на песок. Он позволяет себе рухнуть рядом с ним. Бруно снова лежит на спине, уставившись в темный потолок пещеры видений, тени от факелов танцуют вдалеке. Вещи начинают становиться размытыми. Он чувствует, как его руки становятся скользкими от тёплой крови. Он не будет смотреть. Он просто хочет, чтобы это закончилось. Он закрывает глаза и видит своих сестёр и их супругов. Его sonrinas. Его мать. Теперь все они будут намного счастливее. Им не нужно будет иметь дело со мной. Он открывает глаза и медленно моргает. Каждый раз, когда он закрывает глаза, чтобы моргнуть, они остаются закрытыми дольше. Он чувствует лёгкую тошноту и жар и холод одновременно. Его трясло. Он чувствовал, как его энергия иссякает. Он закрыл глаза и позволил им остаться такими. Он думал, что пожалеет. Что его жизнь может промелькнуть перед глазами. Что лица его семьи могут заставить его передумать. Но ничего подобного не произошло. Вместо этого, несмотря на сильную физическую реакцию, через которую он проходил, он почувствовал, как на него нахлынуло спокойствие. Он не хотел больше жить. А теперь и не собирался. Через некоторое время всё исчезает во тьме.