Под жаром огня, под хладом песка

– Ваше высочество? На штабе ордена бездны, глубоко под землей, в темных углах холодных заброшенных руин, давно ни для кого не секрет — принцесса гроза и молния в бою. Она строгая, черствая и совсем никого не жалеет, даже по отношению к своим подданным. Маги Бездны без слов падают перед ней на колени, а Вестники чтят и гласят ее честь средь, увядших в проклятии, соратников. Принцесса — острая сталь, наточенная и холодная. Однако, не секрет ни для кого и то, что поздно ночью, под пеленой тонких простыней, на твердой кровати в еле освеченной комнате, плачет маленькая девчушка с золотыми волосами. Хрупкая что лепесток интейвата. Уязвимая и слабая, как семя одуванчика. Двери ее покоев всегда закрыты под замком, охрана имеет право покинуть пост. В такие моменты, не только она выпускает на волю себя, но и дает другим шанс на обретение жалкой свободы. Скорбит весь орден. По умершим друзьям, семьям и родственникам, кто-то по возлюбленным. А маленькая златовласая Люмин, поджав колени, плачет по "предателю". Девочка бьется и разрывается, подхватывая всхлипы жадными вздохами. Ее руки пекут от твердых мозолей, а сердце рвется от боли. Он — изменщик, глупый и беспомощный. Этот человек стоял, не пытаясь ничего сделать, не спас их родину... Своими руками, он забрал девичье сердце, поглотил его и стал отверженным Хранителем. Тогда, как вмиг похолодевшая Путешественница сама его отвергла. Но не хотела этого признавать. "Ты отвратителен, Дайнслейф... и мысли о тебе меня губят. Почему... почему мои сны давно померкли тобой! Золотые глаза обернулись звездным небом. Длинная коса — светлой макушкой. Теплые объятия моего брата давно стерлись, обратились в твои грязные поцелуи, которыми ты бесстыдно покрывал мое тело. С того самого дня... когда мне пришлось выбрать правильную сторону, став на защиту Грешников, и оставить таких, как ты в закулисье, чувство вины перед тобой охватило мою душу". Рыдая и продирая подушку до дыр, извлекая из нее тысячу белых перьев, Люмин, не стыдясь, кричала, выкрикивала застывшее в памяти имя, в попытках избавиться от этого полумертвого облика. Оголенные от перчаток руки, легли на вспухшие глаза. Принцесса тихо прошептала, словно говоря сама с собой. Нет. Словно шепча ему на ухо. – Я бы все отдала, чтобы прямо сейчас стереть тебя из своей памяти, Дайн. Но ты бессмертен. А я всего навсего одна из Сошедших. Мне никогда тебя не забыть. Раньше, зовущий себя, Эндзё не осмеливался приходить под двери властительницы, когда она закрывалась. В этот раз его неоднозначно тревожили ее крики, с каждой такой ночью, усиливающиеся. Несмело стуча в дверь, Пиро Вестник тихо вслушивался, надеясь, что все его беспокойство прервется положительным ответом на простой вопрос: – Вы... в порядке? "Что за глупости, милый Эндзё, конечно же все в порядке" — твердит себе Люмин, а сама не верит. Почему же так горло болит и глаза пекут, если у нее все хорошо? Сил нету отвечать. Но она знает, Вестники что обрели господина, в беде не оставят. Чуть что и, если Принцесса не попытается ему ответить, тот скорее всего выбьет дверь. Попытка издать звук не удалась. Голос пропал от длительных издевательств над связками. От боли ухватившись за шею, блондинка сильно зажмурилась, справляясь со спазмами. Очередной озабоченный вопрос пролетел над ее ушами. А она уже не слышала. В миг весь мир перевернулся, подобая разрушенным руинам Разлома. Подобно, скованной цепями, статуе Архонта свободы. Люмин, хватаясь за, так больно дающийся, воздух, вскоре потеряла сознание. Духота проникла под легкие, заполняя собой пустоту потерь. Прости, милый Эндзё. Сегодня я не смогла собой совладать. Лежа в мягкой пустоте, без сил и мыслей, девушка ощутила теплый вздох над ухом. Руки, скрытые перчатками, обхватили плечи, доводя все тело до дрожи от неожиданных прикосновений. В мышцах ощутилась невесомость и только тогда Люмин поняла, что ее давно оторвали от земли. Ее несли на руках, где-то так далеко, под покровом звездного неба и красных лучей, исходящих из центра гробницы. Позже явилось тепло, приятный треск древессины и мягкая почва. Путешественница раскрыла глаза. Он опустил ее на свои колени, укрыл плащем, развёл костер под алой скалой пустыни Дешрета. Он пальцы свои запустил в золотые пряди, запутанные и расстрепанные. Долго не сводя глаз с костра, Люмин снова смогла говорить, уже смелее, однако все еще шепотом, выдавливая звуки. – Дайн? – Очнулась уже? — Спокойный низкий голос, колыбельной прозвучал над головой Путешественницы. Сумеречный Меч мягко улыбнулся, склоняясь над хрупкой фигурой девушки. – Как я здесь... – Была драка, помнишь? Меня ранили, а ты со всех ног бросилась мстить, теряя голову. Потом ты сорвала голос и в конце концов упала в обморок. Мне пришлось тащить тебя на руках. – Так ты ведь... ранен? – Пустяки. Путешественница подскочила, откидывая черную, пропитанную кровью, куртку своего компаньона. Под ребром красовалась неглубокая рана, активно изливающаяся алой жидкостю наружу. Девушка от ужаса оцепенела. Как ты, идиот, додумался тащить ее на руках, безостановочно теряя кровь? Даже не попытался остановить кровотечение. – Дуралей! Хотел ко мне откинуться? Вдвоем бы полежали на теплом песочке от нехватки кислорода. Ругань из уст маленькой путешественницы забавили Дайна. Он, умилясь, погладил ее по голове, совсем не желая сводить глаз. Такая прекрасная, даже расстрепанная, пусть и обессиленная. Чистые ткани бинтов обхватили мужской торс, перекрывая рану. До этого момента она так не ныла, но теперь Дайнслейфу пришлось знатно покривиться, сжимая собственные волосы на затылке. – Ты точно сейчас не пытаешься меня убить? — Насмешливо кинул рыцарь, жмуря брови. – Кто кого! — Воскликнула Люмин, завязывая финальный узел. Отпуская грязную работу, девушка, замешкавшись, потерялась в бездонных небосводах, живущих в глазах Дайнслейфа. Когда-то, она и сама там родилась, вместе со своим братом. Память о нем лежала в ножнах. Они с Итэром давно обменялись мечами, чтобы навсегда друг о друге помнить. А вот потерянное царство созвездий, сияло и манило в, от части, изувеченном лице Хранителя Ветви, что беззаботно глядел прямо на свою принцессу. Взгляд Люмин опустел, прильнул к опущенным рукам Дайна. Одна из них подрагивала от синих свечений, вторая грелась под теплом костра. А Путешественница неподвижно теряла надежду. Несколькими днями раннее, ей не повезло встретить Грешника. Сияющая ладонь потянулась за хрупкими ручками блондинки. Лицо Дайнслейфа теперь казалось куда ближе прежнего. Он тяжело вздохнул, а затем попытался притереться носом о розовую пухленькую щечку девицы. Но у нее не было сил отвечать. Крепко закрыв глаза, Люмин вспоминала судьбу таких, как они. Что случилось с малышом Карибертом, из-за неправильного выбора его отца? Нельзя поддаваться любви. Особенно тем, кто уже обречен. На губах остыл неотвеченный поцелуй, оставленный безнадежным Дайном. Глупенький, надеялся на счастливую жизнь бок о бок с самой бестией. А затем тепло костра пропало. Объятия крепких рук оставили на предплечьях багровые синяки. Песок... стал каменным полом разрушенного дворца, что находился в глубинах бездны. Над ней нависал не Дайн. Не его звездные очи. Острые черные волосы и бездушные глаза другого мужчины, до боли сжимающего оголенные плечи Принцессы Бездны. – Ваше высочество! – Эндзё? – Вы очнулись... а я уж и испугался, ха-ха!.. — Вестник пытался изобразить безразличие, однако за его спиной толпились тонны слуг, лекарей и прочих преданных жителей Бездны. Никто не безразличен к той, что пообещала спасение. — Вы так долго пролежали на полу, не издавая звуков... да что там, не подавая единых признаков жизни... мы все мигом вспохватились, ха-ха!.. Но отвечать не было сил. Прости меня, милый Дайн. Сегодня я не смогла собой совладать. – Не волнуйся, родная Люмин. Я на тебя... обиды не держу. — Произнес Хранитель ветви, истекая кровью в куче песка. Он до судорог сжимал меж пальцев серебрянное кольцо...