GAY 4 ME (G Flip)
She's lemon-lime bitter with me Her temp is at forty degrees I told her but she didn't believe That I kept my hands clean No, I ain't bloody scum And now that I've left out the gate She's telling me our sex was so great And I know that she masturbates To the memories we made And thinks of me 'cause she knows, oh Лица, освещённые багровым светодиодом, напомаженные и мокрые, помещают в квадрат студийного альбома. Фотобудка. Плёнка. Лаймовый потолок. Энди помнит, как рождалась эта обложка. Красный блеск стекал с их лощёных лбов — прямо в глаза, заставлял жмуриться, неестественно ожесточая брови. Жжение под ресницами впивалось в плоть раздражением, размежевая терпение и волю. Чесаться. Чесаться. Чесаться. Слишком поздно нахлынуло осознание последствий, слишком огромна была цель, слишком малы ресурсы. И, само собой, Нила оказалась под рукой — грёбаный футуролог — как всегда бывает. Дубина прошептала: «Если тебе не нравится, нам следует уйти» — держа лицо дальше обычного, но так, чтобы никто не услышал. Всё было лучше с ней. Пальцы обводят остроконечный квадрат, обыденность течёт через уши хлопками альбомов, скрипом приборов. Будь у Энди меньше напора, съёмка не состоялась бы вовсе, но перст судьбы сдвинулся, она не могла позволить всё отменить. Во всяком случае, Нила тоже была там: шаркала кроксами, дёргала пальцами рукава (иногда Энди), выглядя смущённо-милой и надоедливой одновременно. Магическая способность. — Это ори-оригинал? — спрашивает Рене, наконец освобождённый от работы. Он постукивает туфлями для степа, подходя ближе, и Энди кажется: композитор внутри Рене пытается составить мелодию и сейчас. Вот ж прелесть. Когда друг протягивает дымящийся стакан, Энди принимает его без вопросов. Отщёлкивает крышечку и с изощрённым наслаждением наблюдает трепыхающееся в кофе мороженое. — Да, — говорит она, делая глоток. — Пара часов и песня будет в сети, — от него пахнет флёром цветочного сада (Жанна) и бананового воска, — хочешь послушать её перед этим? Энди, обжигая язык, дохлёбывает воображаемый суп (потому как обеда нет, но нужно чем-то замещать). — Точно не здесь, — пока взгляд обводит студию. Микрофоны, гитары, барабаны давно выключены; звукорежиссёры медленно пакуют вещи. Здесь слишком шумно, слишком пыльно, слишком. Рене понимающе кивает, также облизывая взглядом Лисью нору. - GAY 4 ME случилась из-за/благодаря Ниле, пресловутого вечера правды и воодушевившегося словами возбуждения. Кто-то может сказать вам: «Что за срам, одна пошлота, как слушать эту песню?!» — выглядя крайне разочарованными и раскрасневшимися, словно дьявол. И если вы действительно встретили такого человека, обязательно оповестите почту Joseph310@gmail.com, потому как Энди ожидала злобной реакции. Частичка личной жизни, присланная к пиршеству орков была их, релевантно — никто не мог понять. Вот почему Энди предпочтительнее никого не видеть сейчас. Она спускается с подножки Мазерати — спокойно, ведь не Нила, всегда спрыгивающая с неё, словно кролик, — и проходит к квартире 314, чувствуя, как в жилах стынет кровь.Стучится.
Пусть отношения их, кажется, длились уже вечность, каждый ночевал в своём доме и о переезде не заикался. Когда дверь открывается, Энди приветствует: — Тебя не учили пользоваться полотенцем? Свет ниспадает на её плечи, подсвечивает бахромчатый халат; огнедышащие волосы жарят взгляд, словно бы настоящие драконы, а вода скатывается с них, растекаясь по полу океанами. Нила, сунув пальцы в один из карманов и выведя шрамированное бедро из-под белой ткани, дерзко выступает. Хочется прижучить. — Привет, Энди, — говорит она, отходя от двери, и губы изгибаются в соблазнительной улыбке. — Альбом ещё не выпустили? Возможно, Энди нужно было что-то родное, чтобы успокоить пут тревожности. Гавканье Сэр, туманный горн Короля, набросившегося на «случайно» выпавший из кармана фантик. Статичные, запутавшиеся волосы Нилы. Привычная иступленная дрожь, исходящая от неё при касании. Восторженность глаз. Энди не была уверена, как отреагируют фанаты, сестра или редкие знакомые. Она и не заботилась. Понимание песни никогда не достигнет никого, кроме них, это было важнее всего.