В объятьях твоих.

Слёзы текут по щекам, а тело иногда вздрагивает. Грубые от гитары пальцы сильно сжимают одежду, да цепляются за девушку, как за последние в этом мире. Хотя, возможно, так и было. А всё из-за того, что никто не сможет понять так, как Адажио. Никто не сможет обнять так, как Адажио. Никто не сможет заменить Адажио. И это странно. Раньше Шиммер считала ту врагом, а теперь же лежит с ней и всё сильнее и сильнее обхватывает её руками, свернувшись калачиком и утыкаясь той в ключицу. Глупая, глупая Сансет. А Даззл в принципе и не против. Она понимает и обнимает. Не отталкивает, не грубит. Молчит, не зная, что говорить. Да и боится, что какое-нибудь оскорбление всё же вырвется, хоть это и невозможно. Она позволяет девушке забрать её всю и полностью. Так-то не жалко. Ей жалко Шиммер, себя — нет. Сансет вновь извиняется. Голос её тихий, обрывистый, хриплый. А Адажио лишь негромко смеётся, гладя своё закатное солнце по голове. Солнце, желающие потухнуть насовсем. Но разве Даззл позволит этому случится? Размечтались. Она придумает, как позволить девушке спать спокойно. Она найдёт способ, чтобы избавить её от кошмаров. Она постарается освободить её от столь частых истерик. Кто же знал, что Шиммер окажется не такой уж и сильной, как на вид? Кто же знал, что она сможет доверить свои проблемы только врагу? Сирена наконец что-то шепчет и касается губами макушки Сансет. Та в ответ всхлипывает, чуть расслабляет хватку, зная, что её не отпустят, зная, что она под защитой. Они вдвоём похожи. Обе были злодейками, обе ненавидят себя. Их обеих победили, их обеих не понимают. У них было всё, а теперь они есть только друг у друга. Больше нет ничего. И никто не знает, никто не понимает, только они. Всхлипы не прекращаются, девушку трясёт, слёзы продолжают течь, а Адажио обнимает её всё крепче и крепче, ухмыляясь. — Глупышка, — тихо произносит она и гладит ту по спине. — Я же рядом… Шиммер сжимается сильнее. Ей страшно, что всё происходящее совсем скоро закончится. Что вот Даззл рядом, а через пару минут, или даже секунд, её нет. Где она? Уехала, ушла, пропала, исчезла? Или её никогда и не было? Может всё это просто фантазия? Тогда Сансет давно уже была бы в какой-нибудь психушке. В голове она прокручивает несколько раз одну и ту же фразу «я же рядом», а затем чувствует, как её аккуратно, нежно, с огромной любовью целуют в лоб. Все сомнения моментально исчезают. Наконец всхлипы стали прекращаться, слёзы уже не текли, а тело всё ещё дрожало. Не переставая обнимать сирену, девушка чуть приподнимает голову, чтобы увидеть её лицо. Та улыбается. Красиво улыбается… Её мягкий взгляд устремлён на Сансет, руки продолжают аккуратно гладить спину, а губы что-то шепчут. Кажется, шепчут о том, что всё в порядке. Шиммер не уверена в этом, но соглашается с Даззл и возвращает голову к ключице. — Дажи… — тихо зовёт она. В ответ слышит вопросительное мычание и продолжает, — мне кажется, я до сих пор под твоими чарами… Адажио как-то грустно смеётся и треплет девушку по красно-жёлтым волосам: — Ты же знаешь, мой кристал разбит и моей магии больше нет. — Пф-ф… — Сансет не сильно ударяет коленкой девушку по ноге и возвращается в первоначальное положение. Шиммер хочет слышать голос девушки больше и дольше. Всегда и везде. Но страх не позволяет даже начать разговор об этом. Но она всё равно пытается подобрать слова, пытается понять, как спросить, но не нажимать. Сансет давно заметила, от Даззл как будто веяло светом и добром. Своим собственным, не таким, как у всех. Более дерзким, но чертовски прекрасным. Рядом с ней было комфортно и спокойно. По телу разливалась приятная теплота, как когда приходишь с улицы полностью покрытой белой пеленой — снегом, и, укутавшись в плед, сидишь рядом с камином. Как зимой от холода алеют щёки, так сейчас кровь приливает к лицу. Медленно начинает клонить в сон, но Шиммер боится. Боится проснуться от того, что вновь руки сирены будут обеспокоенно будить её из-за криков, болтовни и сражений Сансет с собой. Ей и так кажется, что в глазах Адажио она слабее всех в этом ужасном мире, куда дальше то? Стараясь не закрывать глаза, девушка скулит и теребит рыжие волосы. Чувствует дыхание сирены и всё же решается. — Адажио… — тише и неуверенней, чем в прошлый раз, произносит Сансет. — Да? — Шиммер чувствует вопросительный взгляд Даззл на себе и сглатывает. — Можешь спеть мне? — довольно робко спрашивает девушка и в мыслях проклинает себя сотнями раз. Не тот вариант. Даззл молчит, и это молчание, как кажется Сансет, длиться целую вечность. Она боится, что обидела, но слышит чертыханье, а затем не громкое откашливание. Адажио всё же запела. Слабый, дрожащий, неумелый голосок. Но уже что-то. Хоть лучше, чем было сразу после того, как камни разбились. Но сирена упивается болью, когда его слышит. Ей грустно, она не уверена. Совсем не похоже на неё. Шиммер постепенно засыпает, но Даззл не прекращает петь. Если это успокаивает ту, которая когда-то сломала её, девушка потерпит. Они простили грехи друг друга, забыли, что были врагами, полюбили, поэтому может всё наладится?