Выдыхай

Пачка сигарет в моём кармане Заставляет жить меня этот день Я возьму телефон, позвоню своей маме Мама, почему я хочу умереть? Пачка сигарет никогда не закончится Бросить курить, если честно, не хочется Стены так давят меня в этой комнате Белый потолок, засыпаю в холоде

Я стою просто так, стену подпираю, своё на сегодня уже отработал и держу на готове сигарету, курить хочется дико — день выдался ужасно загруженным, целая гора бесполезной по сути, но нужной для галочки отчётности. Опять споры с майором Нечаевым. Ему видимо приносит изощренное удовольствие топтаться своими кирзовыми сапогами по моим душевным ранам. Не сказать, что меня сильно это задевает, но все же неприятно и обидно. Ведь, я ничем не заслужил такого отношения от Сергея, хотя, когда жизнь была ко мне справедлива, а не поворачивалась жопой. Риторический вопрос. Завершила картину совершенно паршивого дня капля, которая упала мне лицо, а потом ещё и ещё. Начал моросить дождь, заставляя зябко поежится, поднимая воротник пальто выше. — Прошло три года и ничего не изменилось, — говорю, — в России по-прежнему дожди. Внезапно мой торс охватывают нежные объятья, а в щеку прилетает поцелуй. В нос ударяет запах знакомого и уже родного одеколона и чернил. Дима. Великий инженер, хирург и просто любовь всей моей жизни, хотя, я ума не приложу, что он нашёл в таком убожестве, как я. — Все хмуришься, тучка, — говорит он, а сам улыбается. — давно закончил? — Минут двадцать назад. Делаю последнюю затяжку и выкидываю окурок в ближайшую мусорку. В глазах Димы читается жалость вперемешку с нежностью. Неужели настолько плохо выгляжу? — Так и будешь смотреть на меня так, будто я уже прилёг на смертный одр, — слегка усмехаясь, спрашиваю. — Сегодня был тяжёлый день? — Ты и не представляешь насколько, — говорю я и в следующую секунду меня затягивают в тёплый объятья. Это именно то, чего я так желал, но никогда не осмелюсь просить. Но Дима понимает меня и без слов. Без упрёков и ругани. Возможно, я действительно заслуживаю немного счастья. — Поедем домой, Миша, — слышу я вопрос где-то в районе моих кудрей. — Угу Домой ехали молча и не сказать, что меня это напрягало. В голове были мысли разной степени паршивости. Дима явно не одобряет моей пагубной привычки, хотя уже и не пытается изображать ответственного взрослого, как это было раньше. Я бы бросил, если бы сигареты не были тем самыми волшебным средством, которое заставляло унимать дрожащие руки и оставлять боль на фильтре грязным бурым пятном. *** В лицо дул мокрый ветер, а моя почти докуренная сигарета смолила против ветра, почти обжигая пальцы. День был таким ужасным, что моментами казалось, что я уже мёртв и это моё наказание за грехи Началось все с невинного опоздания на автобус и головной боли, а закончилось… В горле внезапно появился какой-то комок и заныло в груди. У меня умер пациент. Да, я не могу всех спасти, да я не бог. Scheiße*… Но, наверное, я мог быть лучше и человек был бы жив. Да, это была терминальная фаза, но… Сложнее всего было смотреть в глаза родителям этого мальчика, им не сообщали реального положения дел, ведь не может врач говорить больную правду. Честно говоря, удар по лицу от отца этого паренька был ожидаемым и не болезненным особо, привык уже к физической боли. Больно было опять услышать: «Фриц», «Мразь» и «Немецкая шлюха». Докурив остаток, торопливо пошёл домой, надеюсь, Дима не заметит запах. Он явно не одобрит сигареты, мне уже дали понять, чтобы заканчивал с этим, но я без них уже не вывожу сегодня. Зайдя домой, быстро разделся и пошёл на звуки телевизора в зал. Дима сидел на диване и смотрел девятичасовые новости. Аккуратно сел рядом. — Опять курил, — спрашивает он с ноткой раздражения в голосе, — мы вроде бы об этом уже говорили, Михаэль — Извини, просто я… — Да сколько, блять, можно, — кричит он вскакивая с дивана, не давая мне даже оправдаться. — Ты же вроде не малолетка уже, взрослый мужчина, а не способен держать свои обещания. Скажи, зачем тебе это, а? Внимания к себе захотелось?! Внезапно из меня будто выкачали весь воздух, оставив только болезненный комок в горле. Внутри меня медленно начала подниматься волна злости. — Внимания говоришь, — едко усмехнулся я — да, наверное, это у вас так по-русски называется, когда копаешь могилу отцу собственными силами, потому что у вас нет денег на услуги могильщика, когда приходится не спать сутками, чтобы учиться и работать в вонючей забегаловке, чтобы не умереть с голоду, когда твоей матери в переулке вспарывают горло, а ты даже не можешь прийти на похороны, потому что работаешь в другой стране?! — я чувствую, как зрение начинает плыть и по щекам течёт что-то мокрое, — Или может быть когда у тебя на руках умирает 12 летний пацан, а ты ничего не можешь с этим сделать. Если это так, то я привлекаю внимание. Дима стоял будто громом пораженный и молча открывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Но совладав с собой, он медленно подходит, опускаясь на колени передо мной. — Мишенька, я. — он берёт мои ладони в свои — я не знаю, как мне перед тобой извиняться, я правда не знал и не хотел сделать тебе больно, я просто волновался за твоё здоровье, у тебя и так слабый иммунитет, а тут ещё и сигареты, — он глубоко вздохнул и сказал, — Я пойму, если ты не хочешь меня видеть, но пожалуйста, прости меня, я не со зла! Он смотрит на меня так жалобно и нежно, что я не могу больше сдерживаться и падаю к нему в объятия, тщательно пытаясь вновь не расплакаться, но получается из рук вон плохо. — Тшш, не плачь, солнышко, все позади, ты не в чём не виноват, — он шепчет мне на ухо и гладит по волосам. — Дима. Ich liebe dich so sehr*. — Я тебя тоже. *** — Миша, ты выходишь из машины или тут будешь ночевать? Я поворачиваюсь в сторону академика и выхожу из машины с виноватой улыбкой. Да, я не бросил курить, но зато я знаю, что я могу поделиться своей болью с близким человеком, который не осудит меня — Du siehst toll aus, Dima*. — говоря я, целуя его у подъезда — Миш, я тоже обожаю тебя до невозможности, но пойдём домой, — смеётся он, а я просто счастлив.