Солнце и звезды

Это были странные ночи. Наполненные болью и унижением. Ночи, которыми повторялось одно и то же - он раз за разом резкими толчками вдавливал бледное тело в грубую ткань одеял, пока не достигал апогея, а Дени, не видя ничего за тьмой, заволакивавшей глаза, искусывала губы, лишь бы не закричать от боли. Не разозлить Кхала. Первые несколько ночей слезы текли по щекам непрерывно, а губы дрожали. Но после она привыкла, как можно привыкнуть, наверное, ко всему. Она не плакала, ее взгляд был отрешен, она представляла, что находится далеко отсюда, в доме, где прошло ее детство. В доме с залитой светом гостиной и фруктовым садом. Может, она возненавидела бы его, если была бы способна ненавидеть, но душа Дени была еще слишком чиста для того. К тому же, как только немного угас ее страх перед Кхалом, она начала замечать в его суровом взгляде что-то, чего он не мог выразить никак, кроме грубых движений и оставленных на коже синяков. Не оттого, что не хотел, оттого, что не умел по-иному. Этой ночью Дени сделает все по-своему. Позволит ли Кхал ей такую вольность? «Да», отвечала ее служанка, златовласая Дореа, перебирая волосы Дени, нежно самыми кончиками пальцев лаская кожу хозяйки, и шепча ей на ухо всякие безумства. Мало того, она говорила, что он желает этого. Она твердила еще, что мужчина, даже имея во власти весь мир, все равно жаждет весь этот мир бросить к ногам женщины. Эти слова звучали так убедительно, Дени верила в них. Но если это правда, отчего тогда сейчас так дрожат ее ладони? - Истинные драконы не боятся, - шепчет себе девушка едва слышно, когда раздаются тяжелые шаги Кхала. Но вот он, отодвинув плотную ткань, проходит вовнутрь, и она испуганно вскакивает на ноги, чувствуя, как приспустился с плеча тонкий шелк, обнажив верхнюю часть груди. В неясном свете пламени его глаза подобны темным углям, и Дени ощущает, как вспыхнули ее щеки от одного только взгляда. Его движения резкие, наполненные силой дикого животного, когда, подойдя к ней, он одним движением сдергивает ткань полностью, жадно воззрившись на нагое тело. Ну же. Сейчас. С трудом преодолевая трепет, она поднимает ладонь, касаясь его твердой груди, опаляя жаркую кожу холодными ладонями, но он стремительным движением хватает ее за талию, желая поставить в привычную позу. Согласно дотракийскому обычаю каждый Кхал берет свою Кхалиси сзади. Дени сопротивляется, пытаясь выскользнуть из его ладоней, чем пробуждает легкий гнев Кхала. - Нет… Нет… - вырывается она, только ярче распаляя его злость. Он выплевывает что-то на дотракийском, и Дени в отчаянии понимает, что не способна противиться ему, что не в силах даже объяснить, что и противиться-то не желает. - Постой, - она перехватывает его ладонь, накрыв ее своей, ненастойчивым движением заставляя спустить ее с талии к месту внизу живота, где так сладко сейчас разливается тепло. Он слегка ослабляет хватку и Дени осторожно поворачивается в его руках, на мгновение Дрого порывается вновь силой развернуть ее, но она успевает быстрее коснуться ладонью его щеки. - Я хочу смотреть тебе в глаза, - срывающимся голосом произносит она. Его взгляд жесток, но, что стократ хуже, глаза его непроницаемы, в них тьма, стеной стоящая между ними. Денни ласкает его щеку, чувствуя, как напрягся и замер под ее прикосновениями мужчина, лишь глубже впиваясь пальцами в нежную плоть ее бедер. - Я хочу видеть, - шепчет она, осторожно касаясь ртом губ Кхала. И он отвечает. Не грубо, не искусывая ее губы, нет, скорее неловко и несмело, словно целует впервые. Дени скользит пальцами по его взбухшим мышцам, чувствуя потяжелевшее мужское дыхание. Она ласкает пальцами бронзовую кожу, попутно освобождая его от одежды. Кхал напряжен, но застыл каменной статуей, словно боясь спугнуть жену, ожидая ее дальнейших действий. Девушка слегка подталкивает его, заставляя лечь на спину, не прерывая зрительного контакта. Странно, но он поддается, от осознания этого, от опьяняющего ощущения власти над ним Дени ярко улыбается. Она, осмелев, обхватывает ногами его бедра, накрыв Дрого сверху, и, на секунду задержав ладонь на взбухшей плоти, сама насаживается на нее. Тихий вздох прорывается сквозь губы мужчины. Не сводя глаз с Дени, он стискивает в ладонях ее бедра, заставляя двигаться быстрее. Кожу покалывает, а по телу разливается странное, неведомое прежде тепло. Губы Дени пересохли, ее дыхание толчками вырывается из груди, но то, что творится сейчас с ней нельзя и сравнить с состоянием Кхала. Его глаза горят, и темное пламя в них обжигает, когда она, наклонившись, касается его губ. - Zhey jalan atthirari anni, - шепчет он ей в губы что-то на дотракийском, а после, до предела близко прижав девушку к себе, с глухим ревом изливается в нее. Спустя несколько минут она лежит в его объятьях, все еще задыхаясь и отчаянно желая показать ему, рассказать, насколько счастлива сейчас. Но стоит снова взглянуть ему в глаза, как она вдруг понимает, что иногда слова совсем не нужны. «Когда они перебрались на противоположную сторону дотракийского моря, Чхику коснулась пальцами мягкого живота Дени и проговорила: – Кхалиси, ты понесла ребенка. – Я знаю – ответила ей Дени.»