нечего ждать.

И все же, несмотря на все внутренние сопротивления, неожиданное решение для обоих сорваться в столь спонтанную поездку, было лучшим. Уже миновали многочисленные серые многоэтажки, от которых глаза невероятно устали, и теперь виднеются только высокие деревья и бескрайние поля. Лии хочется рассмотреть каждый зелёный листок, что колышется от едва заметного глазу ветра, и объять каждую травинку, что радует глаз своим видом. Хочется кричать, прыгать от радости, что переполняет в этот момент. Лия впитывает все пейзажи за окном, как губка, без шанса на упущение чего-либо. Хочется запомнить каждую деталь, пока есть такая возможность. Женя старается как можно плавней вести машину, и от этого ещё больше создаётся ощущение, будто они плывут по чистому, спокойному морю на корабле, а не едут в обычной, легковой машине. Он наблюдает за пустой автострадой, часто отвлекаясь на рядом сидящую Лию. Ее волосы, цвета самого настоящего колоса с поля, развиваются от ветра, что проник в машину через настежь открытые окна. Она как-то смешно щурит свои зелёные глаза, похожие на малахит, а улыбка с пухлых губ не спадает ни на секунду. Это невероятно радует, но лишь на время. Савина как-то давно рассказала Жене о том, что ее давняя мечта – провести целую ночь на пляже. Из всех историй и кратких пожеланий, именно эта засела где-то глубоко в подсознании Мильковского, долго не отпуская. Когда же многочисленные концерты и тур были позади, он наконец смог организовать небольшое путешествие. Улыбка, которая расцвела на лице Савиной в момент рассказа ей обо всем, стоила того. У Мильковского до сих пор, словно короткий отрывок из видео, прокручивается момент, когда Лия счастливо обнимает его, громко говоря о том, что она этого давно хотела. Предплечье Лии иногда соприкасается с тканью футболки Жени, и она неосознанно подмечает, что та, вероятнее всего, из хлопка. Нежнее этого материала только его руки, что постоянно вытирают её слезы с щёк, когда жестокая реальность пробивает ее хрупкий мир. Новость о тяжёлой болезни поразила когда-то всех близких Савиной, и все желали лишь удачи ей в борьбе с ней, пока Мильковский безустанно заверял, что она справится с этим, и он будет рядом несмотря ни на что, до самого конца. Процент того, что она тут победит невероятно мал, но Женя не хочет в это верить, да и она тоже. Хочется оставить эти мысли где-то далеко за собой, будто, это все происходит не в ее жизни. Они катятся тяжёлым грузом за ней даже в такие беззаботные моменты. Спустя нескольких часов езды, молодые люди все же прибывают в небольшой домик, что расположен совсем недалеко от моря. Оно зазывает шумом своих волн, и если Лия только могла бы, то бросила свои вещи прямо тут, срываясь на бег по пути к огромному источнику. Но приходится терпеливо заносить чемоданы и ждать, пока Женя уладит вопросы с арендаторами. Все дела удастся решить только к вечеру, поэтому пока Савина задумчиво покачивает ногами, витая где-то в собственных мыслях, и сидя на деревянном выступе. Северный ветер расплетает волосы Лии, которая ещё пару минут назад собирала их в косы. Ноги гладит ласковый прибой, а морской воздух, который нельзя ни с чем сравнить, щекочет лёгкие, словно невесомое пёрышко. Этот запах хочется вдыхать бесконечно, кажется, ровно до тех пор, пока лёгкие не откажут. Спустя столько лет отсутствия в таких местах, Лия сейчас больше похожа на какую-то ненасытную. Рядом идущий Мильковский совсем притих, наблюдая за солнцем, что почти слилось с горизонтом. В мыслях мелькает лишь то, что эта картина напоминает пару. Наверное, они влюблены давно. Ярко – жёлтый цвет, который заполнил все небо собой выглядит так, будто художник, который добавил его для общего вида, не разбавил его ни с чем. Даже с водой! Но через пару минут появляется красный, и воссоединяясь с жёлтым, образуется приглушённый оранжевый, который, наконец, может радовать души всех эстетиков и ценителей. Но таких на этом пляже только двое: Лия и Женя. От такой чистоты момента замирают даже звёзды, которые начинают слабо проявляться на безразмерном полотне. Лишь изредка шумят своими листьями кипарисы, насаженные вокруг небольшого деревянного домика. Они не нарушают тишину, а будто наоборот, дополняют ее, создавая прекрасную мелодию, наравне с волнами. Сегодня они совсем небольшие, но зато объемная пена на гребнях напоминает милых барашек. Почему-то именно такое сравнение приходит в голову обоим, а это явный признак того, что в данный момент их мысли невероятно чисты, точно дети. Краем плеча Лия снова чувствует мягкую ткань футболки Мильковского. Ей кажется, что мягче только его объятия. И в этот раз она не сдерживает порыв собственных чувств. Больше нет сил. Он вовсе не удивлен такому неожиданному действию и ощущению тонких рук, обвитых, вокруг его шеи. Он ее понимает, как никогда, и от внутреннего урагана, который он тоже чувствует, хочется раствориться в этом моменте и никогда не вылезать отсюда. Лии лишь становится на душе ещё спокойней, чем прежде, когда она ощущает на своей талии большие ладони, вовлекающие в более крепкие объятия. Сегодня их любовь молчалива, впрочем, как и всегда. И вовсе не нужны миллионы слов, чтобы выразить все, что находится внутри. Пара успела переместиться на песок, который успел уже остыть от дневного, палящего солнца. Мелкие песчинки впиваются в кожу, но это совсем не больно, а следы от них пройдут через несколько секунд. Мильковский указывает Лии на маяк, что находится достаточно далеко от берега. На побережное пространство опустились темно – фиолетовые сумерки, постепенно переливаясь в холодно – синий, который почти сливается с вечерним морем. Свет от маяка отбрасывается на воду, из-за чего на ней можно заметить световую дорожку. По причине бесконечного волнения, она расходится и сходится, словно пазл. На фоне шума чаек отдаленно слышится шум приближающегося корабля. Совсем скоро он разбросает эти огоньки, точно вереницы, которые будут напоминать стаи перелетных птиц в печальном, осеннем небе. – Как ты себя чувствуешь? – интересуется Женя, пытаясь в темноте найти глаза – малахиты. Он знает, что болезнь безжалостно пожирает её изнутри. В один день она проиграет в этой неравной борьбе, но он не верит в это. По крайней мере, не хочет в это верить. Ему так проще. – Пока ты меня держишь за руки, у меня ничего не болит. – шепчет Лия, мягко обнимая его плечи, покрытые рисунком. Мильковский не хочет мириться с тем, что в любой момент он больше никогда не сможет ощутить ее внезапные порывы нежности, спонтанные объятия. – Жень, что бы ни случилось, вспоминай меня, смотря на это спокойное море. Находи меня в каждой волне, в морской пене. Обещаешь? – тихо проговаривает Лия, перебирая светлые пряди Жени. – О чем ты? – нервно усмехается он, видимо, в надежде скрыть всю боль, которая успела поселиться в нем, спустя годы. Невероятно больно видеть Лию, увядающую, словно сирень, в середине июня. А ещё, невероятно больно слышать просьбы подобного рода. Тишина с ее стороны затягивается, и Женя знает, что это означает. – Я тебе обещаю, все непременно будет хорошо. Мы обязательно в августе следующего года приедем сюда, и ты проведешь здесь ещё одну ночь, может, даже больше. Только прошу, не думай об этом. – заканчивает воодушевляющую речь Мильковский, сминая в руках ладони Савиной. Он не знает, кого это речь должна больше успокоить: её или его. На ее лице рисуется грустная улыбка, и Женя вновь знает, что это значит. Он всё ещё не может смириться, что это должно произойти и в один из дней эта страшная новость захлестнет его душу без шанса на спасение. Он ведь не сможет без нее. Ещё столько слов не сказано, столько строк не написано. Нет, это просто невозможно. *** Приезжать сюда вновь в холодном ноябре было наверное, невероятно глупой идеей с его стороны. Промозглый ветер закрадывался в каждую щель, и даже чёрное пальто Жени не спасало от этой напасти. Он привычно садится на холодный песок, не волнуясь о том, что может как-то испортить одежду. Эта мысль, на данный момент, была самой последней у него в голове. Новость о ее смерти одним самым холодным утром окатила парня совсем неожиданно. Первые несколько часов его взгляд был зациклен на пустой белой стене, а позже пришло осознание того, что он не успел сказать все. Ту речь, которую он долго прокручивал в мыслях, те три заветные слова. Не хватило времени, смелости выразить все. Сейчас же слишком поздно. Через несколько дней после похорон ему казалось, что в это место он больше никогда не сможет вернуться. От воспоминаний того кристального августовского моря, душу резало чем-то похуже, чем просто ножом. Хотелось рвать и метать от осознания, что ее просто больше нет. Она все таки не смогла. Не справилась. Да он, скорее всего, и до сих пор не до конца верит во все это. Будто все события, что свершились год назад, были глупым спектаклем, диким сном, после которого страшно засыпать снова. Эта рана ещё слишком свежа, и кровоточит невероятно сильно. Лия мерещится везде, буквально в каждой вещице, что может напоминать о ней. От этого находится в квартире было невыносимо, поэтому Жене пришлось сменить место жительства. Но он знает, Лия все это ненароком, не специально. И действительно, ее мягкие, светлые пряди теперь отчётливо видятся на дне моря, мокрым песком, а глаза – малахиты напоминают волны, что сегодня ужасно большие, неспокойные, видимо, выражающие сочувствие Жене. Это место непременно станет оберегом для него, способом, почувствовать ее рядом снова.