Ли Минхо и Хан Джисон были вместе пять лет. Никто уже и не помнил, где они встретились, как впервые взялись за руки и куда пошли на первое свидание. Это было в целом для них не так важно, жизнь обволокла всеми любимая бытовуха. Но у Минхо и Джисона бытовая жизнь была приятной, родной такой, тёплой.
Минхо работал в офисе, весь из себя серьезный дядька. Он искренне хотел создать идеальную жизнь для своей маленькой семьи из возлюбленного и трёх котов. Да и любовь выражать открыто получалось с трудом, легче было дарить дорогие подарки без повода, искренне вкладывая в каждый свои чувства. Вот таким человеком был Минхо. И главное - Джисон понимал его и принимал все тараканы, целовал их в лоб, когда они сильно бушевали, и укладывал спать.
Надо сказать, их квартира действительно была одной из лучших. Находилась она в роскошном жилом комплексе, подъезд которого по праву можно считать парадной, да даже целым холлом пятизвёздочного отеля. На первом этаже располагались охрана за красивой стойкой, они всегда были в строгих костюмах, и выбирали их на работу, видимо, по смазливости личика, потому что каждый был словно с обложки журналов. Также здесь базировалась пара небольших кафешек со скудным меню, но всё равно невероятно уютным дизайном. Один стеклянный лифт в комплексе чего только стоил. Каждый раз, когда Джисон и Минхо поднимались в свою квартиру, казалось, что они правят всем миром, но, может, это была просто мания величия. Лифт действительно был красивым. Поверьте, вам бы он тоже настолько понравился. В общем-то Минхо со своей миссией дать своему парню лучшую жизнь справлялся на ура.
Джисон знал, что всё это было не просто так. Минхо рос в бедной семье и малое мог себе позволить. Он всегда завидовал ребятам с новыми велосипедами или коллекционными машинками. Сам же донашивал за братьями не только одежду, но и игрушки. В семье родители постоянно пропадали на работе, и Минхо искренне восхищался их целеустремлённости и рвению, поэтому невольно взял пример трудоголизма, отлично закончил школу, а потом и экономический вуз, даже устроился работать в крупную фирму. Пройдя все этапы, от стажёра и простого бухгалтера, сменив пару отделов, он за своё усердие был замечен администрацией и повышен до должности заместителя главы отдела планирования, и именно поэтому сейчас он мог себе позволить подобную жизнь. Он был примером человека, сделавшего себя сам. Джисон знал это, очень гордился своим парнем и поэтому принимал все его подарки с благодарной улыбкой.
Сам же Хан, будучи творческой личностью, постоянно фонтанирующей новыми идеями, был везде нарасхват. Он устроился в компанию по производству развлекательного контента графическим дизайнером, но частенько приносил своему начальнику ошеломляющие идеи по улучшению контента. Он не мог по-другому, складировать свои мысли о нововведениях в стол было для него кощунством. Однако же в команде его не считали выскочкой, а наоборот ценили за убийственную производительность и харизму. В его компании не было отделов, только команды, которые частенько переформировывались под конкретный проект. Сегодня надо отрисовать обложку для книги? Значит Джисон уходит в команду писателей и издателей. А уже завтра он может общаться со сценаристами и актерами, чтобы схватить идею для мультипликационной вставки в их дораму. Хан умел делать всё, поэтому немногим уступал Минхо в зарплате. Собственно, так и был заключён договор тратить деньги на общие нужды в равных количествах.
Дома тоже царило равноправие. Все обязанности делились поровну, даже график уборки был расписан на маркерной доске. Зачастую Ли занимался готовкой, потому что: «Это кощунство менять твой кулинарный талант на мои макароны с сыром», поэтому Джисон с особым рвением брался мыть посуду. Правда работа Хана была менее загружена, и он отчаянно взял на себя уборку лотков и снабжение котов пищей. Он любил Суни, Дуни и Дори как родных, а те в ответ отвечали ему благосклонностью и позволяли играть с собой, пусть человек порадуется.
Обычно Хан после работы заваливался на диван, укутывался в пуховое одеяло и замечательно прокрастинировал за просмотром аниме или чтением манг. Одним словом - идиллия.
Дома было до одури уютно, приятно пахло ванилью с нотками иланг-иланга. Было тепло даже от самого интерьера. Бардак (вообще-то творческий беспорядок) Джисону строго-настрого оставлять запрещали, на что тот первое время дулся, ведь «душа требует хаоса», но в итоге смирился. Всё лежало по полочкам, одежда была сложена словно по линеечке. Заслуга на самом деле, на удивление, Джисона. Видимо, если беспорядок запрещён, душа требует уже упорядоченности. А может просто хотелось понтануться чем-нибудь перед своим парнем, мол «смотри, какой я у тебя прекрасный». У Джисона были с этим траблы, ему было важно принятие окружением, а похвала была самой лучшей его наградой. Поэтому, найдя человека, полностью его принимающего, он был готов плакать от радости каждый день, когда получал очередное «ты замечательный» просто за своё существование.
Дома было много подушек и тёплых оттенков, на стенах висели всякие заметки и плакаты, было несколько статуэток из темного прошлого Хана, когда он подался в коллекционеры, различных книг и цветов, в основном искуственных, потому что поливать их по правильному режиму никто не мог, забывалось. Было круто возвращаться после работы именно сюда. Это было именно то, что называют любовным гнёздышком, так думалось Джисону.
Их отношения прошли через многое, тут вам и кризис года, и трёх лет, и бытовые ссоры. Но они оба были взрослыми людьми, проговаривали все проблемы и переживания через рот и тут же пытались найти компромисс. Никто не любит пустое накручивание себя, легче сказать всё прямо, как есть. Ревновать друг друга они давно перестали, если любимый человек захочет уйти, они просто отпустят его и будут жить своей жизнью. У каждого своя работа, свои друзья и цели. Отношения просто были приятным симбиозом для развития. Здорово иметь человека, которому можно дарить свою любовь и заботу. У Джисона иногда случались проблемы с этим, потому что тревожный тип привязанности давал о себе знать, но Минхо развеивал все его страхи, мягко сцеловывая с глаз горькие слёзы.
По вечерам они вместе смотрели сериалы, много обнимались и занимались подобными милостями. Если бы вы увидели эту картину, диабет вам бы точно был обеспечен. На выходных они регулярно делали закупочки, порой катая друг друга на тележке. Иногда им правда приходилось выкладывать из корзины друг за другом кучу вредностей, но в итоге все сходились на том, что порой себе можно позволить потравить желудок. Однако стоит заметить, что, как и у прочих парочек, проживающих вместе, их небытовая романтика была на нуле. Да, чмокнуть в нос на удачную работу, завязывая галстук - не проблема. Позалипать утром на надутые сонные щёки - тоже. Но выбраться куда-то на свидание или заняться пресловутой любовью - на это просто не хватало времени и сил. Минхо-то ладно, его голова была погружена в вечные расходы-доходы и бизнес планы, а вот Хан Джисон искренне нуждался в прикосновениях, ему было важно чувствовать любимого кончиками пальцев, быть рядом, максимально близко. Поэтому парень и вьётся, вьётся вокруг своего возлюбленного: то под руку схватит, то пальцы переплетет, то проведёт рукой по любимому профилю. При любой возможности выхватывает свой поцелуй. А за просмотром фильма крепче жмется к сильному телу.
Один раз он приготовил романтический ужин в надежде на успешное продолжение, но Минхо, вымотанный из-за очередного проекта, просто чмокнул его в щеку, прошёл мимо и упал прямиком в объятия кровати (не Джисона). Обидно, досадно, но ладно. Весь романтик пришлось убрать, недовольно плюхнуться на подушку. Но вся обида как назло исчезла, когда любимые руки во сне притянули ближе за тонкую талию и там и остались на протяжении всей ночи.
И вот вроде всё хорошо, взрослые люди. Надо - скажи, чего хочется. Но просто всё наваливается в один момент. Осень навевает печаль, апатию даже. Солнце не светит так ярко. В офисе проверки, так что одеваться в разноцветные наряды категорически запрещают. Вокруг одна пустота, серость и уныние. Казалось бы, есть возможность расслабиться дома, но и там Джисона встречает одно и то же. У Минхо завалы на работе, у друзей романтический уикенд на море, а всевозможные аниме просмотрены и пересмотрены. Тоска, одним словом. Коты, словно читая погоду, становятся менее ласкучими, да и отопление дома, как назло, не включают.
Элитный район, говорили они. Комфорт круглый год, говорили они. А по факту всё как в любом спальном районе - холодно, сыро и ветер завывает в трубах.
Постепенно весь этот мрак просто копится в душе. Любимого мужчины днём с огнём не сыщешь. Там не то что секса, там даже привычных вечерних посиделок нет.
Воздержание одно. Можно уже и в монахи уходить с таким же успехом.
Ну и в один день ниточка рвётся. Психика сказала кчау, началась игра «попробуй угадай, чем ты меня обидел». Джисон усердно фыркал, нарочито отворачивался, обижено сжимал губы. Ну а Ли словно было всё равно на всё это, словно он даже ничего не замечал, тупо сверля взглядом свой телефон.
Теперь даже телефон важнее меня.
Суни, Дуни, Дори доставалось больше внимания старшего, будь он неладен. Ну и всё - крыша едет неспеша, тихо шифером шурша. Хан совершенно спятил, он это понимал, но ничего не мог поделать. Ему правда хотелось заботы и любви, особенно в такое время, хотелось простого человеческого тепла. Он стал ночевать на диване, ссылаясь на его «невероятное удобство» (читать с сарказмом). Стал больше плакать, зажимая рот ладошкой, потому что, дословно: «
Ну всё, любовь живет 3 года, он уже наверное давно думает как меня бросить, нашёл другого. Поэтому и так давно меня не хочет. Ну конечно, кому я сдался такой несуразный». И прочие пустые загоны. Начали всё чаще появляться сомнения. Он знал, что Ли проявляет любовь через подарки, но теперь: «
Он точно просто откупается от меня, чтобы мне не так обидно было, когда меня бросят». Долбоебизм крепчал, а что б нет, почва благоприятная, можно сказать, со всеми удобрениями.
Из замечательного «honeymoon» вернулся Феликс и счастливо щебетал за бокалом красного вина о всяких сладостях, свиданках и поцелуях под луной, холодным осколком вспарывая нарывающую рану. И ведь его парень тоже сутками торчал на работе, но находил же время на вторую половинку, возил в путешествия, чмокал в нос и шептал непристойности по ночам. Джисону было, мягко говоря, завидно.
Они сидели в огромном холле дома. Вот она роскошная жизнь, как ему когда-то и пообещали. Но нахуй ему всё это теперь сдалось - абсолютно непонятно.
— Он меня ненавидит, — тяжко вздыхает Джисон.
— Кто?
— Ли Минхо, — Джисон грустно усмехается и, замечая открывающийся в недоумении рот друга, выпаливает как на духу — Не перебивай! Ну ты в целом ситуацию знаешь. Да и я его понимаю. Я не то чтобы идеал красоты, характерами мы не сходимся. Еще я ленивый и, будем честными, совершенно не секси. Он ведь всегда во мне видел именно «милого», а сейчас этого уже недостаточно. Прошла любовь, завяли помидоры, ахах…
— Не неси ерунды, ты же знаешь —
— Это ты не неси ерунды, Ликс! — Джисон срывается на крик, полный слез и усталости, — Ты не хуже меня видишь, что происходит. Я знаю, что я истерю и творю полнейшую ерунду. Но ты тоже видишь его потухший взгляд, — слёзы безостановочно катятся по лицу.
— Джисон, — друг стал таким серьёзным, каким, казалось, никогда не был, — ты загнался. И ты знаешь, что ты просто загнался. Всё, что ты себе надумал - полнейшая чепуха. Просто поговори с ним, расскажи, как себя чувствуешь.
— Да он даже на меня не смотрит в последнее время! Какое уж там поговори…
— Если не поговоришь ты, скажу я, — Феликс хитро метнул взгляд в сторону и резко замахал рукой, подзывая кого-то.
Рассеяно похлопав глазами, к ним зашагал Минхо.
Вот же засранец, а ещё друг называется.
Феликс улыбнулся подошедшему парню во все тридцать два и гордо сказал:
— Ну чего, горе-любовник, разбирайся. У нас тут тяжелейший случай недотраханности и слабоумия.
— Что случилось? — Ли выглядел напуганным, когда заметил плачущего Джисона.
Он присел на корточки рядом со своим возлюбленным, положил руку на колено и, медленно поглаживая, принялся вести расспрос.
— Почему ты плачешь? Эй, Хани, что случилось, солнце?
— Что, что. Я же сказал, осеннее обострение недолюбленности. Исправляй, черт ты эдакий, — Феликс усмехнулся, — Стоило мне уехать всего на пару недель в любовное путешествие, — на этих словах Хан ещё громче всхлипнул, — ты уже довёл моего мальчика до такого состояния, сосулька тупая, — он несильно щёлкнул Минхо по лбу, — Ладно, разбирайтесь тут. Встретимся в выходные в ресторане. Ей богу, тупой и ещё тупее, стоите друг друга.
И он, собрав свои вещи, удалился. Куда он ушёл, почему он был тут - вообще не было времени для подобных мыслей. Прямо сейчас Минхо сидел напротив своего парня, что взахлеб рыдал и даже не осмеливался поднять свою голову.
— Хани, ну ты чего? Поговори со мной, — просьба оставалась неуслышаной, — Хан Джисон, — добавил он строже, — а ну-ка подними свою голову и постарайся мне объяснить, что здесь происходит!
Да, порой с этим дуриком приходилось говорить на повышенных тонах, хоть и безусловно не хотелось.
— Прекрати на меня орать! Какого черта тут происходит? Да как ты, блять, смеешь спрашивать подобное? Ничего, что ты уже месяц ведёшь себя как ебучая глыба льда и улыбаешься только своим котам да телефону? — ура, кажется Ли Минхо сорвал куш в виде истерики.
Джисон принялся отчаянно колотить своего парня, в каждый удар вкладывая всю свою боль.
— Я знаю, что недостаточно хорош. Я знаю, что совершенно тебя не привлекаю. Я знаю, что у тебя есть кто-то поважнее. Но ты бы мог проявить малейшее уважение ко мне и сказать мне всё это прямо в лицо! Ты… Ты…
— Тише-тише. Я всё понял, малыш. Я всё понял, всё в порядке, — Ли обнял младшего и, не обращая внимания на постепенно затихающие удары, принялся гладить парня по голове, — Хани, ты же знаешь, что это всё не так. Ты лучшее, что было в моей жизни. Это я виноват, я совершенно заработался, — Джисон размяк от прикосновений и просто продолжил всхлипывать своему парню в плечо, — Давай, малыш, пойдём домой и пообнимаемся.
Минхо подхватывает младшего под колени и в свадебной позе несёт до лифта. Это было чертовски неловко, но абсолютно не имело значения сейчас. Пусть люди пялятся, раз так хотят. Пусть они завидуют.
***
Объятия Минхо убийственно нежные, тёплые и такие желанные. Джисон медленно расслабляется в них, окончательно успокаиваясь. Они лежат на кровати, и старший невесомо очерчивает странные узоры на плече Джисона. Он гладит спину, перебирает волосы и просто находится рядом, сосредотачивая всё внимание на своём парне. Они так давно не проводили время вместе. Просто вот так, бездумно валяясь наедине. Даже коты не нарушают идиллию, чувствуя общую атмосферу квартиры. Коты Минхо всегда были умнее хозяина.
— Прости меня, солнце. Мне жаль, что я заставил тебя думать о всяком, — Минхо в тысячный раз извиняется, искренне испытывая чувство вины, — Хочешь, я после окончания проекта возьму отпуск?
Джисон лишь вяло качает головой и сильнее цепляется за парня.
— Тогда… не хочешь съездить со мной в Японию? Мы давно никуда не ездили, а мне как раз предложили командировку, — Джисон тяжко вздыхает, — Обещаю, там не так много работы, и мы сможем просто погулять. Ты хочешь пройтись со мной по магазинам?
Джисон снова качает головой.
— Тогда… просто погуляем?
— Звучит неплохо, — дыхание наконец восстанавливается, позволяя спокойно говорить, — Прости, что я устроил… всё это. Я, видимо, правда обезумел. Уже всё, — он грустно усмехается, — кукуха поехала.
— Эй, — Минхо хватает его за щеки и поворачивает голову к себе, ловит взгляд и мягко продолжает, — ничего ты не обезумел, с тобой всё нормально. Слышишь? А ну-ка повтори. Со мной всё нормально. Я самый лучший человек во Вселенной, — Джисон смеётся, — Повторяй, кому говорю.
— Со мной всё нормально, — глубокий вдох, — Я самый лучший человек во Вселенной, — смешок и обреченное — Это бред, Минхо.
— Ничего не бред, а самая настоящая правда. Всё, теперь каждый день будешь перед зеркалом это повторять.
— Ага, а ещё «я красивая и умная» разными интонациями.
— Можно и так.
Губы Джисона тянутся в улыбке, он мягко чмокает своего возлюбленного в уголок губ и медленно прикрывает глаза, всё так же улыбаясь.
***
Будит Джисона запах гари.
Ну что уже случилось?
Голова гудит от дневного сна, а от слез осталась усталость. Лицо опухло, но расслабленность всё же победила все угрюмые мысли.
— Чёрт! — с кухни разносится родной голос, заставляя расплыться в улыбке. Снова.
Джисон лениво встаёт с кровати и шлёпает босыми ногами на кухню. Картина открывается наипрекраснейшая. Минхо, вооруженный лопаткой и в смешном переднике, отчаянно воюет со свечами.
— Доброе… вечер, — хрипло шепчет Джисон, умилённо рассматривая парня, облокотившись на дверной проём.
— И тебе, — ворчливо раздаётся в ответ.
Джисон подходит к парню, чмокает того в губы, приобняв за талию, и садится за стол. Да, мужчина явно постарался на славу, на столе стояла паста в томатном соусе с фрикадельками, высокая свеча, маленький букетик полевых цветов и два бокала красного вина.
— Ты решил воссоздать сцену из «Леди и Бродяги»?
— Как ты узнал? — наигранно удивляется Минхо, — На самом деле у нас романтический ужин, который я безбожно проспал в прошлый раз, так что ты можешь нарядиться в свой самый лучший костюм, а я приведу тебя сюда, нежно держа за руку. Как тебе такой план?
— Заманчиво.
Джисон поднимается, оставляет поцелуй на щеке и снова идёт в спальню. Он глядит в открытый шкаф и долго-долго думает.
— Что ты думаешь о свидании в пижамах? — кричит он, чтобы парень его услышал.
— По-моему прекрасная идея.
Кивнув сам себе, Джисон надевает самую красивую пижаму из своего гардероба, с Микки Маусом, потом достаёт такую же и кладёт её на кровать, для Минхо.
Спустя полчаса подготовки и борьбы со свечами они наконец усаживаются за стол.
— Ты всё ещё должен мне свидание.
— Хоть сто.
— Нет, правда, я хочу выгулять свой костюм в ресторан, он пылится уже полгода.
— Вас понял. Вина? — Минхо протягивает бокал, они чокаются и делают глоток.
Суни жалостливо просит фрикадельку, но получает в ответ лишь указание на миску с кормом. Он, обиженно вильнув хвостом, уходит в совершенно противоположную сторону.
Вечер обещал быть томным. Пусть это простые посиделки дома, их давно не хватало обоим. Минхо был жизненно необходим отдых от мыслей о работе и перезарядка. Джисону был нужен Минхо. Они просто болтали о всяком: о мерзкой погоде, о новой марке корма для котов, о гнетущей повседневности, пока Ли не решил поднять серьёзную проблему.
— Хани, тебе не кажется, что твоя тревожность вернулась? Что-то случилось, малыш?
— Нет, я думаю, это всё осень.
— Не знаю. Не уверен, что всё можно списать на погоду. Знаешь ведь, что это лишь часть проблемы.
— Ладно, возможно, у меня снова появились проблемы с самооценкой.
— Почему?
— Да так, пара нелестных комментариев от коллег. Меня это выбивает из колеи…
— Ох, — Минхо понимающе вздыхает, — звучит отстойно. Почему ты не рассказал мне? Мы бы решили это вместе.
— Ты был занят.
— Прости, — Ли виновато улыбается, — Я буду внимательнее. Я правда ужасно заработался, — он посмотрел на Джисона, — Ты хочешь это обсудить?
— Не сегодня.
Не хотелось портить настроение в этот вечер, слишком давно в этом доме не было банальной романтики. Поэтому они просто продолжили есть свои спагетти, болтая о вероятности существования русалок. Нет, ну National Geographic никогда не врут.
***
Проблемой меньше - проблемой больше. И как сказать Минхо о своих желаниях? Вроде и столько лет вместе, и атмосфера позволяет, но всё равно неловко. Так что приходится просто думать, краснеть, откашливаться и так по кругу.
— Что-то случилось? — Минхо спокойно поинтересовался, кусая последнюю фрикадельку со своей тарелки.
— Ам… нет? — скорее вопросительно ответил Хан, он правда не знал, как подступиться к такому смущающему диалогу.
— Ты уверен в этом? — вопрос отдавал легкой ухмылкой и насмешкой.
— Хуй с ним, — Джисон сделал глубокий вдох и резко выпалил, — Переспи со мной.
— Что?
— Что слышал. Переспи со мной, — и уже спокойнее, — пожалуйста.
— Нет, я расслышал, — Ли тихо откашлялся, — но это очень странное предложение спустя пять лет отношений.
— Странно, не странно… — Хан обреченно качнул головой, — странно спустя пять лет не заниматься сексом вообще.
— О, я тебя понял. Прости.
— Ой, да кому сдались твои извинения. Возьми меня, и конец страданиям.
— Нет, правда. Давай обсудим это, — слышится обречённый выдох, — Если честно, я просто не думал, что ты можешь хотеть чего-то подобного. Мы оба устаём на работе, тысячу лет никуда не выбирались, в последнее время даже время не проводим вместе.
— Окей, давай вместе усердно подумаем. Благодаря кому всё это?
— А, ой.
— Вот именно, «а, ой». Я рядом с тобой трусь не первый месяц, но ты будто меня не замечаешь. Я настолько не привлекаю тебя в этом плане?
— Боже правый, — рука стирает невидимое смущение с лица, — как ты, Хан Джисон, можешь вообще кого-либо не привлекать в этом плане?
— Тогда я тем более тебя не понимаю.
— Я не знаю, что я могу сказать в своё оправдание. Наверное, мне казалось, что такой заработавшийся мужчина не может вызывать у тебя хоть какие-то желания. Правда не знаю, что это могло быть.
— Ладно. Хорошо, — минута на осмысление, — Итак, а теперь ты хорошенько оттрахаешь меня на нашей кровати?
— Умоляю, перестань говорить об этом… так.
— В нашем возрасте уже не занимаются любовью, мистер Ли.
— С тобой я вечно буду заниматься любовью.
Эта фраза поставила всё на свои места, она укутала теплом каждую клеточку тела, отогрела душу. Их взгляды, наконец, встретились, зацепились друг за друга и плавно закружили вальс. В глазах напротив читалось всё: от обожания до желания обладать без остатка. Всё это мешалось в такой коктейль чувств, что Молотов бы позавидовал. Это были лишь взгляды, но они уже оглаживали тело любимого, ласкали нежностью и напором.
Джисон встал первым, он плавно подошёл к Ли и взял того за руку, рывком потянул на себя и всё продолжал смотреть в любимые глаза. Он искал там ответы на все свои миллиарды вопросов. Ему хотелось знать, за что его любят, чем он заслужил всё это. Но на каждый из них ответ был един: «Просто это ты».
Джисон сделал шаг. Шаг ближе. Шаг крепче. Он мягко обхватил лицо напротив и, держа его в руках, очертил взглядом родные линии лица, с каким-то особым теплом посмотрел на самые желанные губы и вернул взгляд к глазам, как бы спрашивая разрешения коснуться.
— Можно? — звучало неловко.
— Всегда.
Он на пробу невинно коснулся губ. Снова. Он чувствовал такое переполняющее чувство любви. Джисон обхватил нижнюю губу и немного оттянул ее. И снова он в плену этих губ. Ещё один поцелуй, чуть глубже, чуть дольше. Они целовались искренне, искристо. Вроде бы, казалось, они вместе так давно, но каждый раз как первый. Хан вжался в тело напротив, обернул руки вокруг шеи, разорвал поцелуй на доли секунды и снова припал к губам. Всё это было так мягко, кружаще голову. Он ощутил руки на своей талии и продолжил поцелуй.
Постепенно всё становилось развязнее, глубже, мокрее. Поцелуй уже не был невинным, он был глубоким и чувственным. Разорвав его, они, взялись за руки и пошли в спальню, завалились на кровать и снова сомкнули губы в жарком танго. Это была уже не химия, скорее физика с ее силой трения. Что там было на уроках? Эбонитовая палочка? Джисон усмехнулся в поцелуй. Он чувствовал своё возбуждение и возбуждение тела сверху. Ли толкнулся вниз, становясь все ближе и ближе. Он навалился сильнее и Хан почувствовал, как трудно ему дышать. Отстранил Минхо и:
— Мистер, вы меня сейчас раздавите.
— Просто заткнись.
И он и вправду замолчал, увлекаясь в новый поцелуй. Когда всё стало ещё жарче, а поцелуи спустились на шею, и тела уже не могли сдерживаться от постоянных толчков, Минхо привстал.
— Пятнадцать минут тайм-аут на душ.
— Двадцать.
— Верно, двадцать.
Где-то в ванной была припрятана клизма. Наконец пригодится. Хан быстро закончил все процедуры, смыл с себя пот и уже голый вернулся в спальню.
Угадайте что? Минхо был в телефоне.
Вот засранец.
— Ты! А ну-ка брось эту гадость.
— Я просто писал, чтобы сегодня нас не беспокоили, — он растянул губы в кошачьей улыбке, отбросил телефон и встал. Проходя мимо в сторону двери, он не удержался и шлёпнул Хана.
— Эй! — но Ли уже скрылся.
Джисон завалился на постель, взглянул на потолок и окунулся в поток мыслей. Думал он о многом. О том, как, блин, холодно без отопления. О том, как давно он не занимался чем-то подобным. О том, что он наконец может слиться в единое со своим любимым.
Минхо вошел уверенной походкой, такой же голый, и развалился рядом.
— Привет, живая батарея, грей меня. Я замёрз, пока тебя ждал.
И снова объятия обернули тело. Губы нагло чмокнули. Надо быть честным, душ это, конечно, круто, но слишком уж сильно он сбивал весь настрой, приходилось заново всё начинать. Сейчас всё прошло быстрее, потому что рука Ли нагло обхватила член и плавно совершала движения вверх и вниз. А сам Минхо глубоко целовал, добавляя язык, посасывал чужой и снова толкался своим внутрь. Когда опять стало жарко, а возбужденность закружила голову, было принято решение перейти дальше.
— Ты растягивался?
— Неа. Решил оставить это для тебя.
Смазка была найдена в прикроватной тумбочке, согрета, и вот уже первый палец стоял у входа.
— Ебашь, зая. Я расслабился.
Маленький толчок на одну фалангу ощущался непривычно, но не больно. Ли явно знал, что делает. Он выцеловывал шею и, не удержавшись, оставил крохотный засос. Вставил глубже, прошёлся по стенкам и наконец дошёл до конца.
— Мне снова носить водолазку? — обречённый полувздох. Трудно, знаете ли, дышать полноценно с пальцем в жопе.
— Не носи, пусть смотрят.
Он добавил второй палец и принялся нащупывать простату.
— Чуть ниже.
Громкий стон. Кажется, нащупал. Ещё один толчок в то же место - ещё один стон. Он неглубоко вставляет третий палец, снова целует шею и проталкивает его глубже, растягивает, разводя пальцы, снова толкает к простате.
— Ты… ха… хватит уже, я так кончу раньше времени.
Минхо вынимает пальцы, пустота в теле даёт о себе знать, но уже скоро она заполняется чем-то большим, тёплым.
— Всё в порядке? — толчок глубже.
— Да-да, всё супер.
Еще толчок. Теперь попытка выстроить траекторию к нужному комочку нервов, чтобы добиться наибольшего удовольствия для партнера. Сложно сдерживать себя, но ради Джисона он готов на многое.
— Ах! Да, да, там, сделай так ещё раз.
Ли ускоряется, направляя толчки по выявленному направлению, сдавленно дышит, выпуская изо рта негромкие стоны.
— Я пиздецки тебя люблю, солнце, — сразу понятно, Джисон на грани, он выстанывает имя любимого, — Да, Минхо, пожалуйста, ещё.
Минхо не может, он так любит этого человека, так хочет окружить его заботой, он целует его в лоб и продолжает вбиваться в податливое тело.
— Хани, я тоже тебя очень люблю.
Стон. Кажется, они оба близки к разрядке. Поцелуй в губы, совсем короткий, для длинного пришлось бы замедлиться. Еще толчок, и Ли изливается внутрь, но продолжает движения, добавляя руку на члене партнера.
— Минхо, — с именем на устах Джисон наконец-то достигает оргазма и изливается в руку.
Ли выходит из тела и падает рядом, целует щеку и шепчет:
— Я думаю, нам нужны салфетки.
Хан лениво достаёт их из прикроватной тумбочки и протягивает, чтобы Минхо наконец вытер свою руку. Тот, закончив, достаёт новую салфетку и вытирает Джисона.
— Это было чертовски круто, малыш.
— Благодарю, я сегодня весь для вас, — кивает Минхо и отбрасывает салфетки куда-то на пол, — Ну вот, придётся стирать простыни.
— Единственный минус, — Джисон прижимается к любимому телу, максимально расслабленный в любовной неге.
— Я потный.
— Не веришь, мне вообще всё равно. Я, может, тоже, — после небольшой паузы слышится — Спасибо за всё.
— Тебе спасибо, что терпишь меня, — смешок.
— О, поверь, я готов терпеть тебя до конца жизни.
Хан зевает и в объятиях прикрывает глаза, погружаясь плавно в страну снов.
***
Где-то с кресла смотрят три пары глаз. У котов теперь психологическая травма.
