индульгенция.

Город засыпает, просыпается мафия. А за ними пробуждается и вся нечисть, с которой до боли хочет бороться отец Илья, но их много, а он один. — Отец Илья, — Даня улыбается ему той же улыбкой, какой улыбнулся при их первой встрече, так же мягко и прекрасно, — Я пришел не один, я привел своего друга. В дверях показался высокий широкоплечий юноша. Поправив волосы цвета блонда, он поприветствовал Корякова. — Я согрешил, святой отец, — парень подходит поближе, пока Кашин остаётся у двери, закрыв её, — я очень плохой человек, что насчет индульгенции? Отец Илья заглатывает тяжелый ком в горле. В сутане внезапно становится жарко и тесно, ему не хватает воздуха. — Отпустите мне грехи, пожалуйста. Денис подходит ближе и опускается перед Коряковым на колени, хватаясь за концы сутаны. Во взгляде парня одна мольба и похоть. — Вы ведь отпустите ему грехи? — шепчет уже подошедший Даня, оставляя поцелуй на затылке, вдыхая запах Отца. Илья прикрывает глаза, судорожно выдыхая, когда руки блондина пробираются под тяжёлую ткань и касаются каменного стояка. На его лице - ухмылка. Пальцы оглаживают внутреннюю сторону бедер, дразнят. Илья, не выдержав, хватает парня за загривок, оттягивая голову Дениса назад. У того устрашающая гримаса на лице, а прохладные пальцы Кашина тотчас сжимаются на шее святого отца. — Нет, святой отец, — властно, до мурашек по всему тело проговорил Даня, — так не пойдет, зачем вы делаете моему другу больно? — Такова стоимость индульгенции, — шипит Коряков, пытаясь освободится из чужой хватки. — Не мешай ему, Дань, — просит Коломиец, до жути жалобно, — пусть делает, что захочет. Кашин разжимает пальцы. Илья, поправив воротник, возвращает всё внимание парню у его ног. Тот ластится к нему кошкой, прикрывает глаза, трется о колени и руки, ищя ласки. — Могу я вас поцеловать? Ответа нет, но Денису он и не нужен. Глядя Даниле прямо в глаза он целует святого отца, врываясь горячим языком внутрь. у Кашина из-за этой картины ноги начали подкашиваться, он впивается в спинку деревянного стула, на котором сидел отец Илья. Сильные руки Коломиеца обвивают шею Корякова, спеша снять с него ненужную одежду. Илья не сопротивляется, он полностью увлечен блондином. Даня оставляет десятки поцелуев на теле Корякова, кусает, нарочно царапает. Он видит следы их прошлых ночей, оставленные Даней багровые засосы и укусы, вдруг ощущая ревность. Кашин внезапно понимает, что не хочет делить святого отца с Денисом. — Индульгенция отменяется, — Данил жестко обрывает происходившее, оттаскивая друга за ворот рубахи от отца Ильи, — на сегодня всё. Илья и Денис смотрят на него с одинаково непонимающим лицом. Даня лишь поправляет на себе одежду и приглашающе открывает дверь, ожидая. Денис возмущенно фыркает, но под грозным взглядом друга отряхивается и встаёт с пола, чтобы уйти. — Я вернусь, — Кашин оборачивается, оглядывая растерянного и раздетого святого отца, — вернусь один. Отец Илья не спешит одеваться, зная, что Кашин будет совсем скоро.