Для тебя я готов быть, каким пожелаешь

В плошке, что протянул Диане добродушно улыбающийся Дункас, была не иначе, как жидкая радость. Липким теплом оставаясь на губах, зелье заполнило тело колючими искрами веселья. Эмиссар Торгового Содружества и не заметила, как её узкий сюртук оказался выброшен в темноту, а тело вплелось в круговерть дикой пляски. Барабаны отбивали сердцу безумный ритм, а огонь протяжно пел, облизывая небо. Сладкий дым смазывал рогатые силуэты танцоров и уносил прочь из головы груз проблем. Гибкая и свободная Диана с лёгкостью повторяла незнакомые ей прежде движения. Из груди рвался звонкий смех, а босые ноги всё быстрее несли её по колючей траве, втаптывая в землю все сомнения и боль. Танец раскрывал её, обнажал то, что Диану всю жизнь заставляли прятать под слоями одежды и десятком масок. И вдруг де Сарде замерла – сквозь кольцо пляшущих теней она выхватила напряжённый взгляд серых глаз. Курт старался стоять смирно, словно на светском балу, но ритуальное снадобье пробирало даже его нерушимую выдержку: пальцы скрещенных на груди рук подрагивали в такт музыке, а в огромных зрачках пульсировало пламя костра. Нутро обожгло решимостью, и Диана двинулась к нему, не позволяя случайным касаниям цепких рук затянуть её обратно в поток танца. В поместье, в их первый раз, Курт был так напряжён, будто каждую минуту ожидал, что она прогонит его прочь. Ласки его были аккуратны и невесомы, словно Диана стеклянный цветок, способный расколоться от любого нажима. Да и сама она волновалась и вздрагивала от каждого прикосновения. Но память о переполняющем её в ту ночь счастье она сохранит навсегда. Вот только сейчас де Сарде желала познать этого мужчину по-настоящему, окончательно разрушить разделяющие их барьеры. Первым делом она коснулась двумя пальцами его пересохших губ – невероятно скандальный для высшего света жест. Настолько, что даже заставил телохранителя подавиться заготовленным бурчанием. – Идём, – с мягкой уверенностью произнесла де Сарде и потянула Курта сквозь пахнущий мятой и багульником дым, впервые совершенно не заботясь о том, кто может их увидеть. Даже днём ориентироваться среди одинаково круглых хижин было сложно, а ночь и вовсе приравняла всё синей тьмой. Диана понятия не имела, куда идёт, но странное чутьё тянуло её вглубь леса, в скопившийся меж стволами сырой лиственный мрак. – Куда мы? – не выдержал наконец Курт. – Ш-ш-ш, – только и ответила Диана, проскальзывая между ветвями на небольшую опушку. Кустарники и деревья не полностью скрывали ритуальную поляну, и на стволе огромного дуба плясали рыжие отсветы огня. Диана толкнула Курта к нему и, не давая опомниться, впилась в губы стража поцелуем. От Курта пахло пеплом, землёй и потом. Острый и терпкий, этот запах был слишком личным, слишком пошлым. Но Диане необъяснимо хотелось медленно втягивать его и смаковать, как сухое вино. И она последовала за ним, уткнулась носом во влажную шею и, не удержавшись, прихватила кожу губами. Солоноватый вкус приятно защипал язык, а рваный выдох Курта раззадорил ещё сильнее. Диана схватилась за ненавистные ремни гамбезона – хотелось разодрать их все одним движением и скорее раствориться в жаре мужского тела. – Ты что творишь, миледи? – не то ошарашено, не то зло прохрипел Курт, ловя её руки. – Я ведь… Слушай, это жестоко. Я всё-таки не каменный. – На то и расчёт. Хватит уже сдерживать себя. – Что? – густые брови удивлённо изогнулись. – Что, прямо здесь? – Немного дикости нам не повредит, – прижавшись к нему всем телом прошептала Диана и, следуя за шальным порывом, прихватила зубами мочку уха. Она чувствовала, как мелко подрагивают его руки, а в живот ей упирается твёрдый ком мужского возбуждения. Но Курт не шевелился, никак не решаясь поверить в серьёзность её слов. Глаза его влажно блестели, целиком поглощённые темнотой, в глубине которой отражались отсветы огня. – Курт, я хочу, чтобы ты взял меня сейчас, прямо под этим деревом. Диане и самой не верилось, что она смогла сказать нечто столь развратное напрямую, без привычных недомолвок. И смелость окупилась сполна – слова будто сорвали какой-то засов. Уже в следующее мгновение Диана оказалась вжата во влажный ствол. Края давно не белой рубахи с треском распахнулись, и Курт принялся заново, со всей жадностью изучать её тело: обсасывал ключицы, до сладостной боли впивался в шею, скользил пальцами по линии рёбер и стискивал нежную грудь. Курт, давший наконец волю своим желаниям, ощущался диким и ненасытным. Именно таким, каким Диана всегда и представляла его в своих тайных фантазиях. И теперь она с восторгом сгорала дотла в безумном огне его страсти и поила наблюдающий за ними лес довольными стонами. Нетерпеливо ёрзая затылком по мху, она запустила пальцы в жёсткий ёжик волос, прижимая ещё плотнее – пусть он наполнит её собой, пусть ощутит, что теперь она действительно принадлежит ему. В затянутом сладким туманом сознание все чувства смешивались: щетина мелко колола, хаотичные поцелуи то и дело срывались на укусы, кора царапала спину, а мозолистые руки вжимали ей в кожу наслаждение. С трудом расправившись с застёжками, Диана наконец распахнула чёртов гамбезон и всем телом прижалась к влажной рубахе. Густой, чуть горчащий запах одурманивал, пальцы скользили по слипшимся от пота волоскам и нащупывали под ними неровности шрамов. Хотелось вжаться в широкую грудь, полнее ощутить всё его тело и таящуюся в нём силу. Диана вскрикнула и широко распахнула глаза навстречу оголившемуся сквозь обрывки облаков звёздному небу. Курт вошёл в неё неожиданно и резко. С хриплым рыком и сразу на всю длину. Но искры боли, быстро растворились в сладком жаре. Рваное дыхание Курта заглушило далёкий барабанный бой, и теперь её тело подчинялось только ритму резких, несдержанных толчков. Де Сарде отчаянно цеплялась за широкие плечи Курта, но пальцы скользили по напряжённым и мокрым от пота буграм мышц. Казалось, ещё немного – и она сорвётся, рухнет в бездонную пропасть. Хотелось кричать, чтобы Курт держал её сильнее и никогда не отпускал. Но из горла вырывалось лишь слезливое: – Сильнее… сильнее… Впившись пальцами в её бёдра до синяков, Курт принялся вбиваться в неё дико и безудержно, заставляя весь окружающий их мир исчезнуть. Политика, интриги, запреты и долг были забыты – Диану поглотили мускусный запах их любви и горячее чувство наполненности. И пропасть действительно разверзлась, вышвыривая её за пределы сознания. От напряжения и снадобья удовольствие было смазанным, но расслабляющее тепло ещё долго не покидало обмякшее тело. Открыв глаза, Диана вдруг обнаружила, что лежит на земле, а щека её прилипает к мужской груди. Она заёрзала, чувствуя, как в кожу впиваются веточки и острые камушки. Раздался короткий смешок, и Курт, словно котёнка, затянул её на себя целиком. Его широкая грудь высоко поднималась, убаюкивающе покачивая Диану, а завитки мокрых волосков щекотали ей шею. – Таким ты мне нравишься больше, – стыдливо уткнувшись ему в плечо, призналась де Сарде, затрудняясь подобрать слова, способные выразить переполняющий её восторг. – Для тебя, моя милая леди, я готов быть, каким пожелаешь, – усмехнулся Курт. Диана приподнялась на локте и серьёзно посмотрела в глубину серых глаз: – Курт, я желаю, чтобы со мной ты всегда оставался собой. – Как прикажешь, Зелень, – задорно хохотнул он, и над полянкой раздался хлёсткий звук шлепка.