колесо страданий

Утро Вильгельма начинается вовсе не с кофе, а с головных болей и тремора рук. Он с явным трудом выпутывается из одеяла и отправляется принимать душ, в надежде смыть с себя весь кокон меланхолии. Именно так проходило каждое его утро. Принятие препаратов пробуждало в нем все новые чувства, а точнее ватную тучу бесчувствия. Отвращение к себе заполоняло разум, когда выдавливать из себя что-то наподобие улыбки становилось чем-то в порядке вещей. После уроков — поход к психологу. С Борисом они договорились о ежедневных посещениях, и все должно было быть чуть выше чем отвратно, но придумывать отговорки становилось куда сложнее. Даже с учетом того, что придумать их нужно было всего две. В четверг у Симона не было репетиции, так что Вилле ссылался на дикую усталость. Говорил со спокойной душой езжать в Бьерстад, в то время как он сам будет отлеживаться в постели. А когда у него была репетиция, все было значительно легче. Та же привычная схема. Записка на столе и вранье. Было муторно утаивать от любимого человека всю правду, и это его гложило. Он продолжал ломать себя своими же загонами, загоняя в серебряную клетку, словно ежика. А отпираться то и сил не было. Вот такие пироги. Симон пару раз раскусывал всю эту шарашкину контору, угрожал ножом, что мол если не расскажет что произошло — будет он торчать у принца в одном месте. А он лишь смеялся и говорил, что просто устает сильно. Большой ложью это конечно не было. Только вот причина самому мальчику все еще известна не была. Старшекурсники надумали устроить вечеринку, просто, без повода. Изначально она была запланирована как «вечеринка для старшеков», но после того как Вальтер с Генри буквально преследовали Августа с лицами кота в сапогах из Шрека, любым желающим разрешили посещение, установив повод для праздника. Это было возвращение кронпринца. Без самого кронпринца кстати. Фелис вместе с Мэдди, Стеллой, Фредерикой и даже Сарой, стоя у парты Вилле уговаривали его пойти и оторваться хорошенько, но тот наотрез отказывался, на ходу придумывая все более нелепые отмазки. Ну а Симон же решил, что если его партнера там не будет — то и его ноги там тоже не встанет. Ну а чуть позже, когда Симон отвернулся, Вилл подозвал Фелис к себе и шепнул ей на ухо: — Принеси мне оттуда бутылку какого-нибудь дешевого алкоголя. Устрою посиделки наедине с собой у себя же в комнате. Фелис приоткрыла рот в желании спросить что-то еще, но после махнула рукой и кивнула. Встречи с Борисом помогали осознать то или иное его поведение, переосмыслить некоторые вещи, но никак не повлиять на действия. На совершение некоторых дел требовалось немало смелосьи

и отваги, которой Вильгельм к вселенскому сожалению, не обладал. С таблетками все обстояло еще сложнее. Если он выпьет всего две таблетки в день — случается перегруз от эмоций, и неизвестно приведет ли это к новым приступам, а если принять три таблетки — они заглушают в нем абсолютно все,что вообще только может существовать. Он сам не понял в какой именно момент все стало так, будто его вырвали из своего собственного мира, который он так старательно выстраивал. И теперь — он вновь загнан в угол. Он стал восковой фигурой в музее Мадам Тюссо. Работа над рамкой кстати была окончена. Это не было произведением искусства, но хоть каким-то способом Вилл загладил свою вину перед бойфрендом. В такие моменты он испытывает отвращение. В зеркало Вилле вообще старался не смотреть. Теперь он находил в нем что-то жуткое и неприятное, саднящее где-то внутри. В зеркале отображалось чудовище. *** В субботу, с утра,парни как и договорились поехали в больницу, вместе. Королева стиснув зубы промолчала, насчет Симона вместе с ее сыном и настояла лишь на том, что Йоаким отвезет их сам. Ребята не отказалась, потому другого выбора просто быть не могло. В этой жизни все держалось на вечных обещаниях, договоренностях и клятвах. Всю дорогу они провели молча. Вильгельм пялился в окно, с каким-то надломленным и стеклянным видом. и Симона это раздражало и обескураживало одновременно. Вилл был склонен к скрытности, проявление любви такое. Но иногда грядут сомнения, молчит он «для кого-то»? Эрикссон понимал, насколько трудно вообще дается его партнеру буквально существовать, не вызывая массовую панику. Когда корона сдавливает голову, а совершить абдикацию — разочаровать всех. Но он хотел быть неотъемлемым куском жизни принца. Знать подход и оказывать нужную поддержку, не создавая еще больших проблем, но это было практически невозможно. Из Вилле клешнями не вытащишь, потому что «меньше знаешь — крепче спишь» или «не хочу нагружать тебя своими проблемами» его девизы по жизни. А давление вообще можно было отметать. Сделаешь только хуже. И Симон задумывался. Он хранил в себе один секрет, который жить ему спокойно не давал. Симон очухивается, когда дверь с его стороны уже открыта, а Вильгельм подает ему руку. — Мы приехали. — говорит он и слабо улыбается. Симон знает. Знает что тот переживает. Это его первый поход в больницу, когда он не лежит в палате, и первый поход Симона в больницу, когда в палате нету размякшего кронпринца. — Уже? Я задумался. — он хватает руку, переплетает пальцы и они вместе идут к зданию, в сопровождении охранника конечно. — волнуешься? — Немного. — сказал Вилле. — Я подожду тебя в коридоре. — сказал брюнет, когда они уже поднимались по лестницам. На ресепшене их направили в определенный кабинет, который оказался соседним, от палаты, в которой находился Вильгельм после всех своих «неудач». Принц решает заглянуть в окошко этой самой просторной комнаты, которая была прибрана и освещена солнцем. Он прислоняется ладонью к стеклу, как это делал и Симон в первую встречу здесь,после первого (чтоб его) приступа. Его дыхание опаляет стекло, заставляя то запотеть и глазами метается по мебели. Кровать, тумбочка, стул. — Вилле? — кудрявый сжимал плечо мальчишки, смотря на него понимающим взглядом. Искренне улыбается и кивает в сторону кабинета. Вилл тяжело вздыхает, бросает кроткий взгляд на губы партнера, чмокает их и уходит туда, куда должен. Симон в свою очередь находит ближайший ряд стульев и присаживается на один из них в ожидании. Принц стучит костяшками несколько раз, перед тем как услышать достаточно громкое: — Да-да? Он аккуратно проходит в светлое помещение. Почти все пространство занимает угловой стол и два стула по обе его стороны, на один из которых Вильгельм опустил свой зад. Это был уже не привычный ему врач Юханнсон, а мужчина чуть постарше, с небольшой сединой и в очках. Он записывал что-то в записную книжку, пока Вилле рассматривал его черты лица. — Кронпринц, здравствуйте. — поздоровался врач, оторвавшись от записей. Теперь-то Вилл мог прочитать четкое «Эрик» на бейдже и сглотнуть вязкую слюну, ссылаясь на то, что это просто распространенное имя. — Вилле, просто Вилле. — Хорошо, Вилле. — сказал он чуть опешив. — меня зовут Эрик, теперь я ваш новый врач, потому что Юханссон..кхм..уволился. Я изучил вашу проблему, так что с вашего позволения задам вам несколько наводящих вопросов, на которые попрошу отвечать максимально честно. Принц лишь слабо кивнул. — Отлично! Как вы себя чувствуете принимая феннибут? — Никак. — без раздумий ответил тот. — вообще никак. Я ничего не чувствую. Ни радости, ни грусти, ничего. У меня нет сил. — Ты пьешь по три таблетки, как тебе сказали? — Угу. — мужчина напротив приоткрыл рот, чтобы что-то добавить, но мальчишка его опередил. — когда я пробовал пить по две в день — меня разрывало в буквальном смысле этого слова. Врач задумался, но быстро нашелся. — У вас были повторные приступы? — Нет, таблетки не позволяли этому случиться, но когда я принимаю меньше чем нужно — это намечается. — он скрестил руки на груди и теперь он чуть ли не лежал на своем стуле. — Я правильно понимаю? Когда вы пьете по три — вы ничего не чувствуете, как сейчас. Когда вы пьете по две — срыв. — Бинго! — Чтож. — Эрик снимает очки и потирает переносицу. — с таким мы еще не сталкивались, это нехорошо, очень нехорошо. — Насколько? — Препарат просто меняет свое назначенное действие в вашем случае. — А можно просто перестать пить их досрочно? — спросил Вильгельм. — Можно, в вашем случае скорее всего это единственный вариант, чтобы понять как и что. Мы совещались с коллегами, допускали такой вариант,только если вы возьмите на себя ответственность учиться справляться с эмоциями самостоятельно,ну или при помощи специалиста. Нету экспериментов — нету решения. Но здесь мы предоставляем вам выбор. — Я согласен. — совершенно спокойно отвечает парень. — Вы уверены? — хмуро. — Нету экспериментов — нету решения. — процитировал он фразу доктора. — Хорошо. Вы должны понимать, что если что-то пойдет не так — вы обязаны будете обратиться к нам вновь. Наши врачи в полном недоумении, первый случай на нашей практике. Я говорил с Королевой,мы общались о том,что вам лучше находиться в больнице под присмотром врачей,но к сожалению я получил отказ. — Я даже не удивлен. — фыркнул тот. — да-да,в случае чего я обращаюсь за помощью. Я хочу восстановить свое здоровье,если это вообще возможно. — Рад это слышать! — Эрик, у меня к вам вопрос. — произнести это имя было достаточно тяжело,хоть оно и принадлежало совсем иному человеку. Просто вызывало неприятные покалывания в груди и в горле щипало. Доктор скрестил пальцы в замок и насторожился. — Я ведь вряд ли смогу вылечиться. — грустно. — Вильгельм. — мужчина прикрыв глаза потирал виски, после чего продолжал делать записи уже на других листах. *** Felice Ты бы еще дольше игнорировал мои сообщения! Что ему сказали? @Simon Извини, он еще не вышел, чертовски долго там. Я волнуюсь @Felice Успокойся, уверена, все в порядке, просто ему тяжело @Simon Он ходит с кислой миной 24/7 и улыбается по расписанию. @Felice Возможно перегруженность? @Simon Фелл! Он зомбак! @Simon Блядство, Вилле идет наконец-то! Целую💘 @Felice Только попробуй не зайти ко мне! Я тебя в окно выброшу вместе с твоими нотами! Симон чуть ли не выпрыгивает со стула, пугаясь собственного резкого движения,пару раз запутывается в собственных ногах и несется к Вильгельму,который выглядит на удивление очень даже безмятежным. Лениво перебирал ноги по кафелю,что раздавалось эхом по всему коридору. Симон привстает на носочки,чтобы чмокнуть своего парня в нос и положить руки ему на плечи. В нем боролось два желания — услышать ответ немедля и затискать его до посинения. Все же юноша выбрал первое. — Все лучше,чем я себе представлял. — сказал он слабо,но очень искренне улыбаясь. — лечение продолжается,продвижение какое-никакое все же есть. Симон облегченно вздыхает. — Мне..эм..еще нужно будет сказать тебе кое-что,сделаем это у меня в комнате? — Вилл должен был отдать владельцу фотографию,которая будет преподнесена парню в нестандартном виде. Эрикссон настораживается. Он догадывается о чем пойдет разговор. Он хранит тайну и он боится. Вся дорога обратно так же была молчалива. Вилле просто ковырял заусенец на большом пальце и пялился на промелькающие деревья,но не проронив ни слова. Симон уже догадывается,что разговор будет тяжелым,так что заранее отправляет Линде смс,что дома его ждать не стоит. Знал бы он как ошибается. *** Фелис они встретили у входа,вместе с Сарой кстати. Девушка нахмурившись булькала о том,что мальчики бы все равно не зашли к ней,так что проще застать их врасплох. Пока Вильгельм понемногу рассказывает Фелиции о результатах посещения больницы,Симон нервно переминается с ноги на ногу,задумываясь о фатальном разговоре. Сара,стоящая рядом,кидает ему сочувствующую улыбку и уходит в общежитие,не говоря ни слова. Симон бы поступил точно так же,да только не отправился бы в комнату к девочкам или к партнеру,а наверное бы пустился в бега. И все,пиши пропало! Вилл,замечая странную удрученность Эрикссона переплетает их пальцы в замочек,говорит еще парочку завершающих фраз для подруги и они все вместе направляются в здание. — Проходи. — Вилле казался совершенно смиренным и безбурным. Ничего,что могло бы просочиться и дать повод подумать,что сейчас в голове у него ред флаг,тревога и код красный. А так как Симон ему всецело и безоговорочно доверял — сам чутка успокоился. Парень присел на кровать хозяина комнаты,а сам хозяин стал рыться в своем рюкзаке,одновременно сидя на стуле. В какой-то момент Симон просто не выдержал. Он не сорвался на крик,просто чуть повысив голос сказал: — Хватит! Вильгельм застыл,недоуменно смотря на бойфренда,который собрался продолжить. — Я сам начну. Я не знаю что с тобой происходит,ты просто..отдаляешься от меня? Выглядишь хуже трупа,но все время ссылаешься на усталость. Я переживаю. Мне страшно,Вилле. Мне страшно от незнания. Незнание — вот что пугает человека больше всего. Я. хочу знать что с тобой происходит,но ты будто просто не подпускаешь меня к себе. — Я не.. — Тихо! — огрызнулся тот. — не перебивай. Я боюсь,что с тобой происходит что-то серьезное. Я пытался понять. Пытался спрашивать тебя,но ты в силу своего характера молчишь как рыба. А после того,как узнал,что ты еще и к Борису ходишь,я был обескуражен и выбит из калеи. — он глянул на принца,глаза которого походили на две огромные монеты. — я подумал: «что я натворил,что он не может доверять мне?» и загонялся еще больше. — Как.. — он получил возможность вставить пару слов. — как давно ты знаешь о психологе? — Со дня,когда мы на ярмарку ходили. — признался он. — нас тогда с репетиции раньше отпустили и я сразу сюда пошел. Увидел записку на столе,отправился к Фелис,думал заберу тебя и на ярмарку поедем,а тебя нет. Фелис нервной была,выпалила что-то вроде: «он пошел гулять». Я поверил ей,пошел обратно,а потом ты со своим: «я ходил в туалет»,хотя этот самый туалет у девочек в комнате есть. — мальчик усмехнулся. — я тогда вообще ахуел,ничего не понимал и ночью не спал,а на следующий день увидел брошюру у тебя на столе,про тревожность вроде,ну и все понял. Ты на Фелис не злись,она старалась,ты наверняка ее очень резко предупредил. — мягко. — Так.. — Дай договорить. Вобщем трясся весь,искал в себе проблему,не нашел. Переживал дико,думал,может ты разлюбил меня. Плакал Аюбу с Рош по звонку. Но до этого еще кое что произошло. Когда после ярмарки Рош и Аюб у меня остались,мы сели разговаривать,в монополию играть. В какой-то момент моей маме мать Маркуса позвонила. Они номерами обменялись,когда мы еще..ну..встречались. — он замялся и отвел взгляд. — моя мама тогда еще брать не хотела,подумала,мол,сын не сказал ей,что мы расстались уже давно,но Рош настояла,чтобы она ответила. Симон глубоко задышал. Всю эту историю он пересказывал на одном дыхании,к чему еще добавлялось неистовое сердцебиение. Вилл протягивает ему стакан с водой,готовясь слушать дальше. — Вобщем. — глоток. — оказалось это был Маркус. Попросил дать трубку мне,умолял разблокировать его хотя бы в инсте,потому что якобы нужно показать что-то важное. Ну и я повелся. Он скинул мне фотку. Там ты гулял с Фелис,держась за руки. Во мне ревности не осталось вообще,честно. Я полностью понимаю,что вы друзья с детства и между вами нет ничего,но что-то кольнуло неприятно,ведь ты тогда уже отдаляться начал. Ты ведь даже перестал просить помощи с бинтами,все сам да сам,ну или не сам..Ну мне и поплохело. Потом еще я все подробности про психолога узнал,вообще расклеился. — С.. — Стой! — снова рявкнул он. — дай договорить. У меня в животе вперемешку с бабочками тараканы и кошки живут. Одни едят,а другие царапают. И все они ночи дожидаются,когда я лягу в кровать и тихо плакать начну. Буквально говорят: «мы тут уже несколько часов торчим,когда начинать?». Ты пойми,если вдруг ты ко мне перестал питать чувства,ты можешь об этом сказать. Я в любом случае буду благодарен за то время,которое мы провели вместе. Оно было потрясающим. Просто.. — Симон наконец поднимает лицо и.. Он плачет? Действительно,глаза раскраснелись по бокам,на щеках виднеются мокрые дорожки. — твоё молчание меня убивает,правда. Может я что-то не так сделал? Мне не хочется терять тебя и не хочется чтоб ты уходил,но если так будет лучше для тебя,то хорошо. Мне страшно,Вилл. Очень страшно. Симон рыдает. Закрывает лицо руками,тихо поскуливает и всхлипывает,бурча невнятные извинения. Вильгельм обескуражен. Он мысленно бьет себя рукой по лбу,желательно молотком,чтобы влететь в стену и вырубиться. Слишком стыдно. Стыдно перед Симоном. Отвращение. Он пару секунд думает,после чего подрывается с места,накрывают собою шмыгающего носом Симона,кладет голову ему на спину,так как тот сидел полу-сложенным и шептал. Когда комочек под его руками утих,Вильгельм взял его за плечи и повернул к себе так,чтобы сидеть лицом к лицу. — Симон. — вздох. — ты дурак. Кудрявый смотрит на него взглядом,полным надежды и отчаяния одновременно. Котенок,ей богу! — Ты просто дурачок.. Сколько ж ты молчал то. Я вообще с тобой не об этом хотел поговорить. — Что еще мне стоит знать? — Тут,скорее,чего не знать. — усмешка. — господи,я придурок. Симон,я люблю тебя. Люблю настолько сильно,насколько не любил никого и никогда в своей жизни. — Но..? Отвращение! — Никаких но, — он с улыбкой подглаживает руку Эрикссона. — просто люблю. Я думал,что если буду говорить с тобой — тебе будет тяжело. Я хотел,чтобы ты жил спокойно,не задумываясь о том,что твой парень болен и мучается,но видимо ошибся. Мне хотелось,чтобы ты думал,что со мной все хорошо,чтобы не трогать тебя лишний раз. Ты был погружен в работу над песней,да и в последнее время светился очень. Не хотелось снова разочаровывать тебя,мол какой у тебя парень-невезучка,да еще и снова с неприятными вестями. — Вилле,ты — Чш-ш-ш! — шикнул он,положил указательный палец на губы брюнета. — теперь слушай ты! Про психолога не сказал по той же причине,боялся ты накрутишь себя до такого состояния,что в один момент просто свалишься точно так же как я. Я же как рыба-капля,такой же беспомощный и сделать ничего не могу. Да кажется никто не может. Думал если смолчу — ты будешь думать что все хорошо и будешь жить поживать,да добра наживать,но в этом чутка промахнулся.. А теперь,что касается фотки,покажи мне ее. Парень приоткрыл рот,чтобы начать отнекиваться,но услышав «пожалуйста» от мальчишки напротив и показал. Со вздохами,но показал. — Я вообще не понял с какого момента мне память отшибло. Думал,может побочка феннибута такая,да нет. Теперь вот понял. Это фото было сделано еще до того как я..ну,это..руки на себя наложил. Видишь, — он тыкает пальцем на себя же на фотографию,которую Симон ему прямо сейчас и показывал. — я тут в футболке,а бинтов нет. Юноша шмыгает носом,продолжая удивлено смотреть на движения и слушать объяснения,чуть закусив нижнюю губу. — Эту фотку сделал Генри. Мы гуляли с Фелл и встретили его с Вальтером. Генри вдохновился нашим загадочным образом,посчитал очень затейливым то,как мы музыку слушаем на проводных наушниках Фелис. Показал нам снимок Натали Дайер и Чарли Хитона,где они точно так же музыку слушают — один наушник у него,другой у нее,и предложил так же. Только сделать вид,что нас сфоткала как бы фанатка,со спины. Ты что,мой инстаграмм совсем не смотришь? — недовольно пробурчал Вилл. — я выложил ее туда сразу же,поэтому я даже знаю откуда Маркус ее взял. Если не веришь — можешь посмотреть на моем акаунте или спросить у Генри с Вальтером. Они наверняка помнят это. Симон виновато покачал головой. Он довольствовался принципом «доверяй,но все равно доверяй» — Я к Борису то и не планировал идти. — продолжил он. — в тот день,когда я проснулся с криками,мне приснился кошмар. В нем.. Тебя убили. Было ужасно,самое худшее что я видел. — Вильгельм жестикулировал весь свой рассказ одной рукой,потому что вторая находилась на колене у бойфренда. — Да дело то и не в этом. Ко мне в этот же день мама приехала,ну ты знаешь. Нет! Только попробуй сказать, — Симон действительно хотел отрицать то,что видел и даже общался с Королевой,но от беспомощности не отвертишься. Теперь кажется он был загнанным в клетку ежиком,или какой-то рыбой.(есть вообще кудрявая рыба,с хорошими музыкальными способностями?) — что ты не разговаривал с ней. Вобщем,получилось так,что одна простая вещь,которая объединяла мою маму и человека,который убил тебя в моем сне раскрылась. Я видел только руки,которые схватили тебя. Они были с розовым рукавом и жемчужной пуговицей. У мамы была точно такая же блузка. Мне стало страшно,я запаниковал. Ну а потом,когда она еще и проговорилась,что разговаривала с тобой о чем-то,ну и меня накрыло. — Вилле! — Я решил что без помощи Бориса не не справиться с этим. Он предположил,что ты сознаешься о чем вы говорили,но этого не произошло,поэтому я понял,что там что-то неприятное. Я боялся,что мой сон — вещий. Я,конечно,не думал,что мама убьет тебя так,как было в моем сне,но все же.. — он усмехнулся. — Господи,Вилле. — смог вымолвить мальчик. — ты придурок. — Я придурок. — согласился он. — Блять,Вилле,я скоро чокнусь с твоим характером. Черт,не говорить о своем состоянии только потому что думаешь,что приносишь этим неудобства.. — Я чувствую себя знаешь.. — он откидывается,прислоняясь спиной к стене и стыдливо закрывает лицо руками так,что бурчание становится совсем плохо слышно,но Симон все понимает. — неправильным. Все у меня не так. Я думал,что и ты так думаешь,просто не подаешь виду. Поэтому и старался держать все в тайне,чтобы ты мог ощущать себя лучше. Симон ахуевше хлопал глазами. — Шутишь? Ты замечательный! — он кладет руку на щеку собеседнику. — Вилле,я не брошу тебя. Я буду с тобой до самого-самого-самого конца. Буду проходить все лечение вместе с тобой,буду поддерживать даже тогда,когда будет казаться,что выхода нет. И я не думаю что ты какой-то не такой,я думаю,что ты сильный. — Сильный? — смеётся Вильгельм. — Я бы не смог выдерживать болезнь,корону и вулкан чувств внутри. А ты выдерживаешь,и я очень горжусь тобой. И забьем двадцатиметровый хер на поганые эмоции,нахуй сдались вообще. Я буду рядом. — юноша замечает виноватый взгляд кареглазого. — чего? — Я больше не буду пить таблетки. — пискнул принц,выставили руки перед собой,якобы защищаюсь от предшествующего удара. — Ч..Чего? Ты с ума сошел? — Симон толкает в бок Вилле. — Я поговорил с Эр..Врачом,и мы вместе решили,что так будет лучше. Просто поверь мне. Вроде бы малыш-Симме чуть успокоился,но его нервная система уже не казалось такой надежной,как Швейцарские часы,ага. Симона с легкостью можно было назвать сенситивным,но он просто сидел,тупо пялясь на шнурки своих кроссовок. Вилле бы хотелось узнать что же сейчас твориться в этой привлекательной кудрявой голове,но пока он мог только догадываться. Сам парень же убеждался в том,что они с Симоном безусловно и безоговорочно соулмейты — оба дурачка,хуй окорочка. — Она просила меня присмотреть за тобой. — внезапно выдал Симон. — Что? — Королева. Попросила меня присмотреть за тобой. Даже дала номер Яна-Улофа на случай,если что-нибудь низкого пошиба произойдет. — Симон,в этом явно есть какой-то подвох. — вымученно. — если я умру от этой поганой болезни,то стоя у моего трупа она задумается лишь о том,отстирается ли кровь от дорогого свитера,произведенного на заказ от лучшего дизайнера Стокгольма. — Она звучала обеспокоенно. Дай ей шанс,она не настолько уж и плохая мать. — он положил голову на плечо Вилле и игриво посмотрел на мальчика. — Серьезно,Симме. Это все пройденнная тема. Скорее я окажусь гетеросексуалом,чем она будет относиться ко мне как к сыну,а не как к основному варианту,который сможет занять бриллиантовый трон. — Ради меня. — Блять. — ругается тот. Это был запрещенный прием. И хуй теперь отвертишься. Скажешь:нет,и тебе прилетит оплеуха. Скажешь:да — пизда. — Ладно. — Прохладно, — вот сученыш. — попробуй,это не так сложно,но пойдет на пользу вам обоим. — Хорошо-хорошо. — булькнул тот,на что получил утешительный приз — чмок. Все таки хорошо быть кронпринцем Вильгельмом. Правишь себе,правишь,а у тебя тут Эрикссон нарисовался. Красивый,зараза,не поспоришь. *** — Слушай,я тут в твиттере прочитал такую фразу: «вильмон канон»,это что значит? Симон хохочет,придерживаясь за живот. В грудь Вильгельма отдаются вибрации,потому что хихикает мальчик именно туда. — Ты как дед! Ты правда не знаешь? — Нууменянетувременичитатьэтувашудурацкуюболтовню. — обиженно тараторил парень,надув губки. — Не пыхти,ну.. Это типо скрестили меня и тебя,и получился вильмон. — попытался объяснить Симон,пока Вилле выпучив глаза смотрел на партнера. — Человеческая многоножка чтоли? — КАКАЯ ЕЩЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ МНОГОНОЖКА? ФУ! ВИЛЛЕ! — визжит тот,чуть брыкаясь в охапке у Вилле. — соединили имена «Симон» и «Вильгельм»,от тебя взяли «Виль»,от меня «Мон»,ну и получился вильмон,что непонятного? — Это получается нас шипперят? — Я тебе больше скажу,про нас фанфики пишут. Я тут прочитал один,где ты босс,а я твой подчиненный,и м.. — Вилле закатывает глаза и наконец впивается в столь желанные губы,чуть прикусывая нижнюю. А то уже просто невозможно этот бубнеж слушать,а губы красивые,так и манят! Симон отвечает на поцелуй почти сразу же,оттягивает верхнюю губу,от чего она мгновенно приобретает коралловый цвет. Горячее дыхание опаляет кожу,а язык блуждает по рту Симона. Он же,чуть очухавшись запускает пальцы в пшеничные пряди парня,пропуская их,словно воду в реке,наслаждаясь прикосновениями. Губы Симона всегда были сладкими.. Вдоволь истерзав губы принца,Эриксон первый прерывает поцелуй. — Кажется,ты должен был мне что-то еще сказать. — вспомнил он. Вилл незамедлительно встает с пола,вновь идет к своему рюкзаку и чуть покопавшись внутри — достает сверток. — Вот! — Это..? — Подарок,для тебя. Изначально я позвал тебя в комнату,чтобы отдать это,но.. — он не стал договаривать,а лишь протянул бумажную упаковку Симону,на что тот стал быстро ее рвать,лучезарно поглядывая на рядом стоящего Вилле. — Вилле! Это ты сам сделал? Это же очень круто. Это та фотка,которую я забыл у тебя? — улюлюкал тот,разглядывая презент со всех сторон,будто желая запечатлеть это в своем памяти как можно четче. — А почему надпись не дописана? Что ты обещаешь? И вправду,надпись была не закончена. Вместо даты,Вильгельм остановился на надписи под фотографией. Он написал там только два слова — Jag svär.. Ему хотелось бы,чтобы Симон сам подумал над тем,что мальчишка должен ему пообещать. После чего своим почерком принц допишет и тогда работа будет окончена до конца. Именно это он ему и сказал. — Тогда.. Я хочу,чтобы ты поклялся,что никогда не оставишь меня одного! — с гордостью сказал тот,отдал рамку Вильгельму и довольно поглядывал на него. — Без проблем! — перманентным маркером юноша подписывает кривое — att aldrig lämna dig ensam. Симме тянется за еще одним поцелуем,приговаривая тихое: спаси-и-ибо. — Пожалуйста,рассказывай мне все,что с тобой происходит. Будь это даже простое «не встал на Роберта Паттинсона»,говори обо всем. Я хочу быть частью твоей жизнью,никогда не думай,что являешься для меня чем-то постыдным. У тебя просто не все в порядке со здоровьем — это не зазорно. — молит кудрявый,крепко взявшись за обе щеки парня и нежно поглаживая их большими пальцами. — Я постараюсь,правда. Я все еще думаю,что я не.. — Ты не такой. Это правда. Но я люблю тебя именно поэтому. Ты не такой как все. — улыбка. — мыслишь по другому,делаешь все по другому,переживаешь все по другому. Но ты правильный. Будто тебя на заводе,по производству секси принцов напечатали,иногда не верю,что такое счастье досталось мне,обычному пареньку из Бьерстада. — Я люблю тебя,Симме,очень люблю. — протягивает Вилл,оставляя поцелую по всему периметру лица,останавливаясь на уже припухших губах. Пока они лениво целуются,заходя на что-то более интимное,где-то вдали слышаться решительные шаги,с каждой секундой приближающиеся к их двери,которая вот уже и с треском влетает в стену.. Будь они спящими,можно было бы подумать,что случился атомный взрыв,или огромный ста восьмидесяти американец валится на землю,а может и извержение вулкана,хотя это была всего лишь разъяренная Фелис. Конечно,разъяренная Фелис и вулкан — практически одно и тоже. Вулкан правда не краситься тушью. — Мне похуй,что вы тут трахаетесь,поэтому я буду сидеть у вас,пока в меня не врежется комета,ведь Фредерика со Стеллой снова варят глинтвейн в бутылке из под шампуня. Как кстати Мэдди нашла в себя смесь для его приготовления и отдала им! — горланит девушка,всплескивая руками. — и конечно же,они делают это в нашей ванной,так что я даже голову не могу помыть! «Вильмоны» так и оставались в этой загадочной позе,когда рука одного лежала на щеке другого,а рука другого сжимала член одного. Как говорится «В комнате стояло пятеро. Фелис,Вильгельм,Симон и у Вильгельма с Симоном». — Но это даже не все! Я хотела попить блядский кофе,но они забрали чайник,ведь эту ебаную смесь нужно разбавлять кипятком! — рявкала она. — так что я жду,что вы расскажете мне что-нибудь,после чего мы можем пуститься в обсуждения и я перестану ОРАТЬ,КАК ПОСЛЕДНЯЯ СУКА! — Вилле закрыл уши руками,которые уже (к сожалению) не находились в боксерах у бойфренда. Он направился в ванную,мыть руки,оставляя эту ответственность на мистера Эрикссона. — Ты обещал не оставлять меня! — возмущается Симон. — ладно,я хотя бы попытаюсь. — Я жду. — Короче,представляешь,этот жук не сказал мне сразу,что больше не будет принимать феннибут. Сучара,я ему еще припомню. Дверь в туалет стремительно захлопывается. А захлопывается она за секунду перед тем,как.. — ФЕЛИС,ПОЛОЖИ КАНЦЕЛЯРСКИЙ НОЖ И ОТОЙДИ ОТ ДВЕРИ ПОЖАЛУЙСТА!