Наперекор статистике

Сизый дым тонкой струйкой поднимался вверх, постепенно смешиваясь с затхлым воздухом квартиры, растворялся под потолком. Развалившись на не заправленном диване Юра бездумно разглядывал выписываемые дымом завитушки. Коньяк — кажется, сегодня был коньяк — плескался в прижатой к бедру бутылке. За последние три недели такое времяпрепровождение стало неотъемлемой частью свободного от работы времени. Возможно, ему стоило бы задуматься и подсократить количество выпиваемого алкоголя. Юра обязательно бы над этим задумался, если бы его хоть сколько-нибудь волновало состояние организма. Он медленно обвел глазами комнату. Древняя однушка, под завязку набитая разваливающимся от малейшего прикосновения старьем, наводила тоску. После его переезда квартирка вдобавок к оставшемуся в наследство родственникам от нелюбимой бабушки хламу оказалась набита пакетами, коробками, распиханными по углам вещами, разобрать которые не было ни сил, ни времени, ни желания. Он мог позволить себе квартиру получше, район поприличней, но не стал заморачиваться, позвонил по первому попавшемуся на сайте телефону. Даже хозяин этого места удивился, когда бросив на комнату всего один равнодушный взгляд, Юра спросил может ли он получить ключи прямо сейчас. По прошествии трех недель так и не избавился даже от половины хлама еще сталинских времен, разгреб только пару дорожек, чтобы была возможность спокойно пройти до дивана служившего одновременно кроватью, рабочим местом и кушеткой у психолога, в качестве которого выступала первая попавшаяся в магазине бутылка крепкого алкоголя. Внимание привлек свисающий со спинки трухлявого кресла плед. Юра нахмурился: не мог вспомнить, принадлежал он ему или старым хозяевам. Рассматривал мешанину черно-белых клеточек, пока в глазах не начало рябить. После очередной порции влитого внутрь алкоголя в голову вдруг пришла мысль. Хорошая такая, светлая, притягательная мысль. «Что если кинуть окурок прямо в этот плед? Вроде натуральный, не синтетика какая-нибудь. Гореть будет ярко». Посмотрел на плед, на дымящуюся в пальцах сигарету и резко поднялся с дивана. Тут же покачнулся, падая обратно и зажмурился, выжидая когда мир перестанет кружиться. Нашарил позаимствованную из хозяйского серванта старомодную пепельницу и тщательно раздавил сигарету, с силой вминая в хрусталь. Собрав выпавшие из переполненной пепельницы окурки, поднялся на ноги, чтобы, слегка покачиваясь, добраться до кухни и выкинуть содержимое в мусорное ведро. Пораскинув мозгами, взял наполовину пустой пакет и, временами запинаясь о собственные ноги, поспешил к расположенному на лестничной клетке мусоропроводу. Только вернувшись в квартиру и закинув плед на самую верхнюю полку в кладовке смог вздохнуть спокойно. Холодная вода немного привела в чувство. Старое, покрытое царапинами зеркало отразило неприятную картину — Юра даже скривился, отворачиваясь. На завтра записей нет — выходной — успеет прийти в себя. Завтра будет лучше, завтра он станет похож на нормального человека. А сейчас лучше пойти спать, вот и стрелки часов показывают половину одиннадцатого, на улице совсем стемнело, а окна соседних домов дразнят семейным уютом и теплом. Лучше заснуть и не видеть, а завтра, наконец, найти в одной из десятка коробок шторы и занавесить этот мир нормальных людей к черту. Даже на такую мелочь не хватило сил. Половину дня проспал, вторую половину пялился в дышащий на ладан телек, не понимая даже половины из монологов диктора, лишь залипая на мельтешащих по экрану зверюшек. Заказал что-то из доставки, съел не почувствовав толком вкуса. Только к полуночи получилось соскрести себя с дивана и залезть под душ, чтобы потом отрубиться на пропахшем сигаретным дымом диване. *** Ранняя зима окрасила город в равномерно серый цвет. Юра поежился от порыва холодного ветра — сдал машину в ремонт, так что пришлось довольствоваться общественным транспортом, а он, как и большинство водителей, не привык утепляться. Засунув руки поглубже в карманы, пнул мелкий камешек на проезжую часть. Жаль, что не железяка попалась, было бы хорошо проткни она кому-нибудь колесо — мелькнула в голове гаденькая мысль. Нахмурился, скривился от отвращения и поднял глаза на огромный баннер, закрывавший часть красивого здания. Парень и девушка с нежностью смотрят друг на друга. На их пальцах совпадающие метки, чуть ниже реклама сайта для нахождения пары. «Ты не узнаешь, что такое настоящее счастье, пока не найдешь предназначенного для тебя человека». Юра поморщился: даже не смогли придумать что-то оригинальное. Все та же набившая оскомину фраза. Начиная с детских книжек, заканчивая статистическими таблицами на доске за спиной очередного умного дядечки из телевизора все вокруг твердили одно и то же, не забывая назидательным тоном уточнить, что необходимо дождаться двадцать пятого дня рождения, а уже потом начинать бегать на свидания. А еще лучше отослать фотографию безымянного пальца на специализированный сайт или в журнал и пойти на первое свидание с уже предназначенным самой судьбой человеком. Загорелся зеленый и Юра рванул на другую сторону улицы, подальше от толпы, от плаката, от псевдовлюбленной парочки на нем. Знал, что по дороге на работу еще ни раз увидит эту рекламу, но на этот огроменный баннер смотреть было особенно больно. Дежурный удар под дых получен, можно двигаться дальше. Обычно созерцание этого плаката и сотни его развешанных по всему городу копий придавало злости и сил продержаться еще один день, так что в студию Юра прибежал за час до первого клиента и занялся внеплановой уборкой. И так всегда строго следил за чистотой, но в последние пару месяцев, когда по городу развесили плакаты, каждое утро сбрасывал излишек эмоций наведением такого порядка, что в студии можно было проводить операции на открытом сердце. Стоило чуть подуспокоиться пришел первый клиент. Юре сейчас еще больше нравилась его работа: несколько часов лишь тишина или разговор ни о чем, пока все внимание сосредоточено на нанесении рисунка. Никаких посторонних мыслей, никаких воспоминаний, вытравить которые можно только хорошей порцией алкоголя. Он даже перерывы подсократил и время работы студии увеличил. Был готов сидеть пока глаза не начнут слипаться, а вероятность сделать ошибку не возрастет в разы. Смутно понимал, что организм скоро даст ему по щам за бессовестную эксплуатацию, но пока все было в порядке, даже удалось чуть поправить финансовое положение и кредит за машину больше не висел дамокловым мечем над бюджетом, превратившись в рутинную статью ежемесячных расходов. — Здорово, Юрец, — дверь распахнулась, являя на пороге Андрюху. Юра отрезал кусок пленки, которой заматывал кушетку, и протянул ему руку. В животе болезненно кольнуло. С Андреем они не виделись больше полугода, а значит неприятных расспросов не избежать. Эскиз согласовали заранее, так что сразу приступили к делу. Юра пытался заболтать его, расспрашивал о тусовках, новых татушках, обо всем что придет в голову, но чувствовал, что все без толку — Андрей последние пару минут пристально рассматривал очертания простого серебряного кольца на безымянном пальце, хорошо заметного сквозь прозрачные перчатки. Знал ведь, что надо было черные заказывать. — Точняк, у тебя же день рождения полгода назад был, а что-то не нахожу я приглашения на свадьбу в почтовом ящике, — хохотнул он. — Решили все чинно-мирно провести и меня не звать? — Типа того. Разнесешь еще ЗАГС, — без улыбки ответил Юра, гася порыв как можно сильнее надавить иглой на кожу. Чтобы кровь хлынула, чтобы Смирнов сбежал отсюда как можно дальше и больше никогда не возвращался. — А если серьезно, Юр? — в его голосе скользнули обеспокоенные нотки. — У Пашки же твое имя проявилось... — А у меня не его! — огрызнулся Юра. — Вот и все. Тот опешил. — А как тогда... — Я не единственный Юра на свете. Хватит уже! — рявкнул он. Сжал пальцами ручку татуировочной машинки, отводя подальше от предплечья — только обвинений в тяжких телесных ему не хватало. Смирнов молчал. Юра молчал. В руках все еще жужжала машинка. Из раны в груди снова потек яд, калеча поджившие внутренности. — Ложись обратно, — прохрипел Юра. По горлу будто наждачкой прошлись. Андрей послушался. Уставился в потолок, иногда скашивая глаза, чтобы проследить за чуть подрагивающим кончиком иглы. Пришлось срочно взять себя в руки и сосредоточиться на рисунке. — Я всегда думал, что вы одни из тех, кто нашел друг друга до того, как метки проявились, — после большой паузы, подал голос Андрей. Юра притворился, что не слышит его. — Сейчас лежу и вспомнить не могу кто еще... Он замолчал на полуслове. Возможно дошло, что не надо бредить раны, может, хотел сказать какаю-то гадость и на полпути понял, что это гадость — разбираться не было желания. Оставшееся время сидели молча. В самом конце, перед уходом, вдоволь налюбовавшись новенькой татуировкой, он замаячил за спиной усердно моющего руки Юры. — Мне жаль, что у вас все так закончилось. Вы были реально классной парой, — быстро проговорил он. Юра даже рот приоткрыл от удивления. Почти все, кому он рассказывал о случившемся, пожимали плечами и произносили, по сути, одну и ту же фразу: «Зато теперь ты знаешь кто тебе нужен. Быстрее найдешь его — быстрее забудешь Пашу». Легче, как можно было заметить, не становилось. — Ты слышишь? — Андрей даже махнул рукой у него перед носом. — М? Нет, извини, — нахмурился Юра. Нужно перестать выпадать из реальности, ему это не идет. Это Пашке достаточно было глянуть своими глазищами и все тотчас умилялись его рассеянности. Юра особенно. — Сказал, что если захочешь выговориться, ты всегда можешь мне позвонить. Андрюха скрылся за дверью, на прощание неуклюже похлопав по плечу. Юра занялся подготовкой к следующему клиенту, старательно пытаясь прогнать воспоминания из головы, но в этот раз проиграл. Секунда — и ему снова девятнадцать, в руках гитара, вокруг едва знакомые лица собравшихся на квартирнике людей, а с противоположного конца комнаты ему улыбается парень со смешной прической и самыми красивыми на свете глазами... — Так, войти-то можно? — выдернул из воспоминаний незнакомый голос. Юра едва не подпрыгнул от неожиданности и обернулся к переминающемуся на пороге парню. Докатился, второй раз за день из жизни выпадает. Если так продолжится, то придется в больничку наведаться. — Да, конечно, проходите, — Юра старательно натянул на лицо фальшивую улыбку. — Виктор, правильно? Вы мне набросок дракона скидывали? Парень кивнул расслабившись. Пока он снимал куртку и надевал тапочки у Юры была пара минут, чтобы переключиться в рабочий режим, затолкав все воспоминания как можно глубже. До следующего срыва. *** — Так, возле стола не бегать, ну-ка идите в комнату, — строго сказала мама разыгравшимся племяшкам. Девчонки как по команде скорчили виноватые мордашки и тут же сорвались с места, поскакав в спальню. Юра ухмыльнулся, глядя им вслед. Вроде всего несколько месяцев прошло, а девчонки успели заметно подрасти и уже почти доставали Юре до плеч. Не успеет оглянуться, как обнаружит себя веселящимся на их свадьбах. От этой мысли стало неуютно. — Юра, а ты чего не ешь? — спросила мама, ставя на стол еще одну тарелку с нарезкой. — Худенький такой. Ты не заболел? — Все нормально, мам. Очень вкусно, — он отправил в рот очередную ложку салата. Не скажешь же маме, что толком вкуса не чувствуешь уже несколько месяцев, вот к еде и не тянет. Брат снова взял в руки бутылку — Юра прикрыл стопку ладонью. Еще перед поездкой принял твердое решение не пить. Знал, что обязательно скажет лишнее, заставит маму волноваться, а традиционно собиравшейся по праздникам родне станет очевидно насколько он все еще не оправился от произошедшего этим летом. Так что никакого алкоголя. И отмазка отличная, старая как мир — на машине приехал, наконец-то забрал любимую девочку из мастерской. Но, кажется, сработало не совсем так, как Юра надеялся и родственники все равно как по команде накинулись с вопросами и своими ужасно важными мыслями о вторых половинках. Сдерживаться и не позволять брату наполнить рюмку становилось все сложнее. — Эх, Юра-Юра, говорили же те тебе не спеши. Не просто же так вам с самого детства говорили «Дождитесь метки, не делайте глупостей». А ты... — снова заворчала мамина сестра. Юра не удержался, глянул на нее со злостью. Пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не ответить чего обидного. Не стоило мамин день рождения портить. Вот только его молчание было расценено как согласие со словами мудрой тетушки. — Да, не зря люди веками одно твердили. Ну зачем себе столько проблем устраивать? Или тебе перед глазами примера не хватило, — она кивнула в сторону нахмурившейся двоюродной сестры, — родила в семнадцать, разошлась с мужиком, с другим жить стала. Так бы и скакала, если бы метка не проявилась. Правду ведь говорят, что никого лучше предначертанного не найдешь, взял же Вовка ее с двумя детьми и живут душа в душу. А ты страдаешь только, хоть бы в журнал фото отправил, да не портил всем настроение, — выпалила она с непонятной злостью. Только набрал в легкие воздуха, как почувствовал мамину руку на плече. Та печально улыбнулась — запал спорить с вредной теткой погас сам собой. «У мамы праздник, у мамы праздник, не порть ей настроение» — набатом застучало в голове. — Правда, Юрочка, почти полгода прошло, ты бы хоть фото в журнал отправил. Нам бы с папой спокойней стало, если бы мы знали, что и ты свою половинку нашел. — Мам, ну ты чего, какой журнал в век интернета, — рассмеялась появившаяся в дверях комнаты сестра. От Юры не укрылся полный злости взгляд, брошенный в сторону горячо любимой тетушки. Даже внутри потеплело. — Да, слышала я что-то про эти сайты. Вам молодым, наверное, там проще будет. — Говорят, скоро на гос. услугах новую функцию введут и обязательно фотографии меток нужно будет отправлять, а при совпадении — автоматически заявление в ЗАГС. Демографию улучшать собираются, — хихикнул жена брата. — Будет больше свадеб, следовательно, больше детишек нарождаются, вроде такая логика. Ну, и из детдомов больше брать будут, — она смущенно кивнула в сторону Юры. Он нахмурился. Не так редко случалось что мужчине был предназначен мужчина, а девушке девушка, но все равно у кое-кого вызывало дискомфорт. Находились и те, кто недоумевал зачем регистрировать брак, ведь «детки не родятся», но на логичный вопрос «Какой тогда смысл в метках?» быстро затыкались, пусть и косились недобро. — И про суррогатное материнство не забудь. Для пар в браке льготы, вообще-то, — поспешно добавила мама. Юра хмыкнул. После того как с десяток лет назад он признался, что ему больше нравятся мальчики, мама не переставала на все неоднозначные комментарии родственников и знакомых отбиваться картой все еще возможного продолжения рода. Работало с переменным успехом. — Мы с моим Витей через журнал нашлись. Большой такой выпускался, по всему Союзу распространяли. Он мою фотографию увидел, и письмо написал. Он в Воронеже, я в Ленинграде, но нашлись же и сорок лет душа в душу прожили. А вы, молодежь, в своих интернетах еще быстрее вторую половинку найти можете, а все сидите, чего-то выжидаете. У меня внуку двадцать семь, а он говорит мне — не буду искать, пусть эта Ксюша сама меня найдет. Встретимся если на улице, значит так и должно быть, — бабушкина подруга развела руками, требуя реакции аудитории и дождалась возмущенных возгласов присутствующих, даже почти все застолье сидящий без единой эмоции папа осуждающе нахмурился. — Не переживай, Наташ, молодой еще, найдет, никуда не денется. В первые два года все находят, — сочувственно похлопала ее по плечу сидевшая рядом бабушка. — А если как Юра, — она кивнула на папу, — через десять лет? И как он будет? С не своей сойдется?! — очередной осуждающий ропот. — Жениться не сможет, люди шептаться будут, с работы уволят, как неблагонадежного... — Ну что ты говоришь, никто его не уволит, не в те времена живем. Да найдет твой Вадька эту Ксюшу, все у него впереди. — По-мужски с ним поговорить надо, вот и все! — громогласно заявил Юрин дядя. Родственники наперебой кинулись предлагать варианты. Юра под шумок смылся из комнаты. Лучше позволить племяшкам разрисовать все свободные от татуировок места на коже и ногти накрасить, чем лишние десять минут выслушивать причитания родни. — Сын, подойди сюда. Гости уже разошлись, брат и сестра собирали племяшек. Юра тоже решил не засиживаться, чтобы не возвращаться домой по темноте и гололеду. Папа стоял у окна на кухне, медленно затягивался сигаретой аккуратно выдыхая дым в приоткрытую форточку. — Треп этот не люблю, но они все верно сказали. Хватить себя и окружающих мучить. Полгода прошло, пора завязывать с этим детским садом. У тебя есть имя, все возможности, чтобы этого своего найти, а ты все тянешь, как ребятенок неразумный. Заметив выражение Юриного лица он вздохнул. Смял сигарету в пепельнице, похлопал по плечу. — Пусто это, сынок, не стоит таких мучений. Пойми, ты никого не полюбишь так, как того, чье имя у тебя отмечено. Вот увидишь его и поймешь, что жизнь смысла не имела до этой встречи. Уж я-то знаю, — хмыкнул он. — Давай, в своем компьютере фотографии отправь или что вы там делаете и чтобы в следующий раз жениха к нам привел знакомиться. Юра криво улыбнулся, глупо отшутился и выскользнул из кухни пока папа отвернулся, чтобы закрыть форточку. Когда прощался с мамой на душе скреблись кошки — видел непонимание в ее глазах, хмурый изгиб бровей отца, обеспокоенность сестры. Только племяшкам было все равно нашел дядя Юра свою вторую половинку или нет. Лишь бы кукол и плюшевых щенят продолжал привозить и дарил шоколадки в тайне от мам. За окнами автомобиля мелькали покоцанные дома родного города, сливаясь в серое бесформенное нечто. Юра зажег сигарету, приоткрыл окно, позволяя колючему зимнему ветру ворваться в салон. Все наизусть знали эту историю, мама каждое семейное застолье пересказывала ее, с нежностью поглядывая на папу. Она еще студентка, он уже взрослый, солидный дядечка. Они часто встречались в местной столовой — папа там обедал, потому что близко к работе, мама потому что дешево и вкусно. Приходили в одно время, постоянно сталкивались в очереди, обменивались вежливыми кивками, иногда перебрасывались парой слов. Однажды маму кто-то толкнул в спину — случайно или намерено, история умалчивает — и она влетела в папу, а он во время работы снимал кольцо и частенько забывал надеть обратно. Ей всего двадцать два, до проявления метки три года, но увидев на его пальце свое имя, будто начертанное фиолетовыми чернилами, нутром почувствовала, что не просто так они постоянно сталкивались на протяжении месяцев. От папы, конечно же, не укрылся ее полный замешательства и надежды взгляд, который грозил перевернуть его жизнь. Ему тридцать, есть жена (почти, ведь из-за не совпадающих меток брак заключить нельзя), дочь, но он понял, что не может отпустить эту девушку. А на следующий день после маминого двадцать пятого дня рождения они отнесли заявление в ЗАГС. Мама плакала от счастья. В семейном альбоме до сих пор хранится эта фотография, сделанная их друзьями, где они молодые и счастливые, доверившиеся чувствам и выигравшие в рулетку. Юра со злостью затушил окурок и ударил по рулю, попав на сигналку, отчего гуляющие по пешеходному переходу голуби разлетелись в стороны. Когда он сказал, что хочет познакомить родителей с одним особенным парнем, те восприняли новость в штыки, бесконечно повторяя, что нужно ждать пока не проявится метка, что нельзя поддаваться ложным надеждам. Вот только вечером, когда они с Пашей уже стояли в дверях, торопясь на электричку, мама взяла их за руки и сказала, что видит в них себя и папу. Паша был желанным гостем в их доме, родители успели принять и полюбить его как родного. Мама годами вынашивала планы на их свадьбу, то тут, то там пробрасывая, как ей казалось, прозрачные намеки, что Паше будет хорошо в темном костюме и что розовые пионы подходят к его цвету лица. До прошлого лета, до гребанного дня рождения. Квартира встретила темнотой и приглушенными звуками музыки, доносившейся откуда-то сверху. Юра кинул ключи на тумбочку в коридоре и не снимая куртку прошел прямиком до холодильника. Стоящая внутри бутылка пива будто сама впрыгнула в руку. Обнаружил, что нарезает круги по комнате, когда первая бутылка подошла к концу. За ней последовала вторая, а Юра присел за стол, внимательно вглядываясь в черноту экрана ноутбука. Что не говори, а причитания родственников здорово задели за живое. А что, если попробовать? Что если станет чуть легче? Что если на свете существует тот, кого можно полюбить сильнее, чем Пашу? Юра фыркнул и мотнул головой. Нет, не так. Что если на свете существует тот, кого полюбить также сильно как Пашу? Не давая себе время передумать, он нажал на кнопку включения. Экран загорелся через пару секунд — компьютер был в спящем режиме, браузер открыт на странице с поисковиком, будто кто-то заранее проник в квартиру и успел подготовить почву. На запрос «Найти пару» гугл ответил кучей ссылок на самые разные сайты. Юра выбрал тот, что всегда был на слуху — объединенная база более-менее по всему миру. Зарегистрироваться получилось не с первого раза, видимо третья бутылка пива произвела нужный эффект. С фотографиями проблем не возникло, только кривился видя кособокую кислотного цвета надпись на пальце. Загрузив фотографии, занес палец над кнопкой «Найти свою судьбу», сомневаясь. У него еще есть шанс удалить аккаунт, фотографии даже модерацию не прошли, еще не поздно отмотать все назад. Перед глазами возникло обеспокоенное лицо матери, непонимание во взгляде отца. Он нажал на кнопку и зажмурился, делая глоток. На экране возникла строка загрузки данных, значок лупы весело закружил по рабочему столу. Юра допил бутылку, убрал скопившийся на кухне мусор — все то же. Санек как-то говорил, что на заре интернета нужно было самому сверять картинки выбрав язык, цвет и имя листать бесконечные страницы, а теперь этим нейросети занимаются. Видимо, роботы тоже выходных требуют, раз поиск занимает так много времени. Спустя несколько минут на кухне раздался обиженный писк. Юра вскинул голову и бросился к ноутбуку, роняя телефон из ослабевших пальцев. «Нам очень жаль, но вашей половинки пока нет в базе» вкупе с грустным смайликом сообщала страница. «Но мы обязательно продолжим поиски», типа обнадеживающая фраза внизу. Юре показалось, что у него выросли крылья — не сегодня, как минимум не сегодня. *** Пролетел холодный февраль, наступил дождливый март, расцвел апрель. С приходом весны внутри понемногу начало что-то оттаивать. Все свободное и не очень время все еще занимала работа — ударный труд и ночи проведенные за раскидкой рекламных постов принесли свои плоды и клиентов стало значительно больше, даже пришлось задуматься о расширении студии. В поисках и обустройстве прошли два месяца, не оставляя слишком много свободных минут на переживания. Даже квартиру умудрился привести в какое-то подобие порядка. Жить стало чуть веселее, пусть и предстояло еще много работы по разгребанию хлама. Дни сменяли друг друга, жизнь следовала привычным маршрутом дом-работа-дом с редким исключением, если кому-то из друзей удавалось вытащить его из привычного ритма. Юра сам себе удивлялся — раньше не мог усидеть в четырех стенах, постоянно таскался куда-то, даже просто послушать уличных музыкантов. Пашка из-за этого иногда на него ворчал — он был легким на подъем, открытым ко всему новому, но иногда любил устроить разгрузочные дни и сутками не выходить из квартиры, расхаживая по комнатам в одном только халате, а частенько и вовсе без него... Светофор загорелся зеленым, отвлекая от горько-сладких мыслей. Юра облизал вдруг пересохшие губы и хмыкнул — секса не было слишком давно, а только сейчас начало шевелиться что-то, не обусловленное банальной физиологией. Что с этим делать даже не представлял. Вечер начинался привычно — телевизор на фоне, позавчерашние макарошки с фаршем в микроволновке, открытая бутылка пива. Диктор болтал что-то о тропических рыбках, когда телефон маякнул о новом письме на почте. Клиент должен был скинуть эскизы, так что Юра сразу полез в ноутбук, чтобы рассмотреть изображение получше... Это оказались не эскизы. Письмо выделялось кучей радостных смайликов в заголовке и болезненно кислотной иконкой адресата. Внутри картинка со звездочками и воздушными шарами, а по центру переливалась всеми цветами радуги надпись «Мы нашли вашу вторую половинку. Перейдите в профиль и будьте счастливы». На миг показалось, что стеклянная бутылка разлетится на осколки прямо в руке. Юра долго смотрел на приторно слащавую картинку не в силах пошевелить и пальцем. Хотелось вышвырнуть ноутбук в окно и убежать подальше, чтобы неведомый «Владимир» никогда его не нашел, не узнал, что Юра существует. Нужно выпить. В холодильнике не оказалось даже слабоалкогольного пива. Юра остановился посреди кухни, глянул на зловеще мерцающий экран ноутбука и принялся искать бумажник. В двух шагах от дома есть продуктовый, время еще не позднее, успеет закупиться бутылкой-другой. Тишину супермаркета нарушал лишь шум холодильников. Юра прошел мимо женщины с усталым лицом и мужика пристально вглядывающегося в телефон, сверяясь со списком покупок. Больше ни одной живой души. Стеллаж с алкоголем находился в глубине магазина, так что пришлось ускориться — до закрытия оставалось не так много времени. — Не, эти не очень вкусные, те в синей пачке лучше, — донеслось до него. Знакомый голос. Юра притормозил и обернулся. Сердце ухнуло вниз, во рту пересохло. Паша повертел в руках пачку макарон, кивнул сам себе и бросил ее в тележку к остальным продуктам. Стоящий рядом с ним высокий парень заглянул в список: — Так, дальше масло. Нам еще нужен сыр, молоко и творог. Юра сделал два шага назад, скрываясь в соседнем отделе. Решил переждать пару минут, чтобы эти двое свалили подальше, а он мог сбежать отсюда. Невольно приложил ладонь к грудной клетке, болезненно поморщившись — ощущение будто ботинком ребра перебили и обломки костей разлетелись по всему телу, перемалывая мышцы и органы, было неправильно настоящим. Всего девять месяцев прошло... Интересно, он выждал хотя бы пару недель или сразу бросился искать того самого «Юрочку», с которым теперь ходит под ручку по магазинам и покупает макарошки для запеканки, которую этот Юра считал слишком странной для этого мира штукой. От простого прикосновения к плечу будто током шарахнуло. Еще не обернувшись прекрасно знал, кто стоит за спиной, потому что у жизни специфическое чувство юмора. — Привет, — чуть нервно улыбнулся Паша, тут же зарываясь ладонью в копну волос. — Привет, — кивнул Юра, пристально рассматривая его. Почти не изменился, даже прическа и бежевое пальто все те же. Красивый, зараза, стоит, глазами своими огромными хлопает, а пальцы ремешок наручных часов мучают. Нервничает, значит. — Как дела? — после затянувшейся паузы, осторожно спросил он. — Нормально, вот в магазин забежал. Сладкого внезапно захотелось, — не глядя протянул руку, сжимая бутылку с какой-то газировкой. Прекрасно понимал, что натянутая улыбка выглядит неестественно, оказался совсем не готов к встрече. В Пашиных глазах мелькнула жалость. Юра вскипел: да какое право он имеет так на него смотреть, сам-то хорош — всего ничего с разрыва прошло, а он уже нашел себе парнишку и ходит тут, семейный быт обустраивает. — А ты, я смотрю, как хорошая хозяюшка сразу на неделю продуктами закупиться решил. И мужика своего позвал, прям семейная идиллия. Повезло твоему Юре. Паша непонимающе заморгал. Нахмурился, то ли думая как ответить поострей, то ли мысленно собирал матерный букет, чтобы послать далеко и надолго. Стало противно от самого себя — ну зачем, как же жалко получилось, повел себя как последняя истеричка. Открыл было рот, чтобы как-то сгладить мерзкие слова, но Паша вдруг замотал головой, перебивая: — Это не то, что ты подумал. Юра едва не рассмеялся — сцена вдруг приобретала атмосферу глупых романтических комедий. Но рот послушно закрыл, давая Паше высказаться. — Вадик мой сосед. Квартиру вместе снимаем. А с ним закупаться выгоднее получается, у нас обоих с деньгами сейчас напряженка. Да и споров нет кто что из холодильника взял — вместе же платили, — он смущенно улыбнулся. Юра растаял. — С театром опять проблемы? — с трудом вернувшись в реальность, спросил он. Театр у Пашки был частным, вот и претендовали периодически на помещения всякие охамевшие личности. — Да, опять все то же самое. Пока на паузу поставили, распустили нас временно до сентября. В корпоратах еще затишье, да и по рекламе с кино предложений нет. Извини, загрузил тебя, — он поправил челку, опуская глаза. — Все в порядке. Жаль, что ту рекламу с тобой убрали. Теперь совсем без доплат останешься? Вообще не жаль, хоть и пару последних месяцев смотреть на развешанные по всему городу плакаты было уже не так больно. Но все равно по ребрам нехило царапало. — Да какие доплаты? За сами фотки заплатили и послали с нас с Анькой, слишком рыбешки мелкие. Зато с Вадиком тогда за квартиру рассчитался, а то он меня уже подумывал на улицу выкидывать за долги, — чуть нервно рассмеялся Паша, принимаясь крутить простое серебреное кольцо на безымянном пальце. Юра свое старался не трогать лишний раз — вдруг заметит тошнотворную надпись. Снимал только в совсем крайних случаях. Все внутри тянулось к нему, такому близкому, родному, с прической этой дурацкой, которая все равно ему шла, с полным отчаянной тоски взглядом. Хотелось прикоснуться, ощутить тепло кожи, мягкость волос, уткнуться носом в шею и больше никогда не отпускать от себя. Едва не поддался порыву, но почти физически ощутил стеклянный барьер между ними. — Ты теперь здесь где-то живешь? — спросил он, лишь бы перевести тему. — Да, минутах в десяти отсюда двушку снимаем. Неплохая квартирка. А у тебя как, как студия? — Нормально. Переехали, расширяемся. — Круто, — с восхищением выдохнул Пашка. Юра все грозился ему татуху набить, но не успел. Пашка все решить не мог чего именно хочет. — Я тоже переехал. Тут недалеко, пару улиц пройти. — Ого, мне очень нравилась та квартира, что случилось? — искренне расстроился Паша. — Воспоминаний слишком много. Летом еще съехал, — фраза «после того, как ты ушел» повисла в воздухе. — Один живешь? — не смог скрыть напряжения во взгляде. — Да, один. Вселился в первую попавшуюся однушку, где не развернуться лишний раз. — А как... — Паша! Он повернул голову в сторону своего соседа, который, кажется, был раздражен тем фактом, что ему в одиночку пришлось возиться с покупками. Захотелось вмазать ему, хоть и понимал, что все закончится печально — парень был выше и гораздо мощнее. Зато, подумал с мрачной усмешкой, совсем не в Пашкином вкусе и, скорее всего, по девочкам, так что переживать из-за этого увальня не стоит. — Извини, Юр, мне правда... — Да, все нормально, иди. Мне тоже пора. Натянул фальшивую улыбку и махнул рукой, в которой все еще была зажата бутылка с газировкой. Развернувшись, поспешил к кассе, пока не сделал чего-нибудь глупое и обещающее крупномасштабные проблемы. В алкогольный отдел не рискнул заворачивать — Паша бы заметил. Поэтому оплатив газировку, которую никогда не любил и бутылку простой воды, выбежал из магазина. На улице заметно похолодало, но Юра почти не чувствовал порывов ветра, задувающего через распахнутые полы куртки. Он залпом осушил бутылку воды и оставил газировку на ближайшей скамейке — вдруг кому приглянется. Разговор вытянул из него последние силы, а еще он точно знал, что вернувшись домой, удалит к чертовой матери письмо. Если понадобится, удалит и рабочую почту, сменит номер телефона, даже переедет ноутбук машиной. Лучше провести остаток жизни одному снимая в клубах не очень верных мужей или тех редких счастливчиков, кто родился без метки, чем забыть Пашу, перебить чувствами к пусть и посланной Богом, Вселенной, Судьбой, Великим Ничем половинке. Пусть Пашка будет счастлив, пусть найдет своего правильного Юру, но этот неправильный, слишком влюбчивый Юра сохранит эти чувства нетронутыми, незапятнанными, пусть и будет больно. Он остановился посреди тротуара, с силой сжав в пальцах пустую бутылку. Они несколько месяцев жили в двух шагах друг от друга, а встретились только сейчас. В городе-миллионнике вообще легко потеряться, что если это последний шанс увидеть его в живую, а не на очередном рекламном постере или афише? Юра резко развернулся и побежал обратно к магазину. Ничего предосудительного, он просто посмотрит, не будет привлекать внимание или вызывать на разговор. Ему нужно запомнить Пашу таким, близким, родным, еще сохранившим к нему чувства, чтобы мысленно возвращаться к этому образу. Оставалось завернуть за угол и пройти несколько десятков метров до входа в магазин, но внезапно Юра краем глаза заметил у пешеходного перехода знакомое бежевое пальто. Паша крутил головой и взволнованно переминался с ноги на ногу в ожидании когда дорога станет свободней от машин. Без пакета с продуктами, без назойливого соседа рядом. Что если... — Паша! — Юра махнул рукой для верности. Он резко обернулся. Заметив Юру тут же сорвался с места, быстро пересекая разделяющие их метры. Часто дыша, он остановился напротив, вторгаясь в личное пространство. Неправильно, им больше нельзя находиться так близко. Нельзя даже коснуться... Их пальцы сплелись. Юра даже не понял, кто кого взял за руки первым, но это было совсем не важно. Важен только Пашин полный отчаяния и надежды взгляд, его дыхание на щеке, вкус его губ, мягкость волос под пальцами и ощущение его тела рядом. Паша целовал жадно, отчаянно, будто боясь, что его оттолкнут. Юра сжал руки на его спине, стискивая в пальцах ткань пальто, и позволил заполучить все, что тот так хотел. Закрыл глаза, стараясь прочувствовать каждую секунду поцелуя. Самого правильного поцелуя в этом чертовом мире. — Юра, Юрочка... — он отстранился, старательно заглядывая в глаза. Искал злость или отвращение, которое Юра должен испытывать, когда его целует не вторая половинка, но не нашел ни намека на эти эмоции. — Тише, тише, хороший мой, — он погладил по взъерошенным вороньим гнездом волосам и поцеловал уже сам. Медленно, обстоятельно, изучая, вспоминая его реакции, его движения, его присутствие рядом. Переплетаясь с Пашей языками подумал той крохотной частью мозга, которая сейчас была способна к анализу, что впервые за мучительно долгое время чувствует себя на своем месте, целым, завершенным, в безопасности перед огромным жутким миром. — Прости, Юрочка, я не знал как по-другому, не знал как надо поступить... — снова зашептал он, прерывая поцелуй. Прижался при этом ближе, обнимая крепко. Дыхание перехватило. Юра стиснул его в ответ так, что Паша сдавленно охнул, но не отстранился. — Ты не виноват, я тебе не помешал. Думал так правильно будет, а оно вот как получилось, — отстранившись, отступил на шаг. Поймал Пашин испуганный взгляд. Будто ножом резануло по грудной клетке и Юра быстро положил руки ему на плечи, как бы говоря «Я здесь, не бойся». — Пашка, нас же пиздец ждет, не скроешь, — вырвалось против воли. Он должен знать. — Я девять месяцев в аду варился, пиздец в реальной жизни как-нибудь переживу, — тот пожал плечами. Посмотрел внимательно и немного испуганно. Боялся, что нависшие на горизонте проблемы отпугнут Юру. Тот чуть не рассмеялся, но не рискнул даже улыбнуться, не когда у Пашки в голове уже сценарий трагедии в пяти актах раскручиваться начал. — Значит, будем переживать, — Юра кивнул сам себе и мог с удовольствием лицезреть как на Пашином лице расцветает счастливая улыбка. Заглядывать в будущее было страшно. Родители, друзья, клиенты, коллеги, работодатели, и просто случайные люди могут превратить их жизнь в кошмар, но девять месяцев паники, отчаяния, одиночества и бесконечной ворочающейся внутри боли подвели к одной простой мысли. Эти чувства ни вытравить, ни отпустить, не переварить — они пытались, а значит, окружающим придется с ними смириться.