Недоброй ночи

Эрену не спалось. Он ворочался с боку на бок, но мысли не желали укладываться в голове. Всё шуршали, бегали как мыши из угла в угол. Так продолжалось который час, и окончательно потеряв надежду заснуть, Эрен решил прогуляться и дойти до Ханджи. Может, она микстуру даст, чтобы лучше спалось.   Он встал, надел рубашку, штаны, натянул сапоги, подумав, накинул шинель. За окном стояла холодная ноябрьская ночь. Вчера выпал первый снег, сегодня лужи начало затягивать хрупкой, блестящей коркой. Эрен бодро шагал по тёмному коридору офицерского крыла, когда навстречу ему из-за угла вышел капитан Леви. Эрен шарахнулся в сторону, но не успел увернуться, налетев на капитана, чуть не сбив Леви с ног.   — Йегер, мать твою! Какого хуя?! — Крикнул капитан. — Что ты здесь забыл ночью? —  Раздражённо и как-то зло, но уже тише спрашивает он. — Прошу прощения, капитан Леви! — Так же громко с перепугу гаркает Эрен, выпрямляясь и отдавая честь. Но спохватывается, что их могут услышать, и тоже говорит тише. — Я к Ханджи шёл за снотворным,  уснуть не могу. Леви смотрит на него задумчиво, складывает руки на груди, хмыкает чему-то в своих мыслях. — Можешь к ней не ходить. Она уснула, и ты её уже не добудишься. Мы с ней отмечали… Неважно. — Обрывает он сам себя. — Что же мне делать? — Теряясь, спрашивает Эрен, но больше у себя, чем у Леви. Капитан вряд ли сможет ему помочь. Эрен ждёт, когда капитан уйдёт, и можно будет хотя бы прогуляться, но он не уходит. — Идём за мной. — Говорит Леви, и Эрен следует за ним. Они приходят к комнате капитана, и Эрен замирает в нерешительности. Это же личная комната, даже не кабинет. — Что встал? Вон туда садись. — Раздаётся голос из темноты. Эрен наощупь бредёт по комнате, не находит стул и садится на краешек кровати. На столе загорается свеча. Леви идёт к камину, зажигает огонь, ждёт, когда разгорится пламя. Теперь, когда в комнате светлее, Эрен с интересом рассматривает обстановку. Небольшой стол у окна, стул, незамеченный в темноте, узкая кровать, шкаф для одежды. Всё чисто, аккуратно и на своём месте. Закончив рассматривать комнату, Эрен переводит взгляд на капитана. Тот уже скинул куртку, стянул платок с шеи, расстегнул рубашку на две пуговицы, будто ему жарко, хотя комната ещё не прогрелась. Эрен замечает взъерошенные волосы и яркий горящий на бледной коже румянец, разлившийся по щекам и шее. Как это не похоже на обычного капитана, как не соответствует он сейчас своему жилищу. Эрен вспоминает, что сказал ему Леви до этого. Они с Ханджи что-то отмечали. И не чай они там пили, понимает Эрен. Леви обходит стол, что-то ищет в шкафу и ставит перед Эреном бутылку крепкой пшеничной настойки. — Это не снотворное, но должно помочь. — Уверенно заявляет он, разливая в два стакана. Эрен смотрит с сомнением. Разве это поможет уснуть? В кадетке, когда удавалось достать немного сивухи у местной бабки, после попойки спать не хотелось. Хотелось подраться или подвиг совершить, но не спать. — Пей. — Леви двигает к нему стакан. И, будто читая мысли, добавляет — Поможет расслабиться. Эрен протягивает руку, берёт предложенную настойку, он привык доверять капитану, знает, что тот не обманет, и принюхавшись, делает осторожный глоток. Огненная горечь жжёт язык и скользит в горло, сворачивается под рёбрами тёплым шаром. Леви смотрит ему в глаза, делает глоток, кивает Эрену, что бы тот пил ещё. И Эрен пьёт. Краем глаза видит, что капитан наблюдает за ним, смотрит, как он задирает подбородок всё выше и как дёргается под кожей кадык, как пролитая капля скользит вниз по шее. Допив до конца, Эрен возвращает стакан. Леви залпом осушает свой, снова наполняет, берёт в руку и, обогнув стол, садится на кровать к Эрену, протягивает ему. Огонь красит жидкость в золотой. — Нет, спасибо. — машет головой Эрен. — Мне хватит, я пойду. Он порывается встать, но сильная тяжелая рука, удерживает его за бедро, придавливает усаживая обратно. — Пей. Эрен смотрит на стакан с непониманием. Молчание затягивается. По воздуху плывёт резкий сладковатый запах перебродившего пшена, отбивая все прочие ароматы. — Это приказ. — Звучит настойчивый, уверенный голос. Настойка уже добралась до головы, омыла череп горячей волной, растворив сомнения и страхи, и отступила, оставляя на берегу сознания только лёгкость и безмятежность. Эрен берёт стакан в руки, пьёт. — Молодец. — Хвалит его Леви. Голос капитана делается совсем низким и тягучим. Леви поднимает руку и треплет его по волосам. Движение обычное, привычная похвала. Но в этот раз рука задерживается дольше, гладит по голове, перебирает пряди. Эрен косится на Леви и прикосновение исчезает, как не было. — Тебе не жарко в этом? — тихо спрашивает Леви и откидывает в сторону полу шинели. Эрен жмёт плечами. — Нет, капитан Леви, сейчас везде холодно. — Ты, наверное, мёрзнешь по ночам там у себя? — В голосе капитана появляется, новая, несвойственная для него интонация. Он будто мурлычет, и голос поднимается не из горла, а из самого нутра. Свет камина расчерчивает его лицо резкими, глубокими тенями, подчёркивая годы жизни, отпечатавшиеся на нём. Эрен думает, что ответить капитану, чтобы это не звучало, как жалоба или претензия. — Мне нормально, сейчас всем холодно. Майор Ханджи сказала, что на время холодов мне разрешат вернутся к остальным в казарму. Там всем вместе будет теплее. — Старается отвечать ровно и чётко, как положено отвечать начальству. — Но сейчас ты живёшь один. — Леви придвигается ближе, совсем вплотную, и подается корпусом вперёд, сокращая и так порушенную дистанцию. И теперь из носа на язык скатывается не только горький запах жгучего спирта, но и резкий кислый дух потного тела вперемешку с сушеной рыбой и почему-то забродившими яблоками. Эрен хочет зажать нос и отодвинуться подальше, но оказывается на самом краю и замирает, боясь навернуться и опозориться. Он не понимает, к чему весь этот разговор, но не спорит. — Один. — Соглашается Эрен и чувствует, как ему становится жарко от камина и выпитой настойки. Он снимает шинель, откладывая её на кровать. Леви усмехается чему-то и кладёт руку Эрену на плечо. — Зачем тебе ждать холодов и возвращаться в казарму? Ты мог бы подселиться к кому-нибудь прямо сейчас, Эрен. — Чужое горячее дыхание скользит по уху, по щеке, скатывается по шее, вызывая мурашки и заставляя волосы на хребте встать дыбом. Внутри, из желудка толкается что-то тёмное, что-то сильное, сильнее самого Эрена и говорит ему бежать. Но Эрен делает глоток настойки, стремясь задавить предательское чувство страха. Это ему кажется, так не может быть, сейчас он в безопасности. Ему хорошо вот так, в алкогольном мареве смотреть на языки пламени и не думать ни о чём, забывая обо всём остальном мире. Чужая рука скользит по плечу, по спине, ложится сзади на шею и сжимает. Эрен ведёт головой, хочет сбросит руку, но тепло разморило и двигаться лень. Внезапно его прошибает странное ощущение. Как звук, которого не услышал во сне, но он заставляет проснуться. Эрен напрягается, вытягивается в струнку, не понимая, что не так. А затем снова чувствует это. Короткое тёплое прикосновение к плечу. И снова оно. Он поворачивает голову и видит, как капитан прижимается губами через рубашку. Эрен подбирается и начинает чувствовать то, что игнорировал до этого. Как одна рука скользит по плечам, оглаживая и ощупывая, а вторая ползёт вверх по бедру. Непривычно горячая, непривычно тяжёлая, она как пиявка скользит вверх, выискивая, где бы присосаться. — Ты очень красивый, Эрен, знаешь? — Раздаётся от плеча приглушённый голос. Эрена начинает мутить. Он чувствует перед собой расползающееся во все стороны, липкое, едкое, дыхание, которое третьей рукой сжимает его за горло. Хочется сбежать, хочется умыться, отплеваться от горечи и спрятаться до утра. Голова идёт кругом, сердце начинает биться быстрее, а в горле встаёт тяжёлый сухой ком, который никак не проглотить, будто в рот ему натолкали песка и перьев. Прикосновение тёплых влажных губ ложатся на голую шею. Мягкий, мокрый язык скользит по коже как жирный, беспанцерный слизень, оставляя за собой блестящую дорожку слюны. Дышать тяжело, словно ошейник на горле затягивают. Хочется стереть, смахнуть, ударить, раздавить сапогом эту мерзость. Эрена передёргивает от отвращения и трясёт, как на холоде. Он не выдерживает. — Я пойду! — Вскакивает на ноги, но сильная властная рука дергает на себя, вжимает в кровать резким движением, и Эрен нелепо заваливается назад оказываясь нос к носу с капитаном. Теперь они смотрят друг другу в глаза, и Эрен стремительно трезвеет под этим жутким, животным взглядом. — Куда же ты, Эрен. Останься. Неужели тебе не хочется? — Звучит и насмешливо и обиженно. «Не хочется!» кричит всё внутри. Расслабленность и безмятежность стремительно сменяются отвращением и подступающей паникой. Он вцепляется в руки Леви силясь оторвать их от себя, кровь грохочет в ушах, ударяя в затылок, всё труднее сделать вдох и Эрену приходится хватать воздух как выброшенной на берег рыбе. Перед глазами всё проносится галопом, и страх начинает подниматься из желудка к горлу. Леви оказывается прямо перед Эреном, замыкая его в ловушку, устраивает руки на бедрах, гладя большими пальцами с внутренней, незащищенной стороны, подбираясь всё ближе к ширинке брюк. — Раздвинь ноги, я сам всё сделаю. — Шепчет Леви ему в губы и целует. Эрена рвёт прямо на них. Горло будто обварили, в груди жжёт и поцелуй хочется содрать с губ вместе с кожей. Леви вскакивает, матерясь, Эрен хватает сброшенную шинель и уносится прочь. Бежит по длинным гулким коридорам офицерского корпуса, бежит к себе. Прочь, прочь, как можно дальше оттуда. Что бы больше никогда не видеть, что бы больше никогда не возвращаться. Он добегает до своей комнаты, хлопает дверью и падает на колени, хочет встать и запереть дверь, но ноги не слушаются, а руки дрожат. Он пытается отдышаться и прийти в себя. И вот теперь паника захлёстывает его с головой. Настоящий ужас от неслучившегося. Глупый, иррациональный ужас сотрясает всё тело. Снова тошнит и рвёт остатками алкоголя вперемешку с желчью. Хочется выблевать воспоминание, как протухшую еду, чтобы оно не успело осесть внутри и начать отравлять все те нежные чувства, которые Эрен испытывал к капитану. Выблевать до того, как оно станет его частью, превратившись во что-то ещё более мерзкое. В подозрительность, недоверие и страх. Страх его. Человека, которому Эрен доверял. Горло перехватывает спазмом до боли, и на несколько секунд Эрену кажется, что он задохнётся, тело задушит себя само. И сейчас он может только беззвучно трястись, разбивая в кровь кулаки о каменный пол. Стены штаба давят со всех сторон. Из казарменных спален доносится храп и шуршание. Там другие люди, его друзья. Если кто-то из них сейчас проснётся и решит узнать в чем дело, что произошло… Эрен находит в себе силы подняться и бежит во двор. Туда, где стоят бочки с дождевой водой. Он срывает с себя рубашку ещё по дороге, кидает её на землю и трёт яростно плечи, шею и губы. Подходит к бочкам, зачерпывает ведро воды и опрокидывает себе на голову. Потом ещё раз и ещё. Дышать становится легче. Ледяная вода смывает панику и горячее, налипшее невидимой паутинкой дыхание. Смывает все прикосновения и чувство отвращения. К себе, к нему и ко всему произошедшему. Сейчас, стоя посреди двора, промокший и замерзающий в звенящей первыми заморозками ноябрьской ночи, Эрен чувствует, что здесь он совсем один, в безопасности. И становится спокойнее. Он бы сейчас не выдержал, чужого, пусть самого правильного, присутствия, не смог бы сейчас вынести даже самых нежных объятий. Эрен понимает, что пришел в себя, когда чувствует, что замерзает. Он не знает, сколько времени прошло, сколько он так простоял, но пальцы успели совсем занеметь, а на волосах и ресницах капельки воды превратились в маленькие льдинки, прохрустевшие под рукой. В воздухе неуловимо пахнет первым снегом и смолянистой хвоей. Он стоит ещё с минуту, смотря в ночное небо, где, замерли мерцающие капельки звёзд. Когда в голове окончательно проясняется, Эрен растирает замерзшие руки, подбирает сброшенную рубашку и возвращается обратно в штаб, каждый следующий шаг делая всё решительнее, всё увереннее. Нечего. Он не девка, он не будет сопли распускать из-за такой глупости, которая даже не случилась.     Леви завтра, наверное, и не вспомнит, а он не расскажет. И всё будет как обычно.