Ты можешь остаться

Команда Гриффиндора по квиддичу одержала победу, и в кои-то веки Джеймс Поттер чувствовал себя счастливым. Стоял тёплый июнь, ученики пятого курса только что сдали СОВ. Сегодня состоялся матч со Слизерином, и ловец гриффондорской команды поймал снитч на последних десяти минутах. И сейчас этот самый ловец гордо сидел за факультетским столом в Большом зале в окружении поздравлявших его друзей и всей команды. Все, кто проходил мимо него, хлопали его по плечу или пожимали ему руку. Громче всех Джеймса нахваливал Сириус, сидевший справа от друга. — Эй, все, смотрите сюда! Смотрите на нашего героя! Вот кто надрал задницы паршивым слизеринцам, Джеймс, мать его, Поттер! Эй, эй! — Сириус закричал ещё громче, что, казалось, было невозможно. Он обращался к самому дальнему столу, за которым сидели ученики в зелёной форме. — Вы, неудачники! Отсосите! Посмотрите на себя, какие вы жалкие! Напротив ребят сидели Питер и Римус. Немного поодаль спокойно ужинала Лили, и Джеймс, почти не слушавший Сириуса, безнадёжно смотрел в её сторону. — Сириус… — негромко заговорил Римус, смотря в одну точку. — Заткнись. Сириус, обменивающийся нелестными словами со слизеринцами, не услышал его. Питер перегнулся через стол и дёрнул Сириуса за мантию. — Эй, идиот! Обернись. Взвинченный Сириус обернулся, столкнувшись взглядом с предостерегающими взглядами Римуса и Питера. Джеймс опустил голову, уставившись к себе в тарелку, и, судя по трясущимся плечам, сдерживал хохот. — Что?.. — Сириус осёкся. Римус глазами указал куда-то за плечо друга, и всё внутри у Сириуса перевернулось. Он обернулся. Рядом с ним стояла профессор МакГонагалл. Ее очки поблёскивали при свечах, губы были поджаты, а руки она недовольно скрестила на животе. — Мистер Блэк, — начала она, и Джеймс, не удержавшись, прыснул. — Я понимаю, что победа Гриффиндора в борьбе за кубок по квиддичу могла вскружить вам голову, — она растягивала гласные, как и всегда, когда была недовольна, — но я попрошу вас проявить уважение к представителям другого факультета и не вести себя как невоспитанный мало соображающий грубиян. Сириус поморщился. Римус за его спиной вздохнул. Лили поднялась со своего места и вместе с Мэри и Марлин вышла из зала. — Жду вас на отработку завтра вечером, мистер Блэк. МакГонагалл ушла к столу преподавателей. Сириус поборол в себе желание скривить лицо и развернулся к друзьям. — Чего смеётесь? Рады, что вам не досталось? Мы тут вообще-то творим историю, а она, видимо, совсем не рада за свой факультет. — Просто ты выпендривайся поменьше, — сказал Питер с набитым ртом. Джеймс усмехнулся. — Да плевать мне на отработку. Вот придём в гостиную, закатим такую вечеринку… — Ты хочешь стащить еду из кухни? — спросил Римус. — Только если ты поможешь, — подмигнул ему Сириус. Джеймс больше не слушал их. Он, обернувшись, смотрел на слизеринский стол. Джеймс искал тёмную кудрявую голову, а когда нашёл, следил за ней некоторое время, а потом глазами проводил до выхода из Большого зала. Вечеринка в башне Гриффиндора проходила в духе настоящего веселья и хаоса. Громко играла музыка. По помещению носились маленькие безвредные шутихи, взрывающиеся под потолком. Римус, который должен был выполнять обязанности старосты, громко подпевал песне вместе с Питером и несколькими шестикурсниками. В воздухе витал запах лимонного печенья, пирога с патокой и огневиски. Девчонки, в том числе Лили, танцевали с мальчишками с седьмого курса. Сириус ускользнул на пару минут в спальню. Джеймс же просто сидел в кресле у камина. На стоявшем рядом столике была видна наполовину пустая бутылка огневиски. Пятнадцать минут назад его качали на руках, скандируя поздравления, а он сам улыбался как сумасшедший, а теперь он просто сидел, подперев голову рукой и уставившись на сухие дрова. На вечеринку постепенно приходили студенты Когтеврана и Пуффендуя. Их никто не выгонял, и все были рады новой компании. Рядом с Джеймсом возник растрёпанный Сириус, уже без мантии и со свободно болтающимся на шее галстуком, наполовину развязанным. Верхняя пуговица его рубашки была расстёгнута. Джеймс улыбнулся, опустив голову. Сириус присел на столик напротив Джеймса. — Чего такой кислый? — Не знаю. — Мне их прогнать? Могу сказать, что вечеринка окончена. — Он махнул рукой в сторону шумящей толпы. — Не надо, пусть веселятся. — Джеймс снял очки, положил их на широкий подлокотник и устало протёр глаза. — Так что случилось? — Настроения нет. Ничего же особенного не произошло. Ну, выиграли и выиграли. Подумаешь. Сириус смекнул, что пора бы перевести тему. — Знаешь, — осторожно начал он, — я недавно с мамой говорил. Джеймс поднял глаза. — Она вообще-то не против отпустить меня летом на месяц к Питеру. Он и тебя приглашает. — Здорово. Было бы неплохо так собраться. — Будем целыми днями играть в теннис, пить лимонад и купаться, как тебе такое Поттер? — Звучит хорошо. — Джеймс не знал, что ещё сказать. Сириус отпил из бутылки Джеймса, стоявшей рядом. — Как ты думаешь, почему книжки летают? — Что? — Сириус нахмурился. — Ну книжки. Или учебники. В библиотеке и вообще. — Интересный вопрос. — Я уже два дня об этом думаю. Говоря это, Джеймс бездумно осматривал гостиную, вглядываясь в лица учеников. Его очки всё ещё лежали на подлокотнике. — Может, — начал Сириус, — чтобы мелкие не поймали их и не прочитали что-нибудь не для их возраста? Джеймс тупо уставился на друга. — Но мы же ловили. — Да, верно. — Сириусу нравилось болтать ни о чём. — Я думаю, так просто весело. — Весело, чтобы книги летали, а потом кусались? — Именно. Чем хочешь заняться? — Поднимусь наверх, приму душ и завалюсь спать. — Джеймс зевнул. Он смотрел на танцующих, просто болтавших и смеявшихся учеников, но видел перед собой только стол Слизерина, такой, каким он был за ужином. Внезапно что-то привлекло его внимание. Он приподнялся в кресле и нацепил очки. Кровь застучала в ушах, в груди будто что-то сдавило. Несколько мгновений он не понимал, видит ли он правду или ему всё ещё мерещится вечер в Большом зале. — Эй, Сириус! Посмотри. — Джеймс указал на пёструю толпу. Там, среди танцующих учеников, в чёрно-зелёной мантии, со скучающим выражением на лице стоял Регулус Блэк. В руках у него была толстенная книга в потрёпанном переплёте. Регулус разговаривал с Римусом, затем отдал ему книгу и на прощание кивнул. Сириус вскочил. — Какого… Регулус, что ты тут делаешь?! Сириус прокричал это достаточно громко, чтобы его брат услышал. Регулус обернулся, и в его взгляде читалось разочарование и скука. Он явно не хотел ни встречаться, ни разговаривать с Сириусом. Джеймс смотрел, как неловко и вместе с этим отстранённо Регулус, заметив Сириуса, пробирается к нему. На фоне красно-золотых цветов гриффиндорской гостиной он выглядел чужим и очень одиноким. Его руки, раньше занятые книгами, теперь были засунуты в карманы длинной мантии. Джеймс схватил очки и надел их. Он чувствовал, как его живот тянет куда-то вниз. Регулус подошёл к брату, даже не посмотрев на Джеймса. — Ты что тут делаешь? — бесцеремонно спросил Сириус. Регулус моргнул. — Пришёл вернуть Римусу его книги. — Его голос звучал надменно и вместе с тем устало. — Какие ещё книги? — По трансфигурации. Он мне их одолжил. Глаза Регулуса скользнули вниз, к креслу, в котором сидел Джеймс, и остановились на его кроссовках. Джеймс судорожно вдохнул. Он не сводил с Регулуса взгляда. — Надо же, а я уже подумал, что мой младший братишка пришёл на вечеринку, — Сириус хлопнул Регулуса по плечу, но тот сразу же отстранился и закрыл глаза. — Я уже ухожу. Но Сириус, обычно не любивший долго разговаривать с братом, был в хорошем расположении духа. — Ну останься хотя бы ненадолго, у нас есть огневиски! — Он обнял Регулуса за плечо. — Отстань, — Регулус грубо оттолкнул Сириуса. Но Сириус не услышал. Он что-то кричал через всю гостиную однокурсникам, прося передать им бутылки огневиски. В конце концов он, не докричавшись, громко сказал «Акцио» и направил палочку на огневиски. Бутылки взвились в воздух. Джеймс занервничал, думая, что сейчас обязательно должно произойти что-то нехорошее. Сириус не заметил того, как Джеймс и Регулус быстро переглянулись, неожиданно даже для самих себя. Джеймс приподнял брови, а Регулус поджал губы. Они не разговаривали уже около недели. Джеймс всё хотел сказать что-то, тихо, чтобы Сириус не услышал, но внезапно послышался звон стекла и вопль: — Чёрт! Берегись! Но было поздно. Удерживаемые неверной рукой Сириуса бутылки застыли на одном месте, опрокинулись, но не разбились, и пенящийся огневиски вылился на Регулуса Блэка. На несколько мгновений гостиная затихла. Все затаили дыхание. Джеймс замер, его глаза за стёклами очков округлились, а рот приоткрылся в немом изумлении. Регулус тоже застыл как вкопанный, зажмурившись. Его волосы и мантия намокли, на ковёр капало. Он медленным движением убрал мокрые пряди со лба и повернулся к Сириусу, который бормотал извинения. Но, в отличие от всех остальных, эта ситуация скорее развеселила его. Джеймс увидел, что Регулус начал дрожать, и подумал, что вряд ли от холода. Вдруг Регулус крикнул: — Вот почему, твою мать, семья тебя не любит! По гостиной пронеслись шепотки, кто-то нервно засмеялся. Смех подхватили. Регулус начал озираться, в его глазах сверкала ярость. Парня обступили девчонки, предлагая высушить мантию. Он только отмахивался от них и ругался. Тогда Джеймс тихо поднялся и подошёл к нему. — Слушай, ты намок весь. Регулус, развернувшись, хотел было что-то рявкнуть, но так и застыл. Его большие серые глаза встретились с карими глазами Джеймса. Оба вдруг захотели провалиться сквозь землю от неловкости. Джеймса охватил жар, и он тут же почувствовал, что краснеет. Регулус шевельнулся. — Мне надо идти. — Стой! — неконтролируемым порывом Джеймс удержал его. — Тебе незачем идти через весь замок, если хочешь можешь помыться в нашей душевой, там сейчас никого нет. — С чего бы мне тут оставаться? Постепенно к Регулусу возвращалась его обычное высокомерие. Никто в гостиной уже не смотрел на него. Джеймс, услышав это, пожалел о своих словах. — Не знаю… Я просто предложил. Регулус снова посмотрел на него, и взгляд парня как будто смягчился. — Хорошо. Я не хочу затопить подземелье огневиски. Покажи мне дорогу. — Идём. Сириус ушёл. Джеймс и Регулус медленно пробирались сквозь шумную толпу в сторону общей комнаты мальчиков пятого курса. Иногда на них обращали внимание, но ни разу никто не окликнул Джеймса и не спросил, куда они идут. Душевые для мальчиков располагались недалеко от спален. Джеймс проводил Регулуса до двери. — Сам разберусь, мне не пять лет, — отмахнулся от него слизеринец и скрылся. В мужской душевой было восемь кабинок и одна ванна с душем, но почти никто ей не пользовался. Джеймс поднялся в свою комнату и, добравшись до кровати, опустился на колени и вытащил внушительных размеров чемодан с одеждой. Он подумал, что вряд ли Регулусу понравится натягивать на себя мокрую и липкую мантию. Он всё ещё был пьян, и, наклонившись, почувствовал накатывающее головокружение. Ему показалось, что его сейчас стошнит, а в следующий миг всё было в порядке. С минуту он просидел на полу, бездумно смотря вниз, разглядывая каждый сантиметр половиц. Он думал о вечеринке, о разлитом огневиски, о Регулусе. О Регулусе, который сейчас смывает с себя гадкий напиток в душевой Гриффиндора. Он подумал о том, что ему нужно будет спуститься туда, к нему, непринуждённо дать свою одежду… В висках застучала кровь, давление ощутимо поднялось, и Джеймса вдруг охватил жгучий стыд. Руки вспотели, лицо залила краска, а в мыслях было только одно: «Регулус, Регулус, Регулус». Позже Джеймс зашёл в помещение, где располагались душевые, не сочтя нужным постучать. В дальней кабинке шумела вода. В воздухе витал пар от горячей воды, было жарко, и очки Джеймса мгновенно запотели. Он снял их, протёр и надел обратно. — Регулус! — Негромко позвал он. Ему тут же откликнулись. — Кто это? — Джеймс. Я принёс тебе свою одежду. Последовала долгая тишина. Звуки уже затихающей вечеринки были здесь не слышны. — Спасибо. Джеймс замялся. Не было ни стула, ни свободного крючка рядом, чтобы повесить хоть что-нибудь. Мантия, рубашка, брюки и галстук Регулуса валялись на полу. — Слушай, я… Я тут посижу, а то одежду негде оставить. — Валяй, — спокойно ответил Регулус, развязно, но всё ещё немного нахально. — Ты можешь остаться. Джеймс снял обувь и носки и босиком пошёл по кафелю. Он сел, оперевшись на стенку, за которой стоял Регулус. Какое-то время они оба молчали. Джеймс не находил, что сказать, а Регулус и вовсе говорить не хотел. Равномерный шум воды усыплял Джеймса, и через некоторое время он начал клевать носом, но мигом опомнился. Он втянул ртом воздух и потянулся. Регулус молчал. Да когда же он скажет хоть слово? Пожалуйста, пусть он скажет хоть что-нибудь, за что можно уцепиться, даже Джеймс был готов что-то сказать, но он не знал, о чём говорить с ним, с чего начать беседу. Он был готов умереть. Лучше заговорить или умереть? Эта внезапная мысль пронзила сознание Джеймса. От жары ему стало хуже, снова начала кружиться голова, вернулась слабость. Он пытался вспомнить, о чём он разговаривал с Сириусом. Кажется, о какой-то дурости. — Как ты думаешь, — начал он, — почему у нас книжки летают? — Что? — из-за звуков воды голос Регулуса слышался не вполне отчётливо. — У нас учебники летают, книжки, всё такое. Зачем? Регулус замолчал. Джеймсу нравилось думать о том, что он размышляет над его вопросом. — Какой тупой вопрос. Вот и всё, что он сказал. Джеймс был готов убиться. — Слушай, — он старался говорить как можно более отчётливо, — извини меня. В душевой не было никого, кроме них. Регулус не отвечал, и напряжение усилилось. Вода теперь казалась белым шумом. — За что извинить? — Голос Регулуса звучал как сталь, острая и смертоносная. — За то, что я сказал. На прошлой неделе. — В самом деле? — Холодно откликнулись ему. Джеймс подумал, что обречён. На него навалилось сожаление о том, что он пришёл сюда, что остался, что сейчас извинялся и готов был излить всю душу человеку, которого так плохо знал. — Да. Я действительно об этом жалею. Мне не стоило говорить таких ужасных, гадких вещей про тебя и твою семью. Особенно, — Джеймс запнулся, — особенно перед всеми. Его собеседник молчал. Джеймс посчитал, что может продолжить. Он не думал заранее, что говорить, слова сами вырывались у него, и будто его язык управлял разумом. — Я не считаю, что ты такой. И мне жаль. Ты знаешь, я думаю, ты один из самых потрясающих людей, которых я когда-либо встречал. Во всем. Ты правда хорош во всём. Я всегда засматриваюсь на то, как ты летаешь на матчах. И на тренировках. А ты помнишь вечеринку в башне Когтеврана? Тогда все пришли, и ты тоже был. И я сразу тебя заметил. Ты стоял рядом со своими друзьями, Эваном и Барти, этим придурком. И тогда вышел Люк Тэмплтон, и начал что-то орать, танцевать и раздеваться. Все смотрели на него. Все, кроме меня. Я просто не мог остановиться пялиться на тебя и твои дурацкие волосы. Тогда, в свете камина и синих отблесках от мебели и мантий ты был очень красивым. И там ещё стояла какая-то девчонка, которая просто не могла от тебя отлипнуть. А я, как идиот, всё стоял и смотрел на тебя. Каждое утро и каждый вечер я смотрю на твоё место за столом, надеясь увидеть тебя. Или поймать твой взгляд. Я не знаю, что со мной происходит, я не уверен, что это нормально, но я никогда не думал о ком-то другом так, как думал о тебе. И каждый раз я… я пытаюсь подобрать правильные слова, а вместо этого говорю ужасные, ужасные вещи. Надеюсь, ты простишь меня. Тихо. Джеймс прислушался. Он не думал о последствиях того, что он только что наговорил. Он был рад, что высказался, и пусть этот слизеринец делает всё, что хочет. — Регулус, всё в порядке? Послышался звук закрываемого крана. Вода остановилась. Из-за стенки высунулась худая бледная рука с длинными пальцами. — Дай одежду. Джеймс поднялся, скользнув по полу босыми пятками. Не заглядывая за стенку, по которой медленно стекали вниз тяжёлые капли, он так же, как и Регулус, протянул одну только руку и почувствовал, как пальцы Регулуса вслепую обхватывают сначала его запястье, потом пробегают по его собственным пальцам, а затем находят одежду. Джеймс ощутил, как по его спине пробегают мурашки. И снова появилось это тянущее, настойчивое чувство в низу живота. Он слышал шорох полотенца, шуршание штанов и свитера, что он нашёл в своих вещах. — Чёрт, Поттер, ну и тряпки же ты выбрал. Джеймс усмехнулся. — Всё, я выхожу. И из-за стенки показалась мокрая кудрявая голова с серыми глазами и, как показалось Джеймсу, лёгким румянцем на щеках. На худом Регулусе, как на вешалке, висели дурацкие розово-белые пижамные штаны в полоску и растянутый красный свитер таких неимоверных размеров, что пришлось несколько закатать рукава. — Тебе идёт красный, — усмехнулся Джеймс. — Пошёл ты. Они стояли друг напротив друга. Джеймс сжимал кулаки так, что ногти больно впились в ладонь. — Ты ничего не скажешь? Он был близко. Невероятно близко. Джеймс мог видеть мокрые чёрные ресницы, еле заметные светло-коричневые веснушки, родинку под левым глазом и ещё одну над губой. Регулус прерывисто дышал, его рот был полуоткрыт, глаза метались вверх-вниз. — Это правда? То, что ты сказал? — Да. И тогда Регулус сделал то, чего Джеймс никак не мог ожидать. Он резко шагнул вперёд и обвил руками Джеймса, прижался к его груди и опустил голову ему на плечо. Джеймс ничего не говорил, только в ответ так же обнял Регулуса и закрыл глаза. Его сердце забилось как бешеное. Регулус сказал хрипловатым тихим голосом: — У тебя сердце быстрее бьётся. Джеймс щекой ощущал влажные кудри, слышал, как капает вода на пол, собираясь в лужицы, вдыхал горячий пар. От Регулуса пахло свежестью и его, Джеймса, домом, потому что это был запах огромного красного свитера. — Регулус, я… что, если кто-то зайдёт? — Скажи это снова. — Сказать что? — Моё имя. — Регулус. Джеймс ощутил прикосновение тёплых мягких губ на шее и шумно выдохнул. — Ещё раз. — Регулус, — прошептал Джеймс, зная, что за этим последует. Ещё один поцелуй огненным следом остался на шее. Джеймса начал охватывать уже привычный жар. Регулус поднял голову и двумя руками снял с Джеймса вновь запотевшие очки. — Не думаю, что они тебе нужны. Повинуясь стремительному порыву Джеймс, как только Регулус опустил правую руку с зажатыми в ней круглыми очками, подался вперёд и поцеловал его так, как никогда не целовал никого. Ему казалось, что это последнее благо жизни, которое он получит вплоть до собственной смерти, и он брал от этого поцелуя всё. Его руки легли на щёки Регулуса, закрывая его яркий румянец. Парень положил левую ладонь на шею Джеймса и притянул к себе. В его правой руке по прежнему были очки, поэтому он просто приобнял Джеймса за талию. Как Джеймс жалел, что он не мог остановить время на пять минут, на час, на целые дни, чтобы вот так стоять здесь с тем, кого он целовал, без стеснения, без страха или стыда. Их губы прикасались друг к другу так нежно, что он ощущал прилив нежных чувств и желание продолжать этот момент вечно. В этот момент он жаждал его, его целиком, жаждал воссоединения и слияния их душ. Поцелуй закончился внезапно. Регулус отступил, смотря в сторону. Его глаза сверкали. Он не сказал Джеймсу ни слова, просто пошёл к выходу, словно куда-то торопился. — Эй! — Выкрикнул Джеймс, надеясь, что это хоть как-то его остановит. — Ты свободен вечером в пятницу? Регулус не остановился, но бросил через плечо привычным ленивым и немного высокомерным тоном, который всегда приводил Джеймса в взвинченное состояние: — Возможно.