Заметки Белл

Дух ветра всегда занимала атакующую позицию, когда дело касалось взаимоотношений между людьми и её ненаглядным чародеем. Ни одна девчонка в королевстве не сможет флиртовать безнаказанно, даже недальновидным мальчишкам стоило придержать руки во время приветствий. Пускай это всегда заканчивалось только безобидными, хоть и достаточно раздражающими, криками, она чувствовала себя удовлетворенно. Ведь все в Королевстве Клевера должны знать свое место — на вытянутой руке от Юно, не ближе. И, на самом деле, таких ограничений хватало для его друзей и сокомандников в отряде Золотого Рассвета. Хватало даже для вечно буйного Асты, который плевать хотел на ограничения духа. Однако негласного правила не придерживались те, кто повстречался с ней впервые. Что ж, таким она преподает урок. На протяжении долгих лет пребывания на плече чародея, Белл отбивала своего любимого у совершенно разных людей: начиная благодарными спасёнными жителями и заканчивая противниками на поле боя. И пусть предложение сходить на свидание стало скорее привычкой, нежели искренним желанием, отказываться от неё она не собиралась. Находясь с Юно двадцать четыре на семь, круглые сутки без передышек, не нужно было переживать о том, что брюнет может сбежать или исчезнуть. Они всегда вместе, всегда рядом, боятся нечего и незачем. Однако в последние месяцы зоркий взгляд и шестое чувство начало подсказывать Духу Ветра о каких-то изменениях. Это проявлялось в странных вещах, к которым значение изначально не предавалось, но все магическое естество улавливало такие неприметные импульсы. Между ними не принято обсуждать душевные расприи: чародей не мог открыться и рассказать о том, что его гложет, для этого есть собственные мысли или друзья, на крайний случай. Так что вопрос чувств никогда не поднимался всерьез, разве что поначалу Белл возмущала отстранённость и излишняя холодность. Отчётливо заметных изменений потерпела реакция Юно на флиртующих магичек или горожанок: теперь он совершенно спокойно терпел бурный поток слов в сторону несчастных и не пытался остановить своего Духа, продолжая заниматься своими делами. Кажется, он даже разделял её позицию касательно закона «в метр». Не то что бы ранее за чародеем можно было заметить дикое увлечение женским полом, нет, просто теперь, казалось, грудь нараспашку даже внимания не привлечет. В определенный момент такое игнорирование даже пугало Белл: быть того не может, что б здорового юношу не интересовала репродуктивная часть человеческого организма. Долго думать об этом не пришлось. Вскоре на одно из заданий по ликвидации преступников отправили привычный отряд рыцарей-чародеев из Золотого Рассвета: Клаус, Юно и Мимоза работали слажено, эффективно и быстро — словом, идеальная команда, где каждый занимал свою позицию. Впрочем, обстоятельства сложились иначе и, входе битвы, непосредственное активное участие принимали только двое — плоховидящий наставник в тот раз отсутствовал. Это не должно было привести к катастрофе, в конце-концов, все они самостоятельные бойцы, однако, как известно, количество решает многое. Потому выйти сухими из воды не удалось и обоих в тот день немного потрепали, хотя Вермиллион заверила, что царапины заживут на них за считанные минуты. Она, конечно, не соврала. Тогда единственной пострадавшей осталась униформа: Юно порвал рукава, а вот Мимоза лишилась львиной доли верха. Дух Ветра тогда не придала значения голой груди девушки, то ли из-за её смущения и попыток прикрыться, то ли из-за того, что она была напарницей. Брюнет, как истинный джентльмен, предложил свою уцелевшую накидку, хотя понимал, что собственный взгляд прикован к оголённому участку кожи, поэтому и намерения нельзя назвать полностью альтруистическими, скорее жест в знак извинения за своевольность. Тем не менее, никакого упрека он не услышал: что Мимоза благодарно улыбалась и склоняла голову, что Бэлл пропускала происходящее мимо себя. После того случая казусы с вещами повторялись неоднократно: то отряд под воду пустят, то в огонь для помощи, временами бывали и случайные нелепости, как поход на общий источник или редкие миссии по шпионажу. Так или иначе, всё сводилось к тому, что внимательный взор золотых глаз подмечал всё новые и новые участки женского тела в обнажённом виде. А фраза «ласкал только ветер» приобрела новые оттенки, ведь маг ветра управлялся со своей стихией более чем хорошо. Пусть Юно и не придавал особого значения собственным поступкам, Белл изредка замечала, как из-за его выходок девочка смеялась в потоке ветра или наоборот, сжав кулаки, напрягалась всем телом. Вечерами, скорее за исключением, чем постоянно, Дух ждала брюнета слишком долго после душа. Изначально списав это на водные процедуры и излишнюю чистоплотность, она отважилась постучать и задать вопрос: «Все ли в порядке?» — ответом послужило неразборчивое бормотание, однако прислушавшись, крохотное тельце покрылось красными пятнами смущения. Белл никогда не пыталась быть настолько близкой к своему чародею и, да простит её Матушка Природа, не желала услышать звуки человеческого онанизма. Только через пару дней она снова смогла вернутся в обычное русло и смотреть в глаза своему магу. Шло время и связь от длительного контракта с человеком давала о себе знать: сильные перепады настроения, душевные муки или примитивную физическую боль теперь могла ощутить и Белл, для неё происходящее не в новинку и, ко всему прочему, контракт заключён с вполне замкнутым и безэмоциональный человеком, так что особых проблем не возникало. Сильные чувства и эмоции ощущались как что-то невероятно лёгкое, практически незаметное, если не стараться прислушаться, но один момент Дух почувствовала очень хорошо: в секунды перерождения и подселения душ, в теле Юно умещалось две личности и одна из них — эльфийская — определенно не предвещала для человечества ничего хорошего. Ребенок Лихта и Тетии действовал скорее на подсознательном уровне, в то время как настоящий обладатель тела пытался вернуть управление себе. Единственное слово, которое успел произнести «подселенец» было приказом: «Исчезни». Для него по сей день остаётся загадкой причина, по которой эльф, настроенный на истребление людства, сказал одной из представительниц покинуть помещение. Пока другие стремились остановить и уничтожить, он сказал бежать. Возможно, все дело в матери, которая была человеческого рода и просто до жути напоминала саму Вермиллион. Им не узнать. Но Белл отчётливо помнит тот утробный ужас, который испытал Юно, будучи запертым в собственном теле и вынужденный наблюдать, как его подругу хотят распять на кресте. На недолгое мгновение ей показалось, что она сама испугалась, но всё протекало как в тумане и вскоре забылось. Он вспомнил об этом через пару часов, когда вновь увидел Мимозу, но на этот раз рядом с Патри в облике Лихта. И тогда действительно странные чувства охватили его (или не его?) душу: с одной стороны он чувствовал связь с близким человеком, знакомой ранее, чего нельзя сказать об эльфе, который, кажется, приходился ему родственником. Запутанная и кривая линия связей красной нитью извивалась в голове, на периферии сознания мелькал ответ, но прийти к нему было непосильной задачей. Чародей был перерождением нерожденного ребенка, а Вермиллион была сама собой, неизменно-очаровательной девушкой с манерами и королевской кровью, болестно похожая на Тетию. Быть может, в этом и заключался диссонанс. Чуть позже, в пылу сражений, Юно успел переброситься парой фраз с Мимозой: в основном о том, что целителям на поле боя не место. Белл тогда возмутилась, — в самом деле, здесь и сейчас место каждому рыцарю-чародею! — однако после, наблюдая за метаниями рыжей макушки, к собственному удивлению, сжалилась. Казалось абсолютно нецелесообразно подставлять под удар медика, коих сейчас по пальцем одной руки посчитать. Впрочем, их мнение ни коем образом на тревожило самого медика, хотя она и не бежала на рожон. И никто не удивился, когда в одной из схваток её тельце метнулось в противоположную сторону от атаки из-за потока ветра. Юно не следит за подобным и не придает значения такому, просто действует инстинктивно. Дух Ветра отчего-то чувствовала облегчение. Она, по непонятным даже для себя причинам, не ревновала целительницу к чародею: то ли потому, что та вела себя мило с каждым, то ли потому, что её забота была не только присуща характеру, но и роду деятельности. В часы, когда эта маленькая девчонка проводила лечебные ритуалы у кровати Юно, Дух покорно сидела на рыжих кудрях, наблюдая. Было что-то завораживающее и успокаивающее в магии растений, сказочное и приятное. Возможно, все цветы несли терапевтический эффект и действовали положительно на тех, кто вовсе не нуждался в помощи. Потому она начинала вредничать, стоило Мимозе уйти, оставив её в компании спящего мага и притворно возмущаться неторопливости, когда та возвращалась. В ответ ей никогда не говорили грубостей, только устало улыбались и обещали работать усерднее. Сам же чародей ненавидел валяться в постели, будто дел у него больше нет, кроме как восстанавливать силы и раны зализывать. Но всякий раз, просыпаясь под исцеляющим куполом, в окружении буйства красок и запахов, под воздействием теплой, согревающей маны, само понятие «покоя» вынуждало прикрыть веки и ещё ненадолго, буквально несколько минут, остаться на месте. Временами из мира сновидений его встречала нежная улыбка, иногда слова облегчения, а совсем редко — уставший вздох. Теплые ладони из раза в раз проверяли самочувствие, поддерживали, когда сил не оставалось, и заботились. Мимоза маленькая, сдержанная и на вид беспомощная, но именно она — та, кто спасает, помогает и всегда подставляет плечо. А таких людей он ценит и уважает, её особенно. Белл искренне недолюбливает каждого, за исключением Юно, потому что уважение это одно, симпатия же — совершенно другое. Такое мало просто заслужить, нужно ещё доказать. И, по правде говоря, понравится ветренному духу не так-то просто, ведь личность она избирательная и придирчивая. Если говорить о послужном списке кандидатов, то, помимо внешности, боевых способностей и личностных характеристик, важным пунктом является симпатия её обожаемого чародея, которую получить не легче. Говоря о Юно, нужно учесть, что действительно нравятся ему очень немногие люди, ибо уважение и восхищение не в счёт. И все те немногие, что угодили ему, с высокой вероятностью могут нервировать Духа Ветра. Аста — лучший друг и названный брат до глубины души бесит её, хотя отдать ему должное она способна. Итак, проходя фильтрацию требований, остаётся только рыжеволосая целительница — не то что бы хорошая, но терпимая, подходящая и не раздражительная особа. Ей, естественно, не сравнится с Белл, однако стоит признать, что с ней никто не сравнится. Для самой Мимозы такая снисходительность не была чем-то за гранью воображения, поэтому когда миниатюрная «феечка» на одном из приёмов решила уложить копну волос в нечто более подходящее случаю, даже не подала виду, сказав вежливое «благодарю». Ее кузина, Ноэль, кажется, пришла в ужас от продемонстрированной выходки и после несколько раз подходила поинтересоваться, все ли в порядке и не требуется ли ей помощь от антимага: «Вдруг проклятье какое?». Общественная реакция в самом деле забавляла и иногда приходилось прикрывать губы в усмешке, пока Белл яростно вопила о своей невинности неподалеку. Юно же, в свою очередь, предпочитал молча наблюдать за изменениями, не желая разрушить социальную адаптацию Духа: и пусть пока это только один человек, есть вероятность, что со времени круг «одобряемых» расширится. Его напарница объективно была самым спокойным и приятным собеседником, а, судя по всему, именно такие люди привлекали неугомонную Белл. Опираясь на королевскую этику и манеры, даже неприязнь Мимоза выказывала очень элегантно. Если дело заходило о действительно важных вещах, её ровный и беспристрастный тон казался куда более угрожающим и требовательным. Чародею было интересно узнавать разные грани характера, всё-таки она была удивительным человеком, однако одну из них видеть было невыносимо. Боль, горе, печаль. Пусть за все годы совместной работы ему удавалось заметить такие эмоции всего пару раз, этого оказалось достаточно для ясного понимания: подобная гамма чувств просто не создана для неё. Всякий раз, попадая в неприятности, главной задачей рыцарей-чародеев оставалась полная отдача в бою и защита Королевства Клевер, его жителей и сохранности территорий. Человеку, стремящемуся занять место Короля Магов, необходимо соблюдать устоявшиеся правила, придерживаться порядка и ни в коем случае не отступать от намеченного курса. Но всякий раз, когда неминуемая опасность подходила слишком близко к его людям, выбор был очевиден. Всё складывалось так, что за опрометчивый поступки его не отчитывали: возможно, они не вели к ужасным последствиям, возможно, попросту не были замечены. Юно никогда не ждал похвалы, одобрения или благодарности, хотя принимал их с радостью о тех, кого считал искренним в этих порывах. Но один-единственный случай, когда эти слова не были произнесены, отчего-то задел тонкие струны души. Однажды Мимоза разозлилась на него в ответ на спасение, в её чистых зелёных глазах отчётливо мерцала ярость в перемешку с обидой. Такой пылкий взгляд, демонстрирующий настроение громче слов, был реакцией на то, как нагло он посмел оторвать её от лечения. По правде говоря, это лучше назвать попыткой воскресить человека, нежели помочь ему: под завалом, на открытой местности, во время битвы — у парнишки не было шансов, зато Мимоза сильно подставлялась. Решение просто выдернуть её оттуда было, нужно признать, спонтанным, но оправданным. Если бы она осталась там ещё на несколько минут, очередной сдвиг почвы из-за действий земляного мага привело к обрушению, а значит, с высокой вероятностью нанесло бы ей ущерб, если не убило. Конечно, эта ситуация могла показаться Вермиллион оскорбительной или даже проявлением пренебрежения к магическим способностями. Она рыцарь-чародей, целитель, первостепенная задача которого состоит в непосредственной помощи, защите; каждый волшебник знает, что это может стоить жизни и здоровья, каждый идёт на это осознанно и принимает риски, каждый обязан жертвовать, если того требует ситуация. А Юно не намерен жертвовать. Не в этих обстоятельствах, не ради такой цели и не Мимозой. Это не высокомерие и не субъективное мнение, просто на данный момент нет в мире человека, ради которого он позволит ей погибнуть. Все просто и она должна понять, насколько неравноценны были бы потери. Однако, несмотря на логические доводы и пояснения природы своего поступка, всё, что он получил — непробиваемая ледяная стена между ними несколько недель подряд. «Заслуженно. Мы все равны и ты не можешь принимать решения за остальных.» — выразился Клаус, ободряюще похлопывая по плечу. Желание стать Королем Магов с того момента только увеличилось. Отношения между членами Золотого Рассвета ни коем образом не касались Белл, вплоть до того момента, пока они не начали влиять на Юно. Естественно, люди существа социальные и всем свойственно поддаваться на реакцию окружающих, порой действовать в угоду обществу и идти на поводу стадного чувства. Кто-то может назвать отношения дружбой, взаимодействием товарищей по общему делу, некоторые отношения даже враждой или соперничеством. Любой, так или иначе, контактирует и состоит в отношениях с кем-то, иногда на подсознательном уровне, иногда и вовсе против воли. Но Дух Ветра просто не в силах охарактеризовать то, что другие называют «взаимодействием напарников». Это не то же самое, что происходит между Юно и Клаусом, не то, что с Астой и — о, Милостивый! — однозначно не то, что с Чарми. Объяснений трепещущего сердца, смягчившегося взгляда и слабой улыбки, стоит рыжеволосой девушке появится в поле зрения, просто нет! Это деструктивное поведение по отношению ко всему, что только можно назвать «в характере Юно», не на шутку пугало Белл. Страшнее всего оказалось совершенное спокойствие со стороны Мимозы: ни скорость её пульса, ни взгляд, ни даже добрые слова не отличались от того, что она демонстрировала каждому. Хотя, нет, неправда, был один человек, рядом с которым она вела себя иначе. Чувства, что Дух ощутила в момент осознания, стали отправной точкой для полного непринятия шального Асты. И с тех самых пор ей почему-то стало страшно, боязно, когда все трое находились вместе, и горько, когда Юно молча наблюдал за двумя друзьями. Белл не может утверждать, но в какой-то момент всё поменялось, в её ненаглядном чародее что-то сломалось. Война с Люцифером, исчезновение друга детства, заботы и обязанности, тотальные проблемы государства и защита народа — всё навалилось снежным комом и каждый справлялся, как мог. Юно держал спину ровно, подбородок прямо, стал опорой и поддержкой для сотен волшебников, защитой и надеждой для тысяч граждан. У него из точек опоры — только стремление, возможно, чувство ответственности. Пусть он хоть трижды будет самым способным чародеем, обладателем пары гримуаров и огромного потенциала, он всё ещё останется человеком, подростком. Война никого не оставляет прежним, но Белл тревожится всякий раз, стоит ей увидеть уставший вид, нахмуренные брови или смирение в янтарных глазах. Стресс, битвы, колоссальные нагрузки и ответственность. Один из основных рычагов мощи всего Клевера, утерянный принц Королевства Пик, названный гений магии слег в перерывах между сражениями. Вовремя, будто знал, что демоны какое-то время не станут терроризировать их. Но это было совершенно не в его духе, Аста мог исчезать и появлятся в самый последний момент, он же всегда был на месте, добросовестно подготовленный. Это окончательно вывело из колеи Мимозу: мало было вытравить из неё все слезы нападением сестры Лили, пропажей антимага и постоянных больных, покалеченных, израненных людей — роль целителя ещё никогда не казалась таким жестоким и беспощадным наказанием. «Что не убивает, делает нас сильнее» — как медик, она с уверенностью может утверждать, что эта напыщенная фраза самая опасная ложь, которую ей приходилось слышать. Не всегда «превзойти своей предел» значило стать сильнее. Находясь рядом с бледным, бессознательным и больным другом, Вермиллион пробирала дрожь, грудь схватил в тиски колкий страх, не желая отпускать. Первые несколько часов рядом с холодной постелью прошли мучительно долго: по лбу стекал липкий пот, губы искусаны, а голова кружилась от сосредоточенности — мана вливалась безостановочно, но словно в битый сосуд. Нечто подобное уже случалось и на этот раз почему-то не было надежды, что всё решится само собой. Её магия поддерживала только работу органов, в то время как восстановления требовали сами каналы маны. Все её старания казались безрезультатными и совершенно бессмысленными потугами неумелого ребёнка. Настолько жалкой и бесполезной Мимоза не чувствовала себя никогда: в момент, когда от неё требовалось лишь исцеление, оказалось, что она неспособна на это. Барашки Чарли принесли еды для восстановления магических сил, к сожалению, ничего для психологических не нашлось. Так что слезы омывали девичьи щёки, пока она искала выход, другой способ помочь. К ночи она провалилась в полудрёму, свернувшись калачиком там же, на полу, что б поддерживающее заклинание не теряло силу. Два часа сна и она приступила к лечению с новыми силами — мысли всё ещё путались, мозг не успевает восстанавливаться при режиме сна несколько часов на пару суток. В палату периодически заходили люди, то ли проведать Юно, то ли саму Мимозу — она не помнит, последнего посетителя выгнала Белл. Миниатюрный Дух сидела тише воды ниже травы, только наблюдая за происходящим, ни одного упрека не слетело с её язвительного языка. Вермиллион измоталась к вечеру второго дня непрерывной работы: ком тошноты подступал к горлу всякий раз, стоило задуматься о том, что она не справится. В определенный момент у неё опустились руки и не потому, что мышцы налились свинцом. Глухое отчаяния сковало лёгкие и она, со злости, кажется, произнесла новое заклинание. В голове не было ответа действиям, всякая последовательность стёрлась и свелась к одному: спасти. Вспышка. Привычный поток маны приобрёл несвойственный, белый, свет. Она не услышала, как за окном рухнуло с десяток деревьев и закричали люди, зато заметила, как медленно открываются глаза Юно. Мимоза боялась, что больше никогда не увидит эти янтарные озера. Рухнув на край простыни, просто слушала размеренное сердцебиение, которое теперь не требовалось поддерживать её магии. Потерять Юно можно было бесчисленное количество раз и ещё ни один из них не казался последним, тем, вместе с которым она потеряет себя. Но он в порядке, жив, не исчез — слезы вновь навернулись на глаза и она впервые не постеснялась его обнять. Чародей нервничал только потому, что у него под боком тихо плакали, но объяснений потребовать не мог, только утешающе поглаживал кудрявые волосы. Через несколько минут к нему подлетела Белл в истерике, параллельно что-то восклицая о иссушенной округе.

***

Вспоминая кошмары прошлого, Духу Ветра оставалось только надеятся, что они никогда не вернуться и злосчастный рецидив обойдет их стороной. Людская (и не совсем) жизнь наконец-то начала налаживаться, приходить к нормальному существованию: без политических восстаний и заговоров, где нет места магическим конфликтам — конечно, послевоенное время влияет на людей и пока все восстанавливаются, власти должны первыми прийти с согласованию ролей. На повестке того года стоял вопрос: «Кто же станет новым Королём Магов?». Белл ясно помнит, как сильно к этому званию стремился её драгоценный чародей и знает цену этому стремлению. Тогда, в назначенный день выборов, волшебники со всего Клевера собрались в столице, что бы отдать свой голос за будущего лидера. Кандидатов было несколько, все — выдающиеся маги, бойцы и личности. Однако наибольшее количество избирателей перешло на сторону молодого поколения: Асты и Юно. Благодаря заклинанию, созданным одним из рыцарей, от каждого требовалось лишь написать имя и отправить его в магический водоворот, далее голос добавлялся на таблицу лидеров. Таким образом любой желающий мог наблюдать за количеством электората того или иного кандидата. Под конец прибывали те чародеи, что не состояли в отрядах, потому предугадать, чьё имя будет написано — крайне сложно. Впрочем, это не мешало заключать сделки и назначать ставки, прямо там, на площади. В те дни Мимоза невероятно сильно нервничала, ведь знала, что придется метаться меж двух огней. На одной чаше весов открытый, искренний и практически неубиваемый Аста из провинции с демоном на плече, способный развеять мифы насчёт низкого происхождения; на другой же чаше весов был расчётливый, уравновешенный и невероятно талантливый Юно, обладатель двух гримуаров и одного из сильнейших духов, выходец из королевского рода соседней страны, с огромным потенциалом и возможностями. Она слишком долгое время была предана своей первой любви, получая взамен только дружбу, поэтому к выбору Короля Магов подходила беспристрастно. Подсознательно понимала, что выбор в пользу одного из них уже сделан, однако до последнего держала карандаш во влажных ладонях, то записывая, то стирая имя. Своей медлительностью в третий, последний, день выборов она пришла к тому, что практически опоздала: время принятия подошло к концу, а счёт был равный — нужно поспешить и тогда…исписанный лист вдруг выпорхнул из рук, его подхватил ветер и унес в неизвестном направлении. Мимоза уставилась на свою руку: «Неужели она могла отпустить его? Если так, то это верх неуклюжести!». Тем временем выборы были объявлены оконченными, всех кандидатов попросили высказаться. И какого же было удивление, когда Юно огласил новость о том, что вскоре собирается занять место Короля Пик, отрекаясь от звания Короля Магов. А принимал участие он ради забавы, желая просто понаблюдать за реакцией названного брата. Аста в тот момент растерялся, впрочем, как и все присутствующие. Пусть с разницей в один незащитанный голос, но молодой король все же одержал победу, несмотря на то, что об этом знает только Вермиллион. Тоска на пару с гордостью охватило девичье сердце: только всё наладилось, представилась возможность для спокойного общения, как снова обрываются канаты — видимо, ей просто не суждено получить свое счастье. Однако после речей Юно по каким-то причинам последовал за Мимозой, совершенно не ожидающей увидеть в его руках заветную бумагу с аккуратно выведенным именем. Пазл складывался неохотно. Но после того, как он предложил покинуть Клевер вместе с ним, осознание границы реальности, фантазии и абсурда стёрлись окончательно. Сейчас же, по прошествии нескольких лет с момента переезда, Белл могла совершенно точно сказать, что Юно сделал то предложение не потому, что ему требовался человек, знающий все о королевском этикете, такте и манерах. Хотя это послужило весомым аргументом в пользу постоянного нахождения рядом. Так или иначе, Дух Ветра находила плюсы пребывания Вермиллион под боком: чародей, новый правитель, чувствовал себя спокойнее в совершенно неизвестной обстановке, что важнее, начал проявлять чувства и эмоции, на которые раньше был скуп. Изменения в поведении Юно поменяли и отношения с Мимозой, поскольку теперь общение не казалось таким серьёзным и проявление искренних эмоций только поощрялось. Действующий король Пик научился выражать то, что долгие годы пытался спрятать ото всех. Поэтому его сердце требовало расставить всё по местам, понять и двигаться дальше, что бы более не мучить себя перед сном. Самым подходящим моментом наедине оказался разбор государственных дел в его кабинете, когда Вермиллион отчитывалась за ежемесячные траты на дворцовую прислугу. Она подходила к своей роли помощника и советника очень серьёзно, но на этот раз ёмкий доклад был пропущен мимо ушей короля.       — Мимоза, почему ты не отказалась? — вопрос прозвучал невпопад и та ненадолго растерялась. — Ещё тогда, почему согласилась отправится со мной в другую страну? — Юно был серьёзен, но не давил.       — Ох, — она изумилась и задумалась на несколько долгих секунд, — мне показалось, что здесь, в Пике, я нужнее. Раз ты просил, видимо, это действительно было так. Сейчас что-то изменилось?       — Ты согласилась, потому что твой друг попросил тебя, верно? — она кивнула и улыбнулась в ответ. — А если бы сейчас объявился Аста и предложил вернуться в Клевер, ты бы сделала это? «Ты бы оставила меня ради него?» — несмотря на бесстрастное выражение лица, чувства и мысли, казалось, обжигали изнутри.       — Я думаю…он бы не предложил, а я бы не согласилась, — её черты на мгновение ожесточились, но вскоре вернулись к прежней размеренности. — Там что-то случилось?       — Нет. Просто хотел узнать причину, почему ты уехала и почему…всё ещё со мной, Мимоза, — он отвёл взгляд и скрепил руки в замок. — Я…дорожу тобой. Не только потому, что ты мой друг и советник. Лёгкая тревога замерла в тишине между ними. Явно обескураженная Мимоза старалась правильно понять сказанное и найти подходящие слова для ответа, хотя сознание всё ещё отрицало главный посыл.       — Это признание, Юно? — её сердце затрепетало, щеки покрылись румянцем.       — Да.       — В таком случае я должна ответить взаимностью. Белл, сидящая на подоконнике, счастливо пискнула.