Я знал, что ты придёшь
Но не хотел быть громче, чем дождь
*** Сегодня дождь стал завершающей точкой дня, которая своей атмосферой показывает всю тяжесть на душе у Бори. Но этот грёбаный дождь идёт слишком часто за последнее время, словно бремя с плеч никогда не слезет. Когда он уже всю грязь с этого безжизненного городка смоет? Все эти лужи заставляют лишний раз в своё отражение посмотреть. Мерзость. Замученный жизнью Хенк пытается добить заданное на дом произведение по литературе. Всё бы ничего, но слишком уж громкие мысли и падающие капли за окном отвлекают. Снова этот Кислов за аренду в голове и сердце Бори не заплатил. На губах горечь обиды и злости от происходящего. Раны побаливают, хочется снять лицо и надеть новое, аккуратное и нетронутое рукой друга. Противно с себя же стало, что наговорил, чего не надо. Знает же, что для Вани тема отца больная. Но и молчать, когда его батю хуями кроют, тоже не мог. Хотя Хенкин сам в мыслях Константина Анатольевича обматерил с ног до головы, маму жаль. Сидит весь побитый не только физически, но и морально. Хенк извинялся, но Кислов, сука, гордый же у нас. «Извинения не приняты, Хенкин», а Ване самому бы не помешало извиниться. Боря глазами по строчкам проводит, а содержание в себя не впитывает, сосредоточиться всё не может. В голове ситуация эта вся, сразу всевозможные чувства смешались где-то там, в груди. Поняв, что сегодня явно не получится адекватно почитать, Боря решил убить время в телефоне, с надеждой на прощение от Ольги Васильевны за проигнорированное домашнее задание. Внимание с каких-то всратых мемов переводится на только что пришедшее уведомление из телеграма. Опять этот Кислов, решил собой всё свободное пространство заполнить или что? Киса (21:12) сорян за сегодня Он что, заболел что ли? Напился, может. На него не похоже. Хотя, в принципе, намного удивило бы «прости» или «извини», а «сорян» очень даже в его стиле. Но всё равно как-то не клеится. Хенкин тоже решил гордость свою включить, с хуя ли Ване можно, а Боре нельзя? Последующие сообщения даже читать не стал. Раз уж извинения не принимаются у Кислова, то пусть тогда он принимает мысленное «пошёл нахуй». Примерно так отвечал Боря шёпотом на каждое непрочитанное сообщение. *** Очередное бессмысленное видео за вечер прерывает крик с улицы: — Хенкалина, прости меня, ну, — знакомый голос был успешно уловлен Хенком и так же успешно проигнорирован. Эту игру в гордость прекращать не хочется, хотя желание вытащить Ваню из-под дождя, заварить ему чай и обнять крепко-накрепко, чтобы не ушёл никуда, есть. — Ну Хенк, — сейчас своими орами соседних бабулек разбудит, — извини, что хуйни наговорил, не веди себя как обиженка, блять. Реально что ли заболел? Как у него язык буквы в «извини» составляет? Боря мельком посмотрел в окно на Кису, дождь вовсю идёт, а этот сумасшедший под подъездом шляется. Жалко стало как-то его, ради Хенка же в ливень припёрся. Боря накинул на себя трешер, откопал где-то в родительской комнате зонтик, куртку накинул и первые попавшиеся кроссовки обул. Ступеньку за ступенькой перешагивает, быстрее старается. Перед выходом из-под крыльца подъезда на кнопку зонта нажал, чтобы не промокнуть. Дождь барабанной дробью бьёт по всем поверхностям, сквозь него почти ничего не видно, даже свет фонарей стал не таким ярким. Хенк глазами находит промокшего Кису. Тёмные кудряшки прилипли к лицу от влаги, носом шмыгает, щёки все красные, будто мороз минус тридцать. Подходит к нему, держа зонтик над собой, и сразу же прячет Ваню к себе. — Кислый, ты чё? С Гендосом опять на бутылку пива поспорил что ли? — саркастически выдал Боря. — Иначе какими судьбами ты у меня под окнами шляешься? Ванины карие глаза так и жгли дыру в Боре от недовольства. — Блять, мне что тебе к ногам припасть? Пришёл же, по-нормальному хотел, — Кислов уже телом разворачивается, хочет уйти, но рука Бори на плече останавливает. — Пошли, дома никого, — Хенкин взглядом кинул на подъезд. *** Боря пошёл на кухню с чаем возиться, пока в его собственной кровати под одеялом лежит Ваня. По телу мелкая дрожь пробегает от холода, голова горит, все конечности ледяные, он уже сто раз пожалел, что вообще сунулся на улицу в ебаный ливень. Из коридора послышалось протянутое «сука», Хенк успешно облил себе ногу горячим чаем, пока нёс его в комнату. Киса под одеяло забрался, дабы согреться побыстрее и полностью. Боря садится у края, чай рядом с кроватью ставит и ждёт, когда же комок проблем вылезет наружу. — Кис, вот надо было тебе именно под дождь приползти? — Хенкин протяжно вздыхает, потирая лицо руками. — Завтра не? Никак? Именно сейчас надо было? — Да, блять, надо было, — Ваня из-под одеяла решает вылезти, — хули тебе всё не нравится? Нахуй посылаю — не нравится, извиняюсь — не нравится, да что тебе вообще, сука, нравится? — Всё нравится, — Боря в пол смотрит, пальцы мнёт. Киса взглядом непонятливым окинул Хенка, но решил промолчать, обхватив ладонями кружку с горячим чаем. Боря смотрит куда-то вниз, в никуда, непонятно что высмотреть хочет там. Оба молчат. Тишину прерывает только дождь в дуэте с Кисиными пошмыгиваниями и посёрбываниями чая. — Кис, — Боря всё так же пол взглядом прожигает, — а ты бы правда, если бы дуэль состоялась… ну, выстрелил? В этот момент Кислову больше всего хотелось спрятаться куда-то и вообще не слышать этого вопроса. — А сам как думаешь? — Ваня глаза виноватые спрятать пытается. Боре стыдно самому стало за такой вопрос, ладонями лицо закрывает. Всё тело мурашками покрывается, когда холодные руки касаются его плеч. Киса нос прячет возле шеи Хенка, заключая того в объятья. В их молчании было слишком много слов. Слов любви и нежности. То самое «люблю» было сказано молчанием. Боря от Ваниного холода не отворачивается, терпит. Он робко целует Ваню в нос и взгляд отводит куда-то в окно. Лицо румянцем покрывается от такой откровенности. Сейчас они не «Киса и Хенк», не осталось этой всей гордости. На душе спокойно, будто всё встало на свои места. Ваня аккуратно к себе Борю притягивает и легонько губами касается чужих. Столько нежности в этом поцелуе. Столько любви. Боря прижимает крепче, по спине гладит. Звук дождя не прекращается, капли ударяются об отлив, не давая тишине существовать. В объятиях Хенка Киса себя дома ощущает, он мягко на плече устраивается и тянет заветное «прости». Ваня кидает тихий и короткий смешок. — Но батя у тебя всё равно хуесос.