Ценный груз

      – Я родился и всю жизнь провел в портовом районе, – начал свой рассказ бедняк, – как и многим, кто там обитает мне неизвестно, кем был мой отец, но вот мать - женщина порядочная.         Заслышав подобное заявление, Мингли не удержался от того, чтобы насмешливо хмыкнуть.         – Может быть, некоторые и считают, что порядочность — это благодетель, дарованная только тем, кто сытно ест и мягко спит, – с бедняка резко сошла вся робость, как только он услышал насмешку Мингли, – но и среди простого люда достаточно хороших и достойных жителей. Моя мать прикладывала все усилия, чтобы я вырос честным человеком, но вы сами понимаете, – тут бедняк вновь осунулся и вжал голову в плечи, словно прислушиваясь, не свистит ли уже за его спиной занесенная плеть, – иногда приходится заниматься спорным трудом.         Дэмин оставался невозмутим, в то время как Мингли не переставал усмехаться над тем, как люди пытаются выгораживать свою дурную натуру. Он до сих пор не мог понять, неужели так уж жутко и неприятно признаться себе и всем окружающим, что ради сытого живота можно пойти на любое занятие? Что такого зазорного они узрели в убийствах, кражах или клевете? Дикие животные не гнушаются любыми способами найти себе пропитание, так отчего же люди решили, будто от них далеко ушли? Хотя стоит признать, что с Дэмином все было значительно сложнее. Этот молодой господин в самом деле не просто верил в свою добропорядочность, но и соблюдал самим же придуманные принципы морали и твердо им следовал, предпочитая, чтобы за него говорили поступки. Возможно, поэтому для демона аромат эмоций Дэмина имел свою особенную и притягательную силу. Жаль только, что молодой господин скуп на проявления чувств, – такого поведения требовали от него все те же пресловутые принципы и понятия благородства, – но столь прискорбный факт лишь сильнее раззадоривал Мингли, и он не терял возможности лишний раз вынудить Дэмина обнажить эмоции. Правда, чаще всего выходило заполучить лишь горький привкус раздражения господина.         – Я с детских лет работал в порту, – продолжил свой рассказ бедняк, – поначалу занимался пустяками с малым заработком: принеси, подай да помоги легкий груз по хранилищам разместить. Меня там каждый знает и может подтвердить, что я работник ответственный и за мной не числится ни одной кражи. Потому ко мне часто обращаются с предложением о внеурочных подработках. Такое не редкость в порту, днем загружал товар на судно, а вечером вдруг вскрылась недостача или с опозданием прибыла еще одна партия и тогда нас, грузчиков, капитаны или торговцы за отдельную плату нанимают. Именно поэтому в тот раз ко мне обратился один господин с просьбой после полуночи помочь с погрузкой.         – Вы знали этого господина? – Дэмин окунул кисть и что-то записал на разложенном перед ним листом.         Все сказанное в этом зале документировал писец, но молодой судья предпочитал ориентироваться на собственные заметки, вместо того, чтобы позже целиком перечитывать записи писца, которых набиралось под сотню листов по окончании рабочего дня. Тщательность документирования всего происходящего, вплоть до описаний эмоций, интонаций и пауз в диалоге ответчика – это своего рода показатель того, насколько синторцы зациклены на дотошном отношении ко всем деловым процедурам. Порой подобная склонность к деталям могла обращаться в настоящую абсурдность, но при этом быть удивительным благом для ищеек судебного двора. Например, при описи полученных улик на месте преступления могли фиксировать не только сами улики, окружающие предметы, место действие, но и даже описывались присутствующие зеваки, что пришли проведать о случившемся. Это, безусловно, положительно сказывалось на проценте раскрываемости преступлений. Но обратной стороной такой внимательности и дотошности к деталям была отвратительно нудная и долгая канцелярская работа по любому вопросу.         – Ну, я этого господина разве что маленечко знал, – как-то неуверенно проговорил бедняк.         Дэмин бросил короткий взгляд в сторону Мингли, но, видя, что тот потерял всякий интерес к делу и не намеревался разбрасываться подсказками по поводу достоверности сказанного, снова обратил свой взор на портового грузчика.         – Этот господин занимается торговыми перевозками, ему принадлежат два хороших больших корабля, – продолжил свой рассказ бедняк, – сам я лично с ним ранее дел не имел, но часто видел в порту, да и ребята, мои сослуживцы не единожды нанимались к господину в работники. Потому я и не посчитал нужным волноваться, когда он попросил часть ящиков с судна перенести на джонку, разместить их под навесом и попрочнее закрепить. А через день я узнал, что этот груз потерялся, и любому, кто расскажет полезную информацию, причитается награда. Целых десять серебряных.         Стоимость вознаграждения поразила Дэмина. За такие деньги бедняк мог бы позволить себе не работать полгода, ежедневно напиваясь в тавернах. А вот тому факту, что Мингли еще до начала рассказа знал, о какой сумме идет речь, Дэмин не удивился. Если человек слишком сильно беспокоится о какой-то вещи, как объяснял ему демон, та не выходит из его головы и крутится там часами, пока не вплетается в эмоцию, становясь ее неотъемлемой частью. И тогда, ощущая жадность, исходящую от такого крохобора, Мингли мог услышать звон монет, часто равняющейся той сумме, о которой грезил человек.         – Почему ты решил, что речь именно об этом грузе?         – Так у нас все ящики в порту помечаются номерами, чтобы не спутать, чьи они при погрузке. А разыскивали именно те самые, у меня на числа память хорошая.         – А кто разыскивает груз? – Дэмин посмотрел в разложенные перед ним документы и убедился, что не упустил подобную деталь в представленном заявлении, – здесь об этом ничего не сказано.         – Так тот самый господин и ищет, – видя удивленное выражение лица Дэмина, бедняк улыбнулся, – я и сам, уважаемый судья, сначала удивился, а потом решил, что всякое бывает. Может, он в ту ночь выпил лишнего или спал мало, вот и позабыл, что распорядился погрузить груз на джонку.         – И ты, дабы не быть обвиненным в воровстве, решил подать заявление в суд?         – Все верно, господин судья. Ежели там какое преступление было задумано и провернуто, то мне не хотелось бы быть к этому причастным. Тем более, может я человек и простой, но не дурак. Коли такая сумма вознаграждения дается, то товар там точно ценный. А в порту чего только не творится, господин судья, но мне чужого не надо и в разборках участвовать не желаю. Ну, а коли человек этот просто по беспамятству, по утру объявление такое дал, то я ему все расскажу. – Бедняк задумался и добавил, – за плату, конечно же.         Мингли улыбнулся, по-прежнему держа глаза закрытыми. Он почувствовал приятный, теплый и пряный аромат кориандра – именно таким ему ощущалось любопытство Дэмина, что начало возрастать после сказанного бедняком.         – Хорошо, – не выдавая своей заинтересованности, сухо сказал судья, – давайте начнем по порядку. В ту ночь, когда этот господин обратился к вам с предложением о переносе груза с судна на джонку, в его поведении не было ничего странного?         – Вроде как не было, – задумался бедняк, – разве что он раз сто повторил, что груз очень ценный и переносить его следует бережно. Даже грозился отрезать пальцы, если хоть царапину на ящике обнаружит. Будто я только вчера работать нанялся и сам не понимаю. Мы, портовые работяги, к любому грузу относимся бережнее, чем к телу любовницы.         – Груз был большим?         – Бывало, конечно, и поболее, но и эти деревянные ящики были весьма приличными. Где-то в половину меня в высоту и столько же в ширь.         – Сколько их было и были ли они тяжелыми?         – Всего три штуки, господин судья. Два из них тяжеленные, зараза. Если бы не подъемное устройство, то точно пуп бы надорвал. А третий, по сравнению с ними, с пушинку. Его велено было поставить поодаль от остальных.         – Как вы считаете, что в них могло находится?         – Да что угодно, – развел руками бедняк, – это же порт. Тут вам и ткани, и провиант, и украшения и чего только не возят. Запаха от них никакого не было, а значит точно не портящийся продукт.         – Ты был один?         – Один, насколько это возможно в полночь, в порту, – весело заулыбался бедняк, – я же, как вы понимаете, не единственный такой труженик, кто готов за дополнительную плату спину гнуть под луной. Но ежели вы думаете, что кто-то такую махину мог умыкнуть незаметно на глазах портовой стражи, то это вряд ли.         Дэмин нахмурился. Пока что выглядело все это лишь кусочком пазла и не могло обрисовать полноценную картину того, что же случилось на самом деле. Он бросил короткий взгляд на Мингли, который по-прежнему выглядел со стороны как ленивый кот, наевшийся сметаны и погрузившийся в дневной сон.         – А кто точно сможет подтвердить, что ты там был? – Дэмин снова обмакнул хвостик кисточки в чернила и приготовился записывать имя свидетеля.         – Госпожа, у которой я снимаю комнату. Мы с ней в ту ночь разговаривали по поводу платы, и я пообещал ей, что через пару часов вернусь из порта и расплачусь за следующий месяц. Она ждет снаружи. Услышала о моем деле, и сама напросилась прийти.         Госпожа, которая рвется в суд ради помощи съёмщику комнаты? Дэмин удивленно вскинул бровь, сделал пометки на полях дела и велел позвать свидетельницу в зал.