Ценный груз

      Теперь и Дэмину предоставилась возможность увидеть то, что происходило за Дверью Позора, расположенной в Ведомстве Безопасности. После разговора с наложницей он не стал медлить и направил письмо Гувэю, прося того дать ему возможность переговорить с найденным стражем речных ворот. Без сына градоначальника этот процесс мог бы занять несколько месяцев, так как Дэмину потребовалось бы обратиться в канцелярию Ведомства с подобным прошением. У него не было столько времени.       Гувэй встретил их у той самой злополучной двери, которой так страшились все правонарушители. Петли неприятно скрипнули, пропуская Мингли и Дэмина в лоно самого жуткого кошмара приговоренных к наказаниям. Но, к их удивлению, ничего, кроме небольшой площади с утоптанным песком, что притаилась внутри построек ведомства, за дверью не оказалось. Ни воинов с плетями, ни страшных пыточных приспособлений, ни даже криков ужаса или крови. С одной из сторон располагалось помещение канцелярии, регистрирующее всех, кого сюда приводили, с другой – длинный стол со стульями под деревянным навесом. Вероятно, там полагалось сидеть чиновнику, который оглашал заключительное решение и перенаправлял преступника в дознавательную, пыточную, в тюрьму или на смертную казнь. Если бы не полное отсутствие зелени во дворе, то можно было бы принять его за обычное пространство для отдыха, расположенное перед любым другим ведомством. Здесь также светило солнце, стрекотали сверчки и дул ветер.       – Удивлен, что так тихо? – улыбнулся Гувэй, обращаясь к своему другу, – да, об этом месте ходит много пугающих историй. В детстве я представлял себе его подобным огромной яме, кишащей жуткими тварями. Здесь и правда иногда бывает шумно, когда особо буйные познают на себе силу закона с первых же шагов, начинающихся с порога. Порой без плетей сложно заставить перепуганного человека дойти до места, где ему огласят все, что предстоит тому вытерпеть за свои противоправные поступки. Я даже как-то видел, что один из преступников попытался отразить удар стражника, схватившись за концы плети, что обрушились на него. Этот человек был такой огромный, словно великан, – Сын градоначальника засмеялся, посчитав это забавным, – ну, или я был слишком мал тогда.       – А что, сейчас в Синторе перевелись преступники? – саркастически заметил Мингли, пытаясь понять, отчего же в данный момент тут так пусто. Он рассчитывал воочию узреть человеческую жестокость к собственным сородичам.       – Сейчас обед, – коротко ответил Гувэй, которому не очень нравилось беседовать с мечником. Он часто игнорировал и вынужденно терпел присутствие того исключительно из-за Дэмина.       Они пересекли двор и очутились внутри одного из зданий. Их встретили стражники, коротко осведомившись о причине визита, выделили им двоих людей и сообщили в какой камере находится искомый ими человек.       Потолки, стены и пол были сделаны из камня. Никаких лишних предметов интерьера или удобств. Центральная тюрьма Синторы могла порадовать своих заключенных лишь светом солнца из небольших окон. Но чем глубже они спускались по лестнице, ступени которой делали каждый шаг схожим с раскатами грома, тем мрачнее и неуютнее становилось.       Они миновали еще несколько постов охраны, на каждом из них приходилось повторять одно тоже: кто они, куда и зачем. Из-за бесконечных ступеней и коридоров терялось чувство пространства и времени, и скоро Дэмин перестал понимать, на каком они этаже находятся и насколько глубоко уходят под землю.       Наконец распахнули двери очередного коридора, и резкий омерзительный запах ударил в нос. Он был настолько едким и сильным, что казалось, способен сбить с ног.       По обеим сторонам находилась бесконечная череда решеток, уходящих вглубь темноты длинного коридора. «Точнее клеток, заполненных людьми», – подумалось Дэмину. Он бросил взгляд на Гувэя. Теперь его друг казался совсем непонятным. Как можно продолжать обладать столь легким нравом, если по долгу службы наведываешься в такое место? Тут бы впору поддаться меланхолии и размышлениям о бренности бытия и ничтожности людских жизней в их славной провинции.       – Я использую пропитанную маслами вату, – сказал Гувэй, вкручивая белые шарики себе в ноздри, – хочешь? – он протянул запасной комплект Дэмину, и тот, не раздумывая, его принял. Конечно же, для мечника он такого набора не предусмотрел, и демон смерил Гувэя уничтожающим взглядом. Если сын градоначальника хотел насолить Мингли, то лучшего способа и быть не могло. Исходившие ароматы буквально удушали: пот, гниющая солома, испражнения, запахи разложений и болезней.       – Почему такие отвратительные условия? – поинтересовался Дэмин, который видел сквозь решетки глаза озлобленных, измученных или поддавшихся ужасу пленников. – Они пусть и преступники, но все же живые люди.       – Таков закон, – пожал плечами Гувэй, – пусть это позволит им в полной мере ощутить тяжесть выбранного пути.       – Но они же тут сгниют заживо, – удивился Мингли, с отвращением отворачиваясь от одной из клеток, где покоилось непонятное существо, которое некогда было человеком, – это позорная смерть. Это недостойно ни для какого создания. Как можно обрекать другого на безволие и невозможность закончить свое время пристойно? Пытки или убийство во сто крат милосерднее.       Мингли в самом деле поразился жестокости людей. Они называют других существ животными, тварями, безжалостными и кровожадными убийцами. А сами измываются над своими же братьями подобным способом. Да, демоны любят жестокость, но их жестокость ограничивается проявлением силы над слабым. Никто не бросит в яму своего врага, чтобы тот сгнил заживо. В чем смысл? Ты не станешь от этого более могущественным в глазах других демонов, ибо противник погиб не от твоей руки. Демоны и иные существа, коих доводилось встречать на своем пути Мингли, могли разорвать тебя на части, разметать куски твоего тела на многие километры, выпотрошить, как свинью, сорвать кожу с живого, но дать возможность жертве сопротивляться. А вот то, что он видел здесь – отвратительно.       – Ты чужеземец? – внезапно спросил Гувэй, пытливо взирая на Мингли.       – Нет, – Дэмин быстро ответил за своего мечника, – просто он воспитан по древним законам клана мечников, – он соврал, не моргнув, страшась того, что Гувэй раскроет истинную суть Мингли. Конечно, это невозможно даже представить, но кто знает. Ведь Дэмин тоже когда-то не верил в демонов.       Гувэй засмеялся:       – Ты нашел себе мечника, который следует старинному кодексу? Мой друг, ты удивителен! Я знал, что ты и сам поклонник всякого рода старины, но как ты умудрился найти такого же человека, кто верит в актуальность постулатов давно минувших дней?       – Люди слишком мало живут, чтобы так надменно заявлять об актуальности времени, – усмехнулся Мингли и поймал на себе недовольный взгляд Дэмина. Демон не боялся, что кто-то его раскроет. В Синторе слишком малы веры.       Один из узников резким движением, подобно броску змеи, кинулся к решетке. Он уставился на них и мерзко улыбнулся, обнажая гнилые зубы.       – У нас гости из верхнего мира! – захохотал пленник, источая жуткий запах, – кто это? Малыш-градоначальник и его дружок? Никак не разберусь в вашем звании, господин. – Он вперил озлобленный взгляд в Дэмина, и тот порадовался тому, что послушал Мингли и не стал брать с собой подвеску судьи.       Молодой судья все утро тщательно разглядывал нефритовую подвеску отца, желая отметить и запомнить любую деталь, которую мог назвать заточенный стражник в знак подтверждения искренности сказанного. Но, увы, подвеска была безупречна: ни царапин, ни трещин, даже выпуклая голова тигра – герб его рода – была в сохранности, и золотые нити, прикрепленные к ней, были чисты и не спутаны. Его отец был столь же аккуратен, как и он сам. По этой причине, дабы не спутать подвески, Дэмин когда-то давно вплел в свою для отличительного знака несколько нитей изумрудного цвета.       Мингли тем же утром не прекращал уверять своего господина, что не стоит брать этот знак отличия в такое место. Он может помешать беседовать с тем, кто заточен в тюрьме, – так как именно из-за подвески его заточили, – и привлечь ненужное внимание других преступников.       – Пусть лучше пленник думает, что ты рядовой служитель суда, а не враг или виновник его беды, – уверял его демон.       Один из охранников, сопровождавший их, ударил рукояткой меча по решетке, заставляя пленника скрыться в темноте своей клетки:       – Прошу прощения, господин. Тут многие теряют рассудок.       – Если ты забыл, то я напомню, что по нашим представлениям, – продолжил Гувэй, обращаясь к Мингли, – бесчестная смерть – это лучшее наказание. И чем отвратительней она будет, тем больше вреда будет нанесено душе человека и, следовательно, когда придет час перерождения, она не сможет добиться лучшей жизни в будущем воплощении. Это кара.       Они подошли к одной и решеток, и охранник достал ключи, долго перебирая их в поисках нужного. Сквозь металлические прутья на них бросал умоляющие взгляды заключенный стражник речных ворот. Как только они оказались внутри, тот стал низко кланяться и молить их о пересмотре дела. Стражник нервно и спешно говорил о том, что не виновен, что выполнял свою работу и следовал всем законам и правилам. Его хриплый голос, – вероятно из-за долгого отсутствия общения или воды, – дрожал и готов был сорваться на крик. Человек был сломлен и способен на все, лишь бы вновь увидеть свет солнца.       – Заткнись, – грубо прервал его один из охранников, – и дай слово господам.       Видя, что требование не возымело силы над разумом, что катился в бездну, охранник пнул заключенного, и тот, подобно опрокинутому жуку, замер в ожидании следующего удара.       – Довольно, – сказал Дэмин, – прекратите это. Мы пришли расспросить этого человека, а не калечить его.       Заключенный почувствовал сострадание в голосе Дэмина. Он быстро пополз к нему, уверяя, что готов сознаться во всем. Мингли с отвращением взглянул на Гувэя, чьи глаза не выражали ровным счетом ничего, но стоило молодому судье обратиться к сыну градоначальника, как тот тут же оживился, превратившись в радушного человека.       «Ну конечно, – подумал Мингли,– этот столикий, небось, еще и в груди на все случаи жизни по пять сердец имеет. Удивительно только то, что он не старается это скрыть от меня. Считает, что мое слово не изменит отношения Дэмина к нему? Или жаждет, чтобы я начал говорить о нем гадости своему господину, и тот прогнал бы меня, как шелудивого пса? Или же он так самоуверен, что бросает мне вызов? – Демон невольно улыбнулся, мысленно обратившись к Гувэю: – Ты дышишь только потому, что я еще не решил, как с тобой поступить. Но я благодарен тебе за то веселье, что ты нам уготовил. Жду не дождусь, когда паук поймет, что сам запутался в паутине».       – Расскажите мне все в деталях. Почему вы пропустили ту джонку? – Дэмин начал допрос после того, как получил одобрительный кивок Гувэя. Того требовали правила. Без разрешения главы Ведомства Безопасности никто не имел права получать сведенья из уст заключенных.       – Я уже рассказывал, – жалобно завыл пленник, но, видя, что один из охранников положил руку на меч, тут же прекратил свои стенания, – в ту ночь к воротам города подплыла джонка. Я был на посту и все сделал, как требовалось: проверил документы, посчитал груз и запросил разрешение. Мне показали подвеску судьи, и я разрешил им покинуть город.       – Все документы были в порядке? – уточнил Дэмин.       – Да, никаких нареканий, количество ящиков и число людей на судне соответствовало бумагам.       – И вы уверены, что это была печать судьи?       – Конечно! – внезапно завопил утомленный этим вопросом пленник, – нас учат не только сражаться и соблюдать все правила и законы грузоперевозок, но и знать наизусть каждый герб семьи, каждый опознавательный знак ведомств, каждую печать чиновника. Я клянусь – то была подвеска судьи!       Никого из присутствующих не впечатлила ни его речь, ни интонация, с которой он пытался доказать свою непричастность к преступлению. Находясь на краю пропасти, человек способен на невероятное актерское мастерство, особенно если он давно промышляет мошенничеством. Быть стражем на речных воротах, через которые ежедневно проходят суда, груженные ценными товарами – большое искушение.       Гувэй, который уже слышал историю пленника не один раз, сейчас был больше заинтересован Мингли. Тусклое освещение позволяло ему скрываться в тени, и потому он без опасения рассматривал мечника. Между ними сразу выстроилась стена недоверия и обоюдной неприязни. Поэтому сын градоначальника и искал в этом человеке хоть что-то, что могло бы быть полезным, если потребуется вступить с ним в открытую конфронтацию. Но процесс осмотра оказался недолгим. К удивлению Гувэя, на губах Мингли заиграла мерзкая улыбка. Хоть тот даже не соизволил обернуться в сторону сына градоначальника, сомнений не возникало – мечник знал или почувствовал, что его разглядывают.       – Опишите, как выглядела подвеска, – холодно приказал Дэмин, который не замечал того, что происходило между его спутниками.       – Белая нефритовая подвеска, – обреченно залепетал пленник, предчувствуя, что этот господин тоже не намерен стать его пропуском на волю, – голова тигра с разинутой пастью и золотые нити с вкраплением изумрудных.       Дэмин опешил, но тут же взял себя в руки. В его голове заметался жужжащий рой вопросов. То, что подвеска была неподдельная, он решил сразу. Во-первых, потому что за такое довольно жестоко лишают жизни, а во-вторых, ее не так-то просто сделать. Конечно, можно найти мастера, но обычно такому искусству обучают лишь избранных при дворе правителя. Данное ремесло категорически запрещено законом изучать и распространять вне стен дворца. Как несложно догадаться, таким мастерам платят столь щедро, что будет трудно их подкупить. Поэтому шанс того, что это была подделка, крайне мал.       Но прежде всего Дэмин беспокоился о другом, надеясь на то, что Мингли, который вновь вступил в беседу с Гувэем, своими громкими насмешками заглушил голос пленника и про эту деталь не услышал никто, кроме него.       – Что везли на джонке? – молодой судья спросил первое, что пришло ему в голову, дабы не вызывать лишнего внимания окружающих продолжительным молчанием.       – Ящики «ТанЛинСя» с товарами купца Ши. Он известный человек, и его грузы не вызывают сомнений.       – Что это за ящики?       – Это особенные ящики одноименной торговой лавки. Мы их уже сразу по одному виду узнаем. Говорят, они созданы чароплетами и сохраняют любой груз в целости и первозданном виде в течении долгого времени. Вроде как права на них есть только у купца Ши. Хотя не так давно уже ввозили партию с такими же ящиками в Синтору. Штук двадцать, не меньше. Тогда-то я на них и насмотрелся.       – Как выглядел тот, кто показал вам подвеску?       – Обычный молодой человек, – плечи пленника поникли, а голова опустилась. Он отвечал уже не с тем рвением, с каким пытался содействовать следствию в самом начале.       – Ну, может, какие-то отличительные черты у него были? – не унимался Дэмин.       – Я особо не разглядывал лица, темно было, да и зачем, если есть подвеска. Вроде тот был в плаще, с мечом, ибо его правая рука на что-то опиралась на уровне талии.       – Вы не проверяете оружие у тех, кто выезжает? – поразился молодой судья. В законе четко прописывалось, что следует убедиться, – особенно в позднее время, – что въезжающий в город или покидающей его не прихватил чьего-то имущества или не намеревается провести в Виту что-то опасное.       – Он не выезжал, – пресным голосом ответил пленник, – просто показал подвеску судьи и приказал пропустить судно. А потом ушел. Он горожанин и имеет право носить оружие, с чего мне его досматривать?       – Что-то еще?       – Нет, господин, – страж речных ворот умолк. Он переступил с ноги на ногу, а потом подняв голову, устремился на Дэмина глазами, полными отчаянья, – Молю вас! Я не понимаю, почему меня здесь держат. Я даже не понимаю, как оказался в той ужасной камере с бродягами и сумасшедшими. Я уснул, – он приложил ладони к щеке, изображая отход ко сну, – после вечернего дежурства, а когда проснулся – гляжу, вокруг одни психи! Господин! – снова взмолился он, – Я же все сделал, как следовало. Я не нарушил закона. Я верный подданный нашего правителя!       – А какого был роста тот господин? – Дэмин попытался отвлечь явно находящегося на грани истерики человека тем, что вернулся к прежней теме. Он обязательно постарается помочь этому бедняге, но позже. Сейчас ему было важно узнать все детали, потому что в его голове зарождались очень мерзкие и неприятные подозрения, недостойные для такого человека, как он. – Цвет волос, глаз, из какой ткани плащ? Хоть что-нибудь еще помните?       – Мне кажется, этот верноподданный сейчас разрыдается, – усмехнулся Мингли, – и так понятно, что он ничего не знает, но виноват.       – В чем я виноват, господин?! – завопил пленник. Эти слова окончательно и бесповоротно подтолкнули его к пропасти, полной раздражения, гнева и отчаянья.       – В том, что ты синторец, вероятно, – хмыкнул демон и посмотрел на Гувэя, – и теперь тебе и твоей душе предстоит пройти испытание, дабы ощутить тяжесть выбранного пути. – он повторил слова, сказанные ранее сыном градоначальника, наполнив их сарказмом и презрением, – Будешь медленно гнить и сходить с ума, ибо вина тут только так находит прощение. Я ведь все правильно понял?       – Мингли! – холодно одернул его Дэмин, – прекрати.       – А что такого? Разве этот несчастный не должен знать правды? Сначала его заживо начнут грызть вши, блохи и крысы. Потом он начнет болеть от вони, грязи и нечистот. Затем рехнется и, в конце концов, постепенно разложится, как падаль больного животного, которого не стал жрать ни один хищник.       Глаза пленника становились все безумнее, а дыхание тяжелее. Остатки человеческого достоинства покидали его, а страх изъедал сердце. Он бросился к ногам Мингли, как к единственному достойному тут господину, у которого в груди билось живое сердце. Сквозь едкую вонь демон ощущал, как аромат эмоций пленника становятся все плотнее и ярче. И он знал, каким смыслом те были наполнены, но не сделал и шага назад. Бывший стражник речных ворот схватил мечника за ногу и ловким движением выдернул из голенища его сапога нож. Охранники даже не успели понять, что происходит, как лезвие сверкнуло и жадно впилось острием в горло пленника. Кровь забулькала, хлынув наружу, а в гаснущих глазах несчастного появилась надежда и радость оттого, что он сумел прекратить этот кошмар. Тело с грохотом упало на каменный пол.       – Стоит пересмотреть правила, разрешающие проносить сюда оружие, – вздохнул разочарованно Гувэй, – но это был его выбор, – он посмотрел на мрачного Дэмина, который расстроился и поразился тому, что совершил пленник.       «Почему Мингли не остановил его? – эхом разнеслось в голове молодого судьи. Он чувствовал, что и сам виноват в том, что сейчас случилось. Но ведь все это можно было предотвратить, если бы Мингли вовремя среагировал. – Ведь он же такой быстрый и ловкий? Или я переоцениваю способности этого существа в человеческом теле? Или он сочувствовал пленнику и позволил тому покончить с собой? Возможно ли такое? Или все дело в том, что демоны любят давать людям выбор. Правда, обычно он состоит из самых ужасных вариантов исхода событий. Здесь же Мингли поступил так, – по мнению Дэмина, – как поступил бы истинный мечник, следующий старинному пути. Он даровал другому воину достойную смерть».       Мингли внимательно всматривался в лицо молодого судьи. Его губ коснулась улыбка, а взгляд наполнился удовлетворением, когда он последовал за Дэмином и Гувэем к выходу из тюремной камеры.