Ценный груз

      Дворец правителя Синторы потрясал и одновременно устрашал своим величием. Никогда прежде Дэмин не переступал его порога. Ему казалось, что на фоне этих огромных стен, заостренных башенок и скругленных крыш он сам – ничтожная песчинка в ленте времени.       Укромные взгляды и тихие смешки молодых служанок сменялись суровыми лицами стражей, встречавших их возле каждых ворот, которых оказалось немалое количество, прежде чем они, наконец, оказались перед огромными ступенями, ведущими в зал заседания Высшего суда.       Когда он и Мингли почти достигли половины пути, преодолев немалое количество ступеней, их нагнал Гувэй. Он, как всегда, одарил Дэмина теплой дружеской улыбкой и хотел был что-то сказать, но его перебил мрачный язвительный голос демона:       – Ох, надо же, кого мы видим. Сюда-то ты прибыл вовремя. Аж все ноги стер, пока торопился.       Между ними так и не зародилось товарищеских чувств. Дэмин до сих пор не понимал, почему они так друг другу ненавистны.       – Если ты о том, почему я сам не направился к вам на выручку, – спокойно ответил Гувэй, – то напомню, что я служу провинции, и правитель всегда на первом месте. Но я сделал все возможное, чтобы вам оказали помощь как можно скорее.       – Как можно скорее? – Усмехнулся демон. – Это поэтому ты послал к нам дряхлого деда?       Их взгляды сцепились с небывалым остервенением, словно каждый из них старался прожечь в недруге дыру.       – Сдается мне, что ты не очень-то хотел, чтобы мы поспели ко дворцу в первых рядах в роли спасителей. Вероятно, потому, что решил – троим на одном стуле не усидеть?       – Я выполнял свой долг, – лицо Гувэя скинуло маску, обратившись в ледяное изваяние. – И да будет тебе известно, что в своем рапорте о произошедшем я в красках и деталях описал ту огромную помощь, что оказал в расследовании Дэмин. Говорю так, ибо слышу, что ты пытаешься обвинить меня в желании списать со счетов труд моего друга.       – Ой, да кто читает эти бумажки, – пренебрежительно отмахнулся Мингли. – Ясное дело, запомнят только того, кто ворвался в центральные ворота дворца на вороном жеребце. Я об этом уже наслышан от людей. – Демон хитро прищурился. – Весь город полнится слухами, как величественный сын градоначальника в блестящих на солнце доспехах примчался спасать жизнь всей провинции! Принарядить себя и своего коня у тебя было время, а к нам на склады заскочить не успел.       – Ты совсем плох в тонкостях нашей службы. – Гувэй изобразил снисходительность к темному в своем невежестве мечнику. – Это штатная форма Ведомства Безопасности для посещений дворца. К тому же мне предстоял бой, и доспех не будет лишним.       – А я вот слышал, – не унимался Мингли, – когда вы столкнулись с мятежниками, ты как-то все время не спешил, предпочитая двигаться позади своих воинов. – Улыбка Гувэя стала напряженнее. Он вновь хотел дать ответ и на это обвинение, но Мингли его опередил: – О нет, нет. Не утруждайся объяснять и это. Я знаю причину, почему ты волочился позади остальных: новое седло, что ты подготовил для такого случая, благородный зад натерло?       Дэмин с трудом сохранял лицо, но в последний момент не удержался и прокашлялся, пряча тем самым вырывавшийся смешок. Он вклинился в разговор:       – Если мы не поспешим, то опоздаем на суд во главе с самим правителем.       – И в самом деле, – подхватил Гувэй, – а то мне еще вечером нужно отправиться на праздник души и сердца к прекрасным девушкам!       – Зачем тебе это надо? – удивился Дэмин.       – Во-первых, – Гувэй снова стал веселым и добродушным другом, – это бывает весело, Дэмин. А во-вторых, я должен поддерживать свою созданную репутацию.       Мингли вздохнул, сожалея, что репутация его господина не требует таких жертв.       Дэмин не злился на Гувэя и уже знал причину, почему тот сам не пришел к ним на выручку. Они встретились с ним до начала судебного разбирательства, чтобы обдумать, как и в каком порядке будут предоставлять доказательства сговора Господина Лина и Ши. А также,в каком свете требуется подать историю госпожи Сюэ, чтобы помочь господину Ляну. Когда разговор коснулся обвинений в сторону чиновника по торговым делам, Дэмин поинтересовался у друга, отчего тот не пришел к ним на помощь:       – Я был уверен, – ответил Гувэй, – что этот чиновник не осмелиться тебя убить. Было бы логичнее списать все вину на семью Каведы, а тебя выдать за пойманного зачинщика заговора, которого изловили прямо на складах с оружием. Поэтому я не беспокоился и послал того, кто меньше всего мог бы мне пригодиться в столкновении с мятежниками во дворце. Под руку как раз удачно подвернулся конюх.       – Но ты не мог знать этого наверняка. И почему ты послал того, кто однозначно придет с опозданием. Да еще и без коней?       – Потому что, мой дорогой друг, – Гувэй тепло улыбнулся, – я знаю твою натуру и волновался, что ты по глупости ринешься останавливать мятежников, прорвавшихся во дворец любой ценой. Есть в тебе что-то жуткое в плане желания принести себя в жертву ради справедливости. Тут я вынужден согласиться с Мингли. Тебе стоит лучше понять людскую природу и осознать, что такие, как ты, должны беречь себя, чтобы иметь возможность помогать другим. Какой смысл в самопожертвовании? Мимолетный пшик. Никто не оценит такого жеста в должной мере. А вот долгие годы твоей жизни способны и в самом деле исправить ошибки судебной системы. Поэтому я даже отчасти рад, что подле тебя оказалась такая неприятная личность, как Мингли. Мне он совсем не нравится, но должен признать, что лучшего защитника тебе не найти. Ибо, как говорили мудрецы, которых ты так почитаешь: чтобы свет не выжег глаза, Боги создали тень. Для тебя ею стал твой мечник.       Дэмин не сомневался в правильности сказанных слов, он и сам видел положительные стороны влияния Мингли на него. Его лишь смущало то, что он не ведал, что могло таиться в этой тени, помимо спасения от ярких лучей. А еще он не совсем был согласен в Гувэем в оценке его стремлений к самопожертвованию. Пусть что-то и изменилось в его взглядах после знакомства с демоном, но стержень моральных основ, взращенный с малых лет, остался неизменен. Он верил, что если его погибель способна сохранить покой провинции, то она стоит тысячи лет его жизни. Поэтому в глубине души он до сих пор корил себя за то, что им овладел страх, когда он оказался в плену.       Зал заседаний для суда являлся тем же местом, где проходил совет чиновников и правителя Синторы. Богатое убранство соседствовало со строгостью правил и соблюдением соответствующего этикета.       Когда Дэмин предстал перед человеком, в руках которого вся власть и все жизни провинции, ему показалось, что на высоком пьедестале восседает воплощение божества. Человек лет тридцати в украшенной золотом и драгоценными камнями лунпао взирал на него с небес. Его голос сотряс стены помещения и эхом раскатился по залу, призывая приступить к суду.       Судя по спокойствию лица, Гувэй уже удостаивался чести быть здесь ранее. Поэтому Дэмин порадовался, что его друг принялся объяснять все нюансы произошедшего дела, пока он сам успокаивал стук своего сердца. Гувэй расписал каждую деталь, дословно, – если того требовали обстоятельства, – передав слова тех или иных свидетелей. Как только сын градоначальника обрисовал истинных преступников, правитель тут же распорядился снять все обвинения с отца и брата Дэмина.       К сожалению, Гувэю так и не удалось раздобыть достаточное количество обличающих улик на чиновника торговых дел, и потому он ограничился лишь обвинениями в сторону изловленных мятежников. Но это его не сильно расстроило. Как выразился позже Гувэй: Голос истины всегда рождается под умелыми руками истязателя. Что могло означать только одно – после вынесения приговора господину Ши и господину Лину они не сразу отойдут в чертоги Диликтоса, а посетят пыточные залы Ведомства Безопасности.       Когда наступил черед отвечать перед правителем Дэмину, тот прочистил горло и собрался с духом, страшась выглядеть недостаточно достойно для молодого судьи:       – Двое из заговорщиков, к сожалению, погибли, – он замолчал, набираясь храбрости. Не каждый день приходится лгать самому правителю. – Госпожа Сюэ была убита господином Лином, об этом стало известно во время исследования ее тела, – Дэмин посмотрел на Гувэя, и тот подтвердил его слова. – Господин Лян погиб во время крушения судна. Теперь только Боги в силах вынести ему соответствующий приговор.       Дэмин еще до суда обговорил с Гувэем возможность использовать ненависть господина Ляна к подлецам и преступникам наподобие господина Лина и Ши, в полезных целях. Например, в работе Ведомства Безопасности. Там ему дадут новое имя и прошлое. А его, пусть и небольшие, связи с мятежниками либо помогут раскрыть хитрого и изворотливого чиновника по торговым делам, либо поспособствуют предотвращению новых заговоров. Дэмину очень хотелось наделить этого несчастного человека смыслом жизни. Пусть он и был повинен в соучастии в мятеже, но Дэмин верил, что сердце господина Ляна – это сердце добропорядочного человека. Не может негодяй так любить женщину всей своей душой, что ради нее решиться даже на предательство собственной провинции.       Правитель молча посмотрел на писцов, что быстро водили кистями по белой бумаге. Он долго и пристально вглядывался в лицо Дэмина, и тому показалось на мгновение, что Сына Неба невозможно обмануть. Но он поступил так, потому что судебная система в их провинции действительно бывает слепа и способна разрушить жизнь того, кому следовало бы дать шанс.       – Я рад, – прогремел голос правителя, – что меня окружают такие преданные слуги. – Все склонились в низком поклоне, поблагодарив за похвалу. – Моей наградой за ваше усердие и преданность будет денежная компенсация, почести при дворе и должность. Для одного из вас, – правитель махнул рукой, призывая одного из своих советников. Тот подскочил к нему чрезмерно резво для своего возраста. – Вели распорядиться: Сын градоначальника Гувэй Данци останется при должности начальника Ведомства Безопасности. Так же вменяю ему в обязанности ведение судебных разбирательств по особо важным делам, касающимся государственной безопасности и политических преступлений. Старшему сыну Дэмину Каведе, который проявил себя самым искусным следователем и дознавателем в столь важном для провинции деле, дарую должность Главного Линши. А также освобождаю его от обязанностей младшего судьи. – Правитель вновь взглянул на Дэмина. – Сконцентрируй все свои таланты на деле дознавателя. Ты превосходен в этой роли. И, надеюсь, понимаешь, что нет лучшего блага для служения своей провинции, чем то, что каждый находится на том месте, где он более всего полезен Синторе.       Дэмин низко поклонился, но лицо его чуть вытянулось от изумления и негодования. Он еле сдержал порыв, чтобы развернуться в сторону стоящего неподалеку Мингли и запустить в того чем-нибудь тяжелом. Он был уверен, что это именно то, чего добивался демон, впутывая его в это разбирательство. Он был младшим судьей, а стал главным линши! Самая грязная работа в судебном ведомстве! И какое чудесное совпадение: это именно та работа, который Мингли так хотел, чтобы они занимались! Если демон знал изначально, что за простым просителем вознаграждения стоит политический заговор, то точно мог предположить, что после успешного раскрытия дела Дэмина могут лишить его скучной, пыльной, нудной и состоящий из тонны бумаг работы судьи. Как тогда сказал Мингли? Хочешь найти виноватого – ищи, кто получил с этого наибольшую выгоду.       Дэмин бросил короткий прожигающий взгляд на демона. Он проклинал этот дворец, весь мир, но больше всего Мингли.

***

      Два силуэта стояли в вечернем сумраке на пристани реки. Грозы принесли в столицу долгожданную прохладу, но горожане знали, что это ненадолго. До осени у солнца еще будет время прожечь землю заново до запекшейся корки.       Дэмин и Мингли всматривались в темные воды Ярый, выжидая, когда лодка-закусочная причалит к каменной кромке пристани. Они намеревались отметить свой успех таким скромным способом, не привлекая особо внимания. Только отчего-то припозднился Гувэй, и им пришлось коротать какое-то время, разглядывая жирных чаек.       – Как отреагировал Джан на известие о бегстве Рии? – поинтересовался Мингли. После судебного разбирательства Дэмин вернулся домой, ощущая страх перед разговором с Джаном. Накануне того, как их освободили, наложница сбежала, оставив лишь записку. В ней говорилось о том, что она не в силах смириться с мыслью, что своим порочным поступком опозорила честь Джана. Позорный поступок она описала в особо ярких красках, не постеснявшись вполне откровенно намекнуть, что во всем виноват Дэмин и лишь частично – ее женская слабость характера.       Когда новоиспеченный линши, пребывая в терзающих чувствах, зачитал эту записку Мингли, – ибо не знал с кем еще может о таком поговорить, – тот посоветовал сжечь эту глупую писульку.       – Она дурная женщина, – серьезно заявил демон, который в данный момент сам уже не понимал, чьи чувства злости и негодования ощущает, свои или Дэмина. – Она действовала по принципу: разрушить прочную крепость можно лишь изнутри. Я не могу сказать тебе всего, но прошу поверить, она подлый и гнусный человек. Сожги это и скажи брату, что Рия убежала без объяснения причин. Вероятно, до нее не дошла новость об освобождении Джана, зато она услышала о том, что суд будет проходить во дворце, и испугалась оказаться в это втянутой.       Дэмину не понравилось предложение Мингли. Это сделает его самого трусом и подлецом. Но он ощущал странные подозрения в адрес этой женщины, а уж демон с его чутьем наверняка знал и того больше о ней. И все же Дэмин отказался сжигать письмо и поступил как благочестивый человек, предоставив записку Джану и признавшись во всем, что случилось.       Он ждал худшего: вспыльчивый характер второго сына Каведы никогда его не простит, и он потеряет еще одну кровную душу, как это случилось с его третьим братом.       Джан долго хмурился над запиской. Потом уточнил о деталях той ночи. Как далеко все зашло? Что такое выпил Дэмин? Считает ли он, что между ними было большее, чем просто поцелуй?       Дэмин честно рассказал все, что помнил, пока был в сознании. Джан пробежался еще раз глазами по письму, в котором события той ночи явно были излишне приукрашены. Его лицо искривилось в гневе, он скомкал с хрустом бледный лист бумаги с темными символами, изящно выведенными рукой наложницы.       – Вот мерзкая шлюха! – Внезапно проревел Джан. – Только я за порог дома, а она – в чужие объятия. Что же касается тебя, – его пылающий взгляд обратился к Дэмину. – Не ожидал такого, честно признаться. Я вообще думал, что ты не по женщинам. Потому рад, что это оказалось не так.       Дэмин остался стоять ошарашенным под громкий смех своего брата. Все-таки Джан доверял ему больше, чем женщине, которую, возможно, даже не любил. Дэмин нянчил брата с рождения, и, несмотря на вздорный характер Джана, тот обладал большим сердцем, в котором было особенное место для старшего брата. Эту стену нельзя было разрушить даже изнутри.       – Наши сердца связаны, – заключил свой пересказ событий Дэмин, – и даже такое обстоятельство не в силах этого изменить.       Мингли нахмурился и сложил руки на груди, будто стараясь огородиться оттого, что его расстраивало. Это не ускользнуло от внимания его собеседника.       – Кажется, ты сердишься. Это из-за того, что на протяжении всего следствия я попытался тебя провести? – Дэмин ощутил неловкость, словно стараясь помириться после ссоры с братом.       Мингли отрицательно качнул головой. Он казался сегодня задумчивым и молчаливым.       – А вот я немного сержусь на тебя, – улыбнулся Дэмин. – Уверен, что твоими стараниями меня сместили с должности судьи.       Мингли повернул к нему голову, чуть склонив ее вбок. Прищуренные глаза переливались янтарем в свете вечерних фонарей. Все же был в нем что-то нечеловеческое. Что-то звериное.       Дэмин вновь вспомнил о том огромном темном силуэте и звуках, с которыми он накинулся на свою жертву. Что, если Мингли однажды поступит с ним так же? Что вообще прячется там, в глубине этих глаз? Ведь куда-то же подевалось то жуткое существо, что пожирало свет только одной своей тенью?       – Я уже говорил, что не причиню тебе вреда, – Мингли чувствовал страх сильнее прочих чувств. Как бы и кто его от него ни прятал, этот аромат всегда просачивался едким привкусом железа.       – С людьми это так не работает. Одних слов недостаточно, чтобы сердце поверило в их искренность. Только поступки способны его убедить.       – Чтобы сердце поверило, – медленно и задумчиво повторил Мингли, соскребая ногтем крохотное коричневое пятно с рукава. – А что в вашем сердце рождает чувства?       Дэмин был рад, что смог разговорить демона. Его излишняя молчаливость напрягала больше, чем необдуманные поступки или неуместные вопросы. Поэтому он с удовольствием принялся объяснять:       – Зависит от многого. Страх или боль – это всегда последствия поступков. Разочарование и обида – результат несбывшихся ожиданий. Надежда и воодушевление – это вера.       – А что насчет привязанности или любви? – грубо перебил его демон.       Дэмин внимательно посмотрел на собеседника. Его вопрос не прозвучал как шутка или желание превратить ее в таковую. Обычно мечник всегда норовил извратить все, что касалось человеческих эмоций и мотивов. Все его вопросы до этого были наводящими, подталкивающими к чему-то. Но сейчас Дэмин не понимал, но чувствовал, что тот интересуется с неподдельным желанием понять.       – Зачем тебе это знать, Мингли?       Вопрос Дэмина повис в воздухе. Молчание затянулось, и звуки города вновь охватили их обоих. Плеск воды, крики птиц и голоса людей.       Они оба погрузились в собственные мысли. Каждый старался найти ответы в другом, но не мог их получить, потому что ни один из них не был по-настоящему искренним. Но даже несмотря на оставшееся недоверие между ними, Дэмину хотелось помочь Мингли разобраться во всем людском. Вероятно, от того, что он впервые задумался, не мог ли этот демон быть настолько одинокой душой, что жаждет найти единения с человеком?       – Я надеюсь, – в тягостное молчание внезапно ворвалась голос Гувэя, – что наше сотрудничество не окончено, – Он подошел к краю пристани и одарил Дэмина веселой улыбкой. – Мне кажется, мы отлично сработались!       – Если не считать того, что ты нас дурил долгое время, – отозвался Мингли.       – Кстати о лжи, – сын градоначальника вмиг стал серьезным, – очень странно как-то вышло с наложницей Джана. Она намеревалась сбежать на торговом судне, что везло пушнину в Тивию.       – И что тут странного? – Дэмину все еще неприятно было касаться разговора об этой женщине, – это ее выбор.       – Странно то, – продолжил Гувэй, – что ее нашли в трюме, повешенной на лисьем хвосте.       Сын градоначальника выдержал паузу, словно ожидая, что кто-то из них должен прояснить ситуацию. Но, видя непроницаемый взгляд Дэмина, – который украдкой посмотрел на своего мечника, – и заинтересованного лишь в еде Мингли, что выглядывал лодку, закончил сам:       – Вероятно, она хотела сбежать, но поняла, что без нашего ведома ни один корабль не покинет гавани и повесилась.       Мингли кивнул в сторону приближающейся лодки-закусочной. Пока остальные забирались в покачивающееся судно, он скривил губы в ядовитой усмешке, вспоминая какие нелепые угрозы и проклятия в его адрес бросала Рия в свои последние минуты жизни:       – Я надеялась, – девушка была в отчаянном положении, и потому даже Мингли уже не мог ее испугать, – что ты позабавишься с Дэмином, как со всеми предыдущими своими подопытными. Вырвешь ему сердце, заполучишь его тело или сведешь с ума. Но ты медлил и бездействовал. Я хотела смерти всей его семье! Потому что его отец казнил господина Хэ – того, кто подарил мне жизнь, спас из рабства, увидел во мне человека. И да будет тебе известно, что я не верю в такую чушь, будто демон в состоянии познать человеческое сердце. С чего бы такой, как ты, уподобился людским переживаниям, страстям и потерям? А без этого ты и половины всего не поймешь! Для тебя это забава, для меня же это была возможность расквитаться с теми, кто погубил важного для меня человека. Ты – демон, и ты далек от того, что мы ощущаем. Ты оцениваешь чувства людей как ребус, как головоломку. Обдумываешь и взвешиваешь все людские поступки на уровне логики и предвзятого отношения к человечеству в целом. Тебе никогда не понять нашего сердца.       – Ну, твоего сердца я и не стремился понять. Тут ты права. – Мингли медленно двигался в ее сторону, как грозовые облака, что заполняли собой небо. – Мне абсолютно наплевать на твои чувства. Но ты ошибаешься, будто мне неведомы переживания и привязанности. Просто я не поддаюсь самому главному недостатку, что есть у людских чувств – их силе, затмевающей разум. Из-за мести ты совсем запамятовала, кому перечишь и чью дорогу намереваешься перейти.       – Что он для тебя? Игрушка? – Не унималась Рия, в глубине души еще надеясь выбраться живой из сложившийся ситуации. – А для меня – кровоточащая рана. Почему ты не мог просто отдать его мне! Почему ты пришел убить меня из-за него? Какая тебе разница, что с ним будет? Людей вокруг полно, найди себе другую забаву!       – Я уже нашел все, что искал.       Мингли не желал вдаваться и дальше в подробности и объяснения. Он схватил Рию за волосы, когда она внезапно попыталась побежать в сторону выхода из трюма. Нога девушки подвернулась, и она упала на пол, ощутив жгучую боль в лодыжке. Впившись ногтями в руку демона, Рия продолжала пытаться освободиться из его мертвой хватки. Она готова была вырвать собственные волосы, лишь бы выбраться на свободу.       Мингли шагал не спеша, волоча ее в сторону развешенных на балках шкур.       – Какую предпочтешь? – прозвучал его безналичный голос.       – Всем своим человеческим сердцем! – Закричала Рия. Она прокусила себе запястье и взмахнула рукой. Рубиновые капли посыпались градом в сторону демона. – Жажду и желаю тебе познать людское сердце! Пусть однажды ты и сам позабудешь о разуме и падешь жертвой страстей!       – Да, да, жду-не дождусь, – ухмыльнулся демон, – тогда-то я обрету бессмертную душу, и мне никакая погибель не станет страшна.       – Есть кое-что пострашнее собственной смерти, – прошипела сквозь зубы девушка. – мои слова – слова ведьмы.       – Какая чушь. – Мингли одним рывком поднял трепыхавшуюся Рию на ноги. Он продолжал держать ее за волосы, выгнув шею так, чтобы можно было, не торопясь намотать на нее пушистый лисий хвост. – Дэмин был прав, ты, ведьма, совсем обезумела под действием магии крови.       В тишине трюма раздался шорох одежды, а следом неприятный хруст костей.       – Мингли? – Дэмин выдернул его из воспоминаний. – Что будешь заказывать?       Демон мгновенно позабыл о произошедшим, будто Рия и ее смерть – согнанная с тарелки муха. Он внимательно просмотрел все нарисованные на пожелтевшем листе бумаги блюда. Совершить еще одной ошибки и давиться невкусной крупой ему больше не хотелось. Они заказали еду и подняли кружки, наполненные теплым вином. Поздравив друг друга с успехом в таком непростом деле.       – Хотел спросить тебя, Дэмин, – обратился к нему Гувэй, – что ты знаешь о мире демонов?       Дэмин возблагодарил Богов, что уже успел проглотить глоток горячительного напитка, прежде чем услышал такой вопрос. Мингли же сразу оживился и от сильного интереса придвинулся как можно ближе к Дэмину, стараясь не упустить ни единого слова. Тот уже смирился, – но лишь отчасти, – с тем, что демон не соблюдает нормы приличия и правил положенных слугам, потому только легонько пихнул того в бок, призывая не налегать на его плечо.       – Да, мой вопрос звучит странно, понимаю, – видя замешательства начал пояснять Гувэй. – Но я спрашиваю с чисто профессиональным интересом. Мне тут новое дело подбросили. И раз уж ты теперь у нас линши, – он немного замялся, все еще не зная, как Дэмин относится к тому, что его лишили должности судьи.       Дэмин молча кивнул, призывая Гувэя все объяснить.       – Недавно на одном из торговых из трактов, ведущих в Виту, случилась престранная история…