Сон разума рождает чудовищ

1.3. Робер/Альдо, киноканон, урок фехтования. Рейтинг чем выше, тем лучше. Роберу снилось что-то странное. Он снова фехтовал с Альдо, только тот почему-то изменился, стал будто моложе, тоньше в кости, так, что едва доставал Роберу до плеча. А потом и вовсе позволил себе немыслимое - целоваться, раздевать, просить о любви. О гайифской любви, и был так настойчив, что Роберу-во-сне не удалось ему отказать. С ужасом он смотрел, как раздевает и ласкает любовника, как страстно целует, как идет на преступление, за которое его стоит даже не убить на дуэли, а повесить, как мерзавца, вора и подлеца. - Лэйе Астрапэ! - незнакомые слова вырвались из его губ, и ужасный сон кончился, оставив его разгоряченным и возбужденным по колено в снегу. 1.15. Ойген/Жермон, обзаведение котом, низкий рейтинг, юмор, доместик флафф. - Герман! - какой-то бергер пошел к нему, на ходу снимая плащ, - Ты совершенно о себе не заботишься! Замерзнуть и простудиться слишком легко. - Бергер заботливо укутал Робера плащом поверх расстегнутой рубахи и исподнего. Хорошо хоть сапоги были на месте. Робер с удивлением оглянулся. Вокруг была Торка, совершенно не изменившаяся с тех пор, как юный корнет Эпинэ служил в похожем селении. Он попытался сориентироваться, но его приобняли за плечи и повели куда-то. - Но позвольте, - начал он, пытаясь снять чужие руки. - Герман, - с укоризной сказал бергер, - ты не мог забыть, что мы перешли на “ты”. Пойдем, нам осталось только поймать кошку для обряда. Какого обряда? Робер тряхнул головой и понял, что все еще спит. Он покорно дошел до полевой кухни, помог поймать трехцветную кошку, закутал ее в полу плаща и под перечень назиданий и наставлений о важности теплой одежды, заботы о своем здоровье и ценности дружбы до смерти и после смерти зашел в хорошо протопленный дом. Кошка пригрелась и старательно мурчала, и тем сильнее оказался шок, когда не перестававший говорить бергер раскрыл окно, выхватил кошку и выбросил в снег. - Лэйе Астрапэ! 1.24. Дигудрун в районе первых двух томов. Молоденький смущающийся Дик и опытная эпатажная красавица Гудрун в мужском мундире на балах. Дик от стеснения чувств путается в словах и собственных ногах, Гудрун в целом снисходит, но с симпатией. Драма с юстом, можно каплю юмора, но не стёб и не крэк. Без дабкона и нонкона любого сорта. Робер замер от неожиданности, и тут же получил толчок в спину - в него врезалась пара, идущая за ним в танце. - Прошу прощения, - он машинально извинился, поднял взгляд на свою партнершу и обомлел. - Ничего страшного, продолжайте, - роскошная красавица с золотыми косами, уложенными короной вокруг головы, почему-то в мужском генеральском мундире, сама взяла его за руки и повела дальше, уверенно ведя сложный танец фигура за фигурой. От мысли, что он все еще в исподнем, его пробила дрожь, и он снова сбился с шага. Красавица снисходительно ему улыбнулась, взяла покрепче за руку и вывела из ряда танцующих к столам. - Выпейте, - царственным жестом она протянула ему бокал вина, и Робер послушно выпил. Ему удалось бросить взгляд вниз - на нем тоже был мундир. От облегчения у него чуть не подкосились ноги, и он неловко оперся о стол, сбросив на пол тарелку с какими-то пирожными. - Лэйе Астрапэ! 2.1. Гендерсвап - Альда Ракан/Рокэ Алва - Первый маршал и его королева. Все сплетни про королеву и ее Первого маршала – чистая правда! Рейтинг любой. Можно юмор. - Робер, ну куда же вы пропали? - он развернулся на голос, и замер. Перед ним стоял, то есть стояла, удивительно похожая на Альдо девушка. Ее пышное белое платье украшали бриллианты, на голове сияла корона, на лице - улыбка. - Ну же, неужели наш Первый Маршал забыл о своем обещании? Мы открываем кальтарин, все ждут нас. Вы же не оставите свою королеву без пары? - девушка подхватила его под руку и лукаво улыбнулась. - Ну что вы, ваше величество, - Робер смирился с происходящим, подал руку королеве - интересно, какой страны? - и повел ее в кальтарине, смотря по сторонам. Кажется, это Ружский дворец? Его окружали знакомые и незнакомые лица. В углу неподалеку кто-то с куцей бородкой - неужели Хогберд? - низко поклонился им, а потом зашептал своему собеседнику, которого Робер не узнал. - Если бы Эпинэ не служил королеве в постели, ему бы не видать маршальской перевязи. Его предел - полковник! - Не обращайте внимания, Робер, - королева прильнула к нему на мгновение совершенно неприличным образом, - барон недооценивает ваши таланты, так как не имеет чести быть с вами близко знакомым. А я склонна оценивать вас очень высоко. Особенно когда вы, - тут королева зашептала ему на ухо нечто совершенно невообразимое. - Лэйе Астрапэ! 2.25. Робер / Ламброс, R и выше, книгоканон AU: Робер всё же уехал в Гайифу, восстания в Эпине не случилось, Робер счастлив в своей новой жизни Робер судорожно посмотрел по сторонам, затем на себя. Военный лагерь, пушечная батарея, незнакомая военная форма… - Капитан! - к нему подбежал солдат, - вы нужны на батарее. Слава Создателю, все вопросы оказались привычными и практичными. Размещение солдат, подводы, подозрительно честно смотрящий интендант - к концу дня Робер устал так, что без всяких размышлений умылся, разделся, лег на указанную ему койку в палатке, которую делил с кем-то отсутствующим, и уснул. На этот раз без снов. Утро принесло новые хлопоты и заботы, но это были понятные, привычные для военного лагеря задачи. Робер был нужен, от него зависело благополучие отряда, и он с радостью втянулся в жизнь наемника. Капитан Ламброс, артиллерист, с которым Робер делил палатку, оказался очень приятным человеком. Если им выдавался свободный вечер, они проводили его за разговорами и вином. Как-то Робер, заскучав, предложил навестить маркитанток, но Ламброс лишь рассмеялся и сказал, что предпочитает другие развлечения. - О, простите, - смутился Робер, вспомнив все шутки о гайифцах. - Вот выйду на пенсию, женюсь на молодой вдове и исполню супружеский долг, - Ламброс пожал плечами. - А для удовольствия… Что-то в его взгляде показалось Роберу неловким и смущающим. Он против воли вспомнил старый, уже полузабытый кошмар с Альдо, и как странно он чувствовал себя, объятый неправедной страстью. - Не смущайтесь так, - Ламброс потянулся за новой бутылкой, и Робер невольно отметил, что тот хорошо сложен, изящен, а в раскрытом вороте рубахи видна ямка над ключицами и гладкая кожа, ловящая блики от свечей при каждом вдохе. - Любовь с женщинами всегда связана с обязательствами, - вдруг произнес Ламброс, - жениться, или принести подарок, или обещание покровительства. Всегда есть риск нежеланного потомства. Тебя будут сравнивать и обсуждать, напоминать о случившемся или требовать вернуть письма… Любовь товарища проще, это ни к чему не обязывающая дружба, взаимная услуга. Разумеется, существуют те, кто ищут покровительства или карьеры через постель, но их обычно видно за хорну, потому что они хотят связи с вышестоящими. Робера бросило в жар - то наваждение с Альдо было мерзостью, потому что они не были равны ни возрастом, ни положением, ничем. - Вы меня убедили хотя бы попробовать, - признался он, и Ламброс поставил бутылку обратно на стол. Роберу хотелось дотронуться до чужого плеча, взять за подбородок, где к вечеру уже проглядывала щетина, медленно поцеловать губы, чувствуя щекотку усов, своих и чужих. Пройти поцелуями по горлу, спуститься ниже, к коже, не тронутой солнцем и ветром. Хотелось исследовать чужое сильное тело, такое непохожее на даривших его короткой радостью маркитанток или крестьянок. Хотелось так многого… И Ламброс ему это позволил. Его руки, уверенные и сильные, знали, как сжать и когда отпустить, где помочь с одеждой, а где сдаться. Год уже повернул к Осеннему Излому, когда Ламброс позвал Робера. - Приехал гонец! Тебе письмо от брата! - Какого брата? - Робер замер, не веря. Он видел тела, оставшиеся в Ренквахе, знал, что он - последний. - Мишеля, - Ламброс протянул письмо, с печати которого скалились два жеребца. - Мишель жив? Лэйе Астрапэ! 2.48. Рамон Альмейда/Ричард Окделл. Любой рейтинг, не стекло. Рамон Альмейда/Ричард Окделл. И килт. Устоявшиеся отношения, Ричард расслабился и оделся "по-домашнему". Рамон горит. В незнакомом доме - скорее, особняке - было тепло. В камине трещали дрова, на столе стояли кувшин с красным вином и бутылка белого. Робер глянул вниз и вздрогнул - на нем не было штанов и даже исподнего. Только чулки и мягкие домашние туфли. Он был замотан то ли в плед, то ли в шерстяное одеяло странной клетчатой расцветки - но почему поверх пледа на нем пояс и шпага? За дверью послышались тяжелые шаги, и Робер невольно отступил за кресло, не желая возмущать своим видом хозяина дома или слуг. - Рикардо! - вошедший мужчина был громадным - выше Робера на голову, мощный, смуглый, с черными прямыми волосами. - Ну же, ты обещал показать мне. - Сударь, - начал извиняться Робер, но был прерван. - Рамон, Рикардо, Рамон! Сколько можно тебе напоминать. - Рамон не стал дожидаться ответа, дотянулся и дернул Робера к себе за руку, другой легко отставляя в сторону тяжелое кресло. - О… - в возгласе было столько восхищения, что Робер замер, а Рамон опустился у его ног на одно колено и принялся покрывать его колено поцелуями, поднимаясь все выше. - Лэйе Астрапэ! 2.129. ДаркАйрис хочет любви Алвы (или еще кого) и организовывает его похищение, притворяясь такой же жертвой. Этим она добивается взаимности. На этот раз Робер пришел в себя лежа на соломе. Дернулся, и замер - его руки и ноги были связаны. Затылок болел - похоже, его ударили. - Разрубленный Змей! - простонал он. - Сударь, вы очнулись? - женский голос раздался из темноты. - Сударыня, где мы? - Робер приподнялся, пытаясь разглядеть говорящую. - Сейчас я вам помогу, - девушка (по крайней мере ему показалось по голосу, что она молода) придвинулась ближе, поддерживая его голову и помогая напиться из кружки с водой. Ее руки не были связаны, и это давало надежду. - Мы в плену, и это все, что я знаю. - Благодарю вас, сударыня. Могу я узнать ваше имя? - Робер вгляделся в темноту - единственным источником света была щель под потолком, но судя по проникающему лучу, едва рассеивающему темноту, на улице была ночь. - Айрис, герцогиня Окделл, - девушка расплакалась. - Что случилось? Вы ранены? - он забеспокоился, но герцогиня лишь покачала головой. - Моя репутация погублена! Меня никто не возьмет замуж, и дорога мне одна - в монастырь! А я не хочу! Брат мне не простит, а мама проклянет! - ее рыдания стали громче. - Госпожа Айрис, я глубоко сожалею о случившейся с вами несправедливости, но если вы сочтете это возможным, я буду счастлив предложить вам свою руку. Прошу прощения, что я не представился ранее - Робер Эпинэ, маркиз Эр-При. - Я согласна! - Айрис бросилась ему на грудь, больно уронив его на связанные за спиной руки. - Лэйе Астрапэ! 3.26. Жан-Поль Салиг(бывший Раймон Салиган)/Робер Эпине, рейтинг не важен. Рассветный таймлайн, ночь перед вылазкой в столицу, сидят вдвоём с винишком в Лаик и вспоминают Марианну, грустят, скорбят и утешаются друг об друга. Отдельное спасибо за скачущего по ним кота и валяющиеся вокруг раканские реликвии. Робер был пьян. Он сидел на на каменном э… алтаре? И пил из фляги что-то крепкое. Судя по тому, что он не мог даже понять, это медовуха, тинта или торкская можжевеловка, шел не первый и не второй час этой странной попойки. Он с удивлением огляделся, не смог удержаться и начал заваливаться на бок, выставил руку - алтарь был мокрым. От вина? Воды? Робер помотал головой и снова посмотрел по сторонам. В углу небольшой комнаты сидел какой-то дворянин. Роберу были видны только грязные, слипшиеся волосы, потому что лицо сидящий прятал в шерсти котенка, который извивался, пытаясь освободиться, но не царапался. От неожиданности Робер икнул. Мужчина поднял голову, показав неприятное лицо потомственного проходимца, отпустил кота и сообщил: - Она была великой женщиной! Умная, смелая, красивая… Робер еще раз огляделся в поисках своей невесты. Ему же не приснилось? - Она согласилась стать моей женой, - сообщил он мужчине. - Она любила вас, как никого, - тот скривился, встал, опираясь о стену, подошел ближе и положил руку Роберу на плечо. - Я бы женился! - отчего-то это было важно. Пусть он видел свою нареченную всего несколько минут… - Я дал слово! - Ей была важна любовь, а слова и цацки оставьте таким, как я! - Мужчина потянулся, достал из-за спины Робера корону, покрутил в руках и надел на запрыгнувшего на алтарь кота. Кот изогнулся, пару раз ударил лапой по рубину, чихнул и попятился, роняя корону. Робер поднес ее к глазам - кажется, камни были настоящие. Он отложил корону в сторону, к какому-то уродливому мечу. - Герцогиня, - начал он. - Так и умерла баронессой. - Баронессой? Умерла?! Лэйе Астрапэ! 3.96. Роро. Робер/найери в виде очень развратного, соблазнительного Алвы, который хочет все позы камасутры. ПВП без необходимости объяснений, кто и зачем к кому влез в окно, но желательно в репликах сохранить вхарактерность. Сидящий на его бедрах мужчина насадился до конца, и Робер застонал от наслаждения. - Ламброс? - он приподнял сидящего за бедра, помогая держать ритм. - Так меня еще не оскорбляли, - рассмеялся тот, не переставая двигаться и сжиматься в нижней точке, лишая Робера возможности мыслить и говорить. Тем не менее, синие глаза в сочетании с белой кожей и блестящими черными прядями могли принадлежать только одному человеку. - Герцог Алва! - Рокэ, Ро. Мы с вами довольно близко знакомы, - герцог зажал пальцами его соски и резко выкрутил, снова сжимаясь - и Робер со стоном излился от боли и наслаждения. - А теперь переворачивайтесь. - Рокэ бесстыдно приподнялся, показывая жадное, раскрытое отверстие, из которого по бедрам стекало семя. Его член, смотрящий вверх и вперед, качнулся, роняя каплю смазки. - Моя очередь. Робера бесцеремонно перевернули на живот и вздернули на колени, и он мог только простонать, когда его коснулись уверенные пальцы. Вторая рука герцога теребила мошонку, а его рот коснулся срамного отверстия. Резкий шлепок по заду - и к языку присоединились два пальца, а другая рука обхватила еще такой чувствительный член. Робер застонал и попытался отстраниться, но Алва легко удержал его, снова шлепнул, заставляя отвлечься и расслабиться - и вошел в раскрытое тело. Первое острое ощущение сменилось теплом, расходящимся изнутри, умелая рука на снова восставшем члене не давала двигаться, но усиливала наслаждение, и Робер перестал думать, что происходит, и просто отдался происходящему. - Я же помолвлен! - недоумение вырвалось само. - Вам соболезновать или вы принимаете поздравления? - в ленивом вопросе не было ни возмущения, ни удивления. - Сам не знаю, - честно ответил Робер, так и не определившийся со своим отношением к произошедшему. - Прекрасно, - снова рассмеялся Алва, вставая на ноги на кровати и держа его за бедра на весу, так что Роберу пришлось упереться руками в постель. Поджав подбородок к груди, он увидел, как член Рокэ выходит из него почти полностью, чтобы снова вбиться, до шлепка мошонки по его коже. - И кто же эта счастливица? - Герцогиня Окделл. - Да вы храбрец, каких поискать! - Алва присвистнул. - Я предпочел бы Леворукого Мирабелле Окделл. - Я говорю об Айрис, - возмутился Робер, и упал на кровать, когда Рокэ внезапно отпустил его бедра. - Вы вообще слишком много говорите, - Алва спрыгнул на пол, перевернул его на спину поперек кровати так, чтобы голова свешивалась с края, и вогнал свой член в его раскрытый для ответа рот. - Мпф… Лэйе Астрапэ! 3.173. Робер/выходец!Марианна Робер/выходец!Айрис я слишком люблю тебя, чтобы оставить одного ты мой жених, я твоя невеста" - Вы живы! - Робер потянулся к невесте, чтобы помочь ей спуститься с лошади. Смирная пегая кобылка даже не пошевелила ухом. - Позови меня, - Айрис смотрела на него ясными серыми глазами, опушенными густыми ресницами. В ночи они казались темными, но Робер думал, что они будут золотистыми. Как солнце, как пшеница на исходе лета, как… - Позови же меня! Требование заставило его очнуться, и он подал девушке руку. - Разумеется, эрэа, пойдемте в дом, я прикажу согреть вина… Он огляделся - да, за ним действительно был вход в особняк Эпинэ в Олларии, в котором он не был с 392 года. Слуги должны были остаться, и вино в погребах найдется, девушку нужно напоить и согреть, а спальню ей можно отдать Жозины - мать не будет против, ведь это будущая герцогиня Эпинэ. - Робер! - девушка топнула ножкой, и Робер застыл, глядя вниз, на снег. Снег серебрился под лунным светом - надо будет сказать слугам, чтобы лучше расчищали дорожки, совсем не дело, если гостья поскользнется. Но что-то было не так. Что-то в картине было неправильно. Тень от его шпаги пересекла белизну, рассекая ее на две части, и Робер вздрогнул - от изящных сапожек девушки тени не падали. - Сударыня! Вы все же умерли! И почему баронесса? - Какая еще баронесса? - Айрис скривилась, а потом бросилась ему в лицо, согнув пальцы как когти, - Ты мой! Только мой! Не отдам! Расцарапанные щеки горели, и Робер перехватил руки Айрис, пытаясь удержать ее подальше от лица. Девушка злилась, рвалась вперед, и Робер, шагнув назад все-таки поскользнулся на неочищенной дорожке и упал. - Лэйе Астрапэ! 3.236. Рамон/Рокэ\Ротгер, юношеские сексуальные эксперименты. Рокэ хочет, чтобы Рамон и Ротгер его трахнули, они не хотят навредить. Любой рейтинг, лучше без страданий. Опционально: групповой секс по пьяни и/или кроссдрессинг Рокэ. У Рамона всё большое. - Росио, ты уверен? - Рамон посмотрел на него с опаской. Здоровенный марикьяре поправил пояс нервным движением и бросил взгляд на второго марикьяре, чуть ниже Робера и с удивительно светлой кожей. - Зовите меня Ро, - представился Робер, вспомнив, как его называл Рокэ во сне во время любви. Здесь, кажется, дело тоже шло к этому - судя по комнате с большой кроватью, наличию на столе корзины с вином, флаконов с маслом - и общему смущению. Его охватило чужое, незнакомое ощущение азарта и уверенности, что все правильно. Почему-то не хотелось ни выяснять, где он, ни узнавать причины. Дружеская услуга без обязательств, как говорил Ламброс. - Тогда я тоже Ро, - рассмеялся второй марикьяре, сверкая черными глазами. - И, право слово, это сокращение мне нравится больше, чем Рохелито или тетушкино Ротгерхен! Ты согласен, чтобы тебя звали Ра, Рамон? - Кончай трепаться, Ротгер. Ты уверен… Ро? - Глаза Рамона горели, и Робер вспомнил, как страстно тот целовал его ногу от края чулка до края одеяла, и даже выше. - Мне нравится видеть тебя у моих ног, - Робер снял сапоги, оставшись в бриджах и чулках. - Хочешь, я замотаюсь в плед? - В стиле гальтарских одеяний? - Ротгер одним движением стащил с постели покрывало. - Это будет интересно и удобно. Стоило раздеться и накинуть покрывало, как огонь в глазах Рамона из искр разгорелся в пламя пожара. Пока он действительно уселся у ног и покрывал их поцелуями, Ротгер, успевший раздеться до исподнего, зашел сзади и целовал плечи, шею, загривок. Такого с ним не проделывал ни Ламброс, ни Рокэ - и Робер довольно откинулся назад, одной рукой играя с волосами Рамона, а другой прижимая к себе Ротгера. Когда Рамон поднялся совсем высоко под покрывало, Ротгер увлек их к постели и сел, усадив Робера к себе на колени, лицом к Рамону. В какой момент на них не осталось одежды, он не заметил, но флаконы были рядом, и скоро он уже ерзал, разрываясь между лаской пальцев сзади и ртом Рамона. Ротгер что-то спросил - Робер согласился, не вдумываясь - и марикьяре приподнял его, насаживая на член, а Рамон так и не прерывал своей ласки. Покрывало было отброшено в сторону - видеть сильное, мощное тело у своих ног, яркие губы, доходящие до завитков волос у основания было так горячо, что Робер не сдержался. Его стону вторил стон Ротгера - и тот откинулся назад, выскользнув из него, роняя на себя и держа его под бедра, открывая для Рамона. Робер ахнул - даже истекая морисским маслом и семенем, он чувствовал, что полон до предела. - Ро? - напряженно спросил Рамон, замерев. С его лица капнул пот, Робер инстинктивно сжался - и застонал уже от боли. Рамон было подался назад, но Робер успел схватить его за руки и удержать. - Еще масла, - он потянул Рамона на себя, и тот осторожно освободил руки, чтобы опереться о постель и не раздавить их с Ротгером. В поцелуе он чувствовал, как его вкус и запах смешались со вкусом Рамона - и долго целовал, вылизывая уголки рта, прикусывая за губу, пока его тело привыкало, и пока Рамон сам не начал постанывать в поцелуй и двигаться, совсем чуть чуть. С маслом стало лучше, а может, он просто привык - но движение за движением, и он почувствовал, что Рамон вошел до конца. Член Робера, снова восставший, терся между их животами. Ротгер отпустил одну ногу, чтобы просунуть руку между ним и Рамоном и ласкать грудь, а его рот обводил контуры ушной раковины, шею, покусывал… Робер был полон до какой-то звенящей, волшебной теплоты, она расходилась по его телу, обжигая и заставляя сильнее раскрываться и двигаться навстречу. Наслаждение настигло Робера внезапно, он сжался - и это вызвало вторую волну, ослепившую его полностью. Его крику вторили Рамон и Ротгер. - Лэйе Астрапэ! 3.245. Робер/Рокэ однажды Робер и правда так замотался, что уснул и не просыпаясь трахнул Алву. Алве понравилось. Не понравилось ему то, что наутро Робер ничего не помнит, даже снов эротических не видел. Алва пытается соблазнить, намекнуть, спровоцировать, но регулярно невысыпающийся Робер не вдупляет, чего от него хотят. В итоге Алва не выдерживает и сам имеет Робера где уж приспичило. Роберу тоже все понравилось. Легкий юмор, не стеб, романс, рейтинг повыше Марсель может смотреть на попытки Рокэ соблазнить Робера и веселиться" Робер открыл глаза, увидел черную гриву перед собой и улыбнулся. Лежащий был нормального размера и светлокож - значит, Ротгер. Не задумываясь, куда делся Рамон, Робер прижался к любовнику, лаская шею, нежную кожу за ухом, пока его рука притянула к себе чужие бедра, справилась с завязками бриджей и белья и проникла внутрь, играя с пока еще мягким членом и яичками. Ротгер зашевелился и попытался развернуться, но Робер удержал его, прошептав, что сейчас его очередь. Еще несколько минут спокойных, неторопливых ласк - и они в четыре руки приспустили штаны и белье достаточно для проникновения. Масла не было - но Ротгер был расслаблен, и слюны хватило. После безумства прошлой ночи спокойная, немного ленивая любовь была в самый раз, а когда они оба дошли до пика, Робер поцеловал любовника в плечо, помог подтянуть штаны, и снова заснул. Утро он встретил в походной палатке, у костра сидел незнакомый офицер, которого солдаты - кажется, таможенники - звали капитаном Валме, кругом были чужие степи. Робер успел съесть походный завтрак, когда к костру подъехал герцог Алва. Он как-то странно посмотрел на Робера, но потом пришлось сворачивать лагерь и выдвигаться в путь. Робер не спрашивал, куда - он сидел в седле, доверяя коню выбор дороги, наслаждался солнцем, ветром, свободой, и ни о чем не думал. Алва периодически ехал рядом, но не заводил беседы - лишь кидал странные взгляды. Робер ждал объяснений и дождался - на очередном привале герцог сообщил ему о смерти невесты. Он тоже называл ее баронессой, но Робер не успел полюбить Айрис, а ее явление в качестве выходца и вовсе пробуждало в нем скорее опасение, чем скорбь. Не дождавшись ожидаемой реакции, Алва подсунул ему флягу с вином - Мансай, и хороший, Матильда бы обрадовалась - а сам взялся за гитару и долго пел тягучие кэнналийские песни. Под них Робер и уснул. На следующий день все повторилось - настолько, что Роберу пришлось благодарить за внимание и убеждать, что он, конечно, весьма огорчен смертью невесты, но не нуждается в постоянном присмотре. Валме при этом выглядел очень серьезным, но его глаза смеялись, а Алва и вовсе казался возмущенным такой бесчувственностью. - Вам она тоже была очень дорога? - догадался Робер. - Баронесса была удивительной женщиной, - согласился герцог и послал свою кобылу в галоп, оставив Робера в полном недоумении. Этим вечером их палатку поставили в отдалении, и стоило Роберу раздеться и лечь, завернувшись в плащ, как вошедший Алва снова странно посмотрел на него, бросил: - Моя очередь, Ро! - и крепко поцеловал. - Лэйе Астрапэ! 5.144. Чтобы стать настоящим Раканом, Лионель должен родить по ребёнку от представителя каждой фамилии эориев (1+4+16). Да, от Керва тоже. Не омегаверс, книжный канон, можно преканон. Лионель Савиньяк изменился - стал серьезнее, повзрослел. Робер не знал, чего от него ждать - ареста за Ренкваху? Вызова? Но Лионель лишь подошел, вежливо поздоровался и попросил об услуге личного характера. Удивившись, Робер согласился и прошел за ним в его покои. На столе лежали книги на гальтарском и гравюры, стояли древние шкатулки, похожие на отданного гоганам Матильдиного многоглавого монстра. Пока Робер осматривался, Лионель снял мундир, расправил плечи и встал перед ним так близко, что можно было разглядеть напряженно сжатые губы и морщины между бровями. - Вы уже согласились мне помочь, Робер. Боюсь, что моя просьба вас удивит, но вы последний из Эпинэ. Я прошу вас провести со мной ночь. - Лионель поморщился, видимо прочитав непонимание на лице Робера. - Я прошу о гайифской любви, Робер. - Как, и вы тоже? - слова вырвались сами. - Кто еще? - Лионель крепко схватил его за плечо и смотрел так внимательно, что Робер ответил. - Герцог Алва… - Робер все еще не мог придти в себя от удивления. Одно дело - странные сны, другое - Рокэ, чей интерес был совершенно недвусмысленен. - Проклятье! - Лионель отшатнулся, потер лицо и начал раздеваться, бросив, - Я должен успеть первым! Заметив, что Робер так и стоит посреди комнаты, он скомандовал: - Раздевайтесь, Робер! - и откинул полог постели. - Хоть масло у вас есть? - Робер не понимал ничего, кроме того, что в последнее время оказывать личные услуги знакомым и незнакомым стало входить в привычку. Масло у Лионеля нашлось, и, вспомнив уроки Ламброса, Робер довел дело до обоюдного удовлетворения. Они лежали на кровати рядом, плечо к плечу, когда Лионель спросил с удивительной для него нерешительностью: - Как бы вы хотели назвать сына? - Какого сына? - не понял Робер. Айрис умерла совсем недавно, да и близки они не были. - Я собираюсь родить вам сына, так говорит пророчество, - Лионель снова был вежлив и холоден. - Лэйе Астрапэ! 5.157. Альдоробер с мпрегом. Альдо доволен, Робер в ужасе, он уже списался с Ли и решил менять сторону. Хотелось бы драму, но можно хоть юмор. - Робер! - он обернулся на голос, и отшатнулся в ужасе. Тот непохожий на себя Альдо, Альдо из кошмарного сна снова был рядом, но теперь к низкому росту и тонкой кости добавился огромный выпирающий живот. - Что с тобой? - с ужасом выдохнул Робер. - Как что? Твой сын и наследник, - Альдо потер поясницу и тяжело оперся на руку Робера. - Знал бы я, что ты будешь так надо мной трястись, отослал бы до родов. Робер почувствовал, что задыхается, что земля исчезает из-под ног, он перестает понимать, что происходит, и где граница сна и яви. Неужели Лионель был прав, и пророчество существует? Лионель! - Лэйе Астрапэ! 5.341. Робер/Марсель, модерн ау. Два товарища, не сказать чтобы прямо близких, отправились отдыхать на курорт (раздельно). Так вышло, что в самолете они оказались соседями по креслам. Разговорились, решили вместе потусить. Так и сделали. Все бы ничего, но куда бы они ни пошли, их везде принимали за семейную пару. Робер в смущении, Марселю же все хиханьки да хаханьки. Робер полулежал в странном кресле, сделанном не из дерева или металла, а чего-то странного. Низкий потолок нависал прямо над головой, был неровным с выступами и странными знаками, а на невысокой стенке перед ним была черная стеклянная вставка в рамочке. Что это? Где он? Робер повернул голову, и в соседнем кресле увидел капитана Валме, читающего книгу, одетого в исподнее странного вида - неприлично обтягивающую грудь рубашку с короткими рукавами и странные, не доходящие даже до колен подштанники. С другой стороны по проходу шла женщина в мужском мундире незнакомого фасона и улыбалась. За проходом колыхалась штора, отгораживая другую часть странной комнаты. - Вам что-нибудь угодно? - спросила она, - Вина? Напиток покрепче? Ликеры? - Вина, - выдохнул Робер, - красного. Благодарю вас, - добавил он. - Не волнуйтесь так, - успокоила она Робера, - полет совершенно безопасен. Берите пример с вашего… спутника. - Она еще раз улыбнулась и задернула штору, оставив его наедине с капитаном. Полет? Робер не понял, что происходит, но решил последовать совету и спросить Валме. - Валме? Простите, что отвлекаю, но вы поняли, о чем она говорила? - Она сочла нас за новобрачных, - виконт неохотно отложил книгу. - Я же говорил, какие-то накладки при бронировании. И раз уж вы подняли эту тему, у меня будет к вам личная просьба… Робер застонал. И этот туда же! Смирясь, он наклонился к Валме и поцеловал его - а капитан отбросил его ударом в челюсть, от которого из глаз посыпались искры. Робер отскочил от окна, вернее, отскочило его тело, оказавшееся проворнее замутненного ужасом разума. Что-то грохнуло и зазвенело, но он даже не понял, на что налетел. - Робер! Матильда в ночной сорочке и с пистолетом в одной руке и подсвечником в другой стояла на пороге, и Робер наконец сообразил, как нелепо он выглядит. Не хватало рассказать, что его перепугало привидевшееся. Это было пьяным бредом, это просто обязано быть пьяным бредом! - У тебя точно нет касеры?