***
Райдо вышел из длинного дома, чтобы проветриться. Волколаки занимались своими делами, и на него практически не обращали внимания. Вампир прислонился спиной к стене длинного дома, наблюдая за кипевшей в поселении жизнью. Очевидно, им придётся задержаться здесь из-за поисков нового артефакта. Сколько Хагалаз будет работать с полученными ранее сведениями и как быстро кто-то из местных даст хоть какую-то подсказку — никто из них сказать пока не мог. Поэтому оставалось запастись терпением. Взгляд вампира зацепился за одну из местных девушек. Она, как и прочие, была одета тепло: в мешковатую меховую шубу с капюшоном, закрывавшим её голову, тёплые сапоги и грубо пошитые штаны, которые ей явно были велики. В руках она держала объёмную корзину, закрытую крышкой, но из-за неё девушка плохо видела дорогу и постоянно спотыкалась. Никто из местных даже не стремился ей помочь. Райдо подошёл к ней и остановил, легко дотронувшись до её плеча. — Я помогу, — произнёс он. Незнакомка встала как вкопанная и вздёрнула голову кверху. Она была ниже его на голову. На какие-то мгновения они замерли молча, каждый смотрел на другого. Райдо увидел в её голубых глазах удивление и недопонимание. На лицо она была совсем юной, а из-под капюшона выбилось несколько прядей абсолютно белоснежных волос. — Не стоит, — прошептала девушка, снова опустив голову и перехватывая корзину. Но мужчина тут же ухватился за её ношу, помогая держать. — Ты не видишь дороги и можешь упасть. А мне не тяжело, — воспротивился он. Девушка нерешительно выпустила корзину из рук. Она была не тяжёлой, и вампир предположил, что там мог быть или хворост, или какие-то травы, или пушнина. Но почему девушка отказывалась от помощи — он так и не смог понять. Райдо двинулся следом за ней. Молчание тяготило обоих, поэтому незнакомка поинтересовалась у него, почему он вообще помогает ей. — Разве это грех — помочь кому-то? — удивился вампир. — Местные точно не разделяют вашего мнения, — вздохнула девушка. Тем временем они уже приближались к дому на окраине деревни. Тот выделялся среди прочих своим… не особо ухоженным видом. За домом явно плохо следили, дерево кое-где потемнело, уже готовясь к гниению. Двор был запущен. От снега очищена лишь площадка у чуть покосившегося крыльца и тропинка до такой же шаткой калитки. Райдо начал догадываться, что девушка была из семьи, которую в деревне особо не уважали. Когда они подошли к калитке, незнакомка положила на неё руку и обернулась к мужчине лицом. — Мы пришли. Дальше я сама. Спасибо вам, — уголки её губ дрогнули в улыбке. Райдо сам улыбнулся, передавая ей корзину. На мгновение их руки соприкоснулись, из-за чего незнакомка густо покраснела, но в это же мгновение раздался уже знакомый вампиру мужской голос: — Я тебе не ясно сказал? Лучше убирайся отсюда. Мужчина обернулся и увидел в паре шагов от себя того мужчину, которого местные добытчики валяли в снегу. Выглядел он сейчас хоть и помятым, но злым и уже готовящимся к драке. Райдо предусмотрительно сделал шаг назад от девушки, догадываясь, что это мог быть её ревнивый супруг. — Я просто помог ей, — спокойным голосом ответил вампир. Волколак оскалился, его верхняя губа подрагивала, указывая на всё нараставшую ярость. — Убирайся. И не подходи к моей сестре, — незнакомый мужчина загородил девушку рукой, легко отталкивая её за калитку. Вот оно что. Старший брат, беспокоящийся за свою сестру. Райдо кивнул: — Я помог твоей сестре, а теперь я ухожу. Не нужно крови там, где её можно избежать, — также спокойно произнёс вампир. Он ещё раз посмотрел на таинственную незнакомку, смущённо прятавшую взгляд и прижимавшую объёмную корзину к своей груди, а после развернулся и пошёл обратно к длинному дому. В какой-то момент он всё-таки обернулся, чтобы увидеть, как брат с сестрой заходили в хижину, и мужчина был явно недоволен тем, что незнакомец помог его родственнице. Райдо вернулся в длинный дом, решив посвятить оставшееся время помощи товарищам в поисках артефакта. Он только хотел свернуть в сторону спален, как его остановил вожак. — Надеюсь, я не отвлекаю тебя? — поинтересовался волколак, улыбаясь. Вампир покачал головой: — Нет. — Я видел, ты с местными уже знакомишься? — взгляд у него стал недобрым. Пусть внешне его улыбка всё ещё выглядела доброжелательной, но ярость хищника в глазах не скрывалась от опытного глаза Райдо. — Мы здесь надолго задержимся, — уклонился от прямого ответа вампир. Вожак хмыкнул, но мужчина всё равно различил, как подрагивают его губы от сдерживаемого оскала. — Не самые лучшие знакомства ты выбираешь, — понизил голос волколак. — Эта семья проклята. Не советую тебе к ним подходить, а лучше убирайся подальше, как увидишь кого из них. Райдо удивлённо взметнул брови вверх, но вожак развернулся и ушёл. Отвечать на любые вопросы он явно не хотел, оставив вампира с этим разбираться одному. Мужчина всё-таки направился к спальням, решив заняться остальным позже. Хагалаз сидел на кровати, забравшись на неё с ногами, и разложил вокруг себя все сделанные им записи и карту. Он то вчитывался в бумаги у себя в руках, то искал что-то взглядом на тех листах, что лежали вокруг него. — Что-то удалось найти? — поинтересовался Райдо, закрыв за собой дверь, чтобы им не помешали. Повелитель Душ, не поднимая головы, ответил: — Я больше склоняюсь к тому, что в третьей ведьмачьей крепости можно будет найти артефакт, принадлежавший предыдущему воплощению Лисицы, — он отложил пару листов в сторону и вчитался внимательнее в другие. — Возможно, здесь скрыты не только её артефакты… Но всё сказано слишком туманно, поэтому я полагаюсь лишь на свои знания легенд. Вампир подошёл к нему и взял пару подвернувшихся под руки листов. Переписанные Хагалазом тексты действительно были слишком… неоднозначными. Их авторы изъяснялись чересчур витиевато, и понять сразу, что имелось ввиду, было сложно. — Если слова того существа правда — кто-то из местных как-то связан с этим артефактом, — Повелитель Душ отложил бумаги в сторону и принялся собирать остальные в стопку. — Вот только кто? — Вожак сказал, что одна из семей проклята, — Райдо передал ему оставшиеся бумаги. — Но… я не особо доверяю ему. — Он не вызывает доверия, это точно, — хмыкнул Хагалаз и слез с кровати, чтобы убрать бумаги в сумку. — Нужно действовать осторожно, если мы не хотим, чтобы нас прогнали. — А где Вика? — Она сказала, что ей нужно что-то сделать. В подробности, как обычно, не вдавалась.***
Вика оглянулась, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Её чувства сейчас были обострены почти до предела, и малейшее колебание воздуха заставляло прислушиваться к окружению. Не то, чтобы кто-то из местных запрещал ей навещать собственного коня в конюшнях, но то, что она планировала делать выглядело… странно. Странно для тех, кто не знаком с демонами и их методами призыва. Этот конь являлся демоном, одним из низших, но это не отменяло его возможной причастности к тому, что происходило сейчас с миром. Если Виктории удастся проникнуть в разум животного — она сможет узнать что-то ещё. Райдо так просто не расколется, ему явно больно вспоминать былое, а то и его разум находится под действием каких-либо чар, блокирующих большинство воспоминаний. Девушка забралась в конюшни и огляделась. Призванный конь стоял в дальнем стойле и не притрагивался ни к предложенной пище, ни к воде. Демонам всегда нужна была лишь кровь или иные аналоги жизненной эссенции. Нужно будет переложить часть сена в другие кормушки и отлить воду — иначе конюх заподозрит неладное. — Здесь тебе не Тьма, друг, — хмыкнула она, погладив коня по морде. Животное прикрыло глаза, тихо фыркнув. Маскировочные чары скрывали от остальных демонические глаза и неестественно острые зубы скакуна, поэтому волноваться было не о чем. Вика снова оглянулась, убеждаясь, что она в конюшне одна. После чего девушка обхватила морду животного обеими руками, заставляя его наклониться, и прислонилась своим лбом к его. Короткий мех покалывал кожу, а тело демона было куда горячее, чем у обычных лошадей. Виктория медленно прикрыла глаза, что сделал и призванный скакун. Её мысли начали путаться, вместо связных слов возникали лишь образы. Два сознания частично сливались в одно, позволяя видеть прошлое. Призыватель делился своими воспоминаниями с демоном, чтобы получить его воспоминания. Опасная затея, но это был единственный шанс узнать что-то, чего они ещё не знали. У Вики больше не осталось мыслей. Сознание очистилось от них, полностью запуская в себя воспоминания демона. Контролировать их поток было сложно, и девушке пришлось следить за жизнью этого коня с самого зарождения. И первое, что она увидела в его искажённых чёрно-красных воспоминаниях — нечто бесформенное, огромное. Словно… словно гигантский кусок мяса, от которого с некоторой периодичностью отваливались мелкие куски. Что это было — Виктория не знала. Но это нечто явно было живое. Всепоглощающая жажда плоти и крови. Неуверенные первые шаги в образе коня. Вернее, образ только начал формироваться. Местами на длинных и пока несуразно тонких ногах были видны кости и мышцы. Постепенно облик становился всё более привычным для обычных животных. Каменные загоны, десятки таких же созданий вокруг. Приторный запах гниющего мяса забивал ноздри и пробуждал первобытный голод. Демоны, которые охраняли загоны. Облачённые в тяжёлые жуткие доспехи и вооружённые пиками, так больно коловшими бока тех, кто не слушался и пытался выбраться отсюда. Человек в доспехах. Не демон, нет. От него пахло человеческой плотью, живой горячей кровью, а не серой, гниением или яростью. Рядом шёл мальчишка. Такой же человек, возможно. Хотя от него веяло чем-то холодным. Мальчишка рос. Крепчал. Всё чаще появлялся здесь и даже пару раз подходил ближе к этому коню. Ещё молодое, совсем мальчишеское лицо только-только начало приобретать знакомые черты. Когда мальчишка вернулся в следующий раз — он выглядел уже знакомо, но его глаза были уже холодны. И снова боль, потому что конь не желал выходить. Не желал слушаться своего всадника. Мертвяки в доспехах, покрытых изморозью. И они пытались обуздать коня, но тот не желал подчиняться. Из раза в раз всё становилось больнее. Но конь терпел и не поддавался. Тот выросший мальчишка появился ещё лишь раз. Абсолютно одичавший от власти и жажды крови. Потом снова были пики и кнуты. И в состоянии, которое живые назвали бы агонией, конь увидел, как к нему подошёл один из демонов. Без брони, одетый в что-то слишком вычурное и из тонких тканей, которые едва ли могли защитить его от оружия. Его рука внезапно оказалась ласковой и дарила утешение. Конь впервые доверился кому-то другому. Незнакомец вывел его оттуда и скрыл там, где никто бы его не нашёл. Терпеливо исцелял все телесные раны, и лаской — душевные. Неужели у демонов тоже бывают души? Или это лишь осколки чужих душ, чьи тела пожирала Плоть, чтобы порождать новых демонов? Плоть… то самое бесформенное мерзкое существо. Коня ждала незавидная участь, если бы его не спасли. Снова стать её жертвой, чтобы переродиться кем-то другим. Но он не желал этого. Как не желал и этот незнакомец… уже друг. — Бальтазар, — произнёс друг однажды, нарекая коня Именем. С тех самых пор между ними создалась нерушимая связь. И новая нить связи связала его с девчонкой, в чьём теле была заключена невиданная доселе мощь. Тяжело дыша, Вика едва смогла отстраниться от Бальтазара. Конь выглядел опустошённым, и, фыркнув, отошёл глубже в стойло. Девушка прислонилась спиной к стене, выравнивая дыхание и успокаивая быстро бьющееся сердце. Ничего особого она не узнала, кроме имени этого демона и того факта, что Райдо знаком с ним, хотя, вероятно, не помнит этого. И почему у Райдо так менялся взгляд? У Виктории были подозрения, что это как-то связано с его ранами в пыточной. Тот, кто нанёс их вампиру — возможно, являлся виновником и его поведения? Отдохнув, Вика выпрямилась в полный рост и принялась перекладывать сено из кормушки Бальтазара в другие — чтобы никто не понял, кем же на деле являлся конь. Слив немного воды из поилки, девушка нерешительно остановилась у стойла демона. — Прости, но мне было нужно узнать хоть что-то, — произнесла она тихим голосом. Бальтазар тихо фыркнул и тряхнул гривой, сверкая алыми глазами из полутьмы помещения. — Отдыхай, Бальтазар. Виктория вышла из конюшни и глубоко вдохнула морозный воздух. Нужно было вернуться, пока её не хватились.***
Здесь, на юго-восточном побережье Лайкса, средь гор осталась забытая тысячелетия назад крепость. Простому смертному не дано было видеть её, укрытую магией и снегами. Осиротевшие стены открылись взору пятерых путников, прибывших сюда на жутких вороных конях с горящими кровью глазами. Снега и холод уберегли тела погибших товарищей и врагов. Замёрзшие мумии в доспехах лежали во дворе, свисали со стен, и безжизненные глаза будто бы следили за прибывшими. Впереди всех шагал Лейкнир, негласный командир, чьё положение никогда не оспаривалось. Он вёл их и тысячелетия назад, и сейчас. Смелый и готовый дать бой — за ним можно было идти в любое пекло. Лейкнир остановился и посмотрел на деревянные ворота, закрывавшие вход в Кархай. Ворота всё ещё оставались достаточно крепкими, чтобы ветра не снесли их, но ударная руна обратила старевшее дерево в щепки, разлетевшиеся в стороны. Открылся чернеющий проход, и лишь ветер гулко завывал в опустевших коридорах. Дикая Охота вошла в крепость. И Кархай встречала их, словно мать, долго ждавшая своих сыновей. Ослабленная и состарившаяся от времени, уставшая от ожидания — она всё равно была рада этой встрече. Но вернувшиеся дети уже не слышали её измученного голоса, которым она звала каждого по именам. Ох, Лейкнир, бравый воин. Что стало с твоим сердцем? Почему оно огрубело, сын мой? Где ты оставил свою любовь и детей? От взмаха руки идущего позади всей группы Ореста вспыхнули алым пламенем факелы. Теперь Дикая Охота видела, как изменилась крепость изнутри. Почти вся мебель уцелела, но толстый слой пыли и множество паутины сейчас сметались ворвавшимся внутрь ветром. Маг Дикой Охоты единственный был облачён в тканевые одежды с укреплённым нагрудником, на котором были закреплены неправильные руны, созданные самой Тьмой, и маска закрывала его лицо. Орест, Хранитель Сердца моего. Почему твои руки запятнаны в крови невинных? Кто тебя вынудил убить? Высокий и грузный Фаргрим, ведьмак-бестия, с интересом оглядывался вокруг. Они продолжали идти глубже — Орест вышел вперёд и теперь вёл их к тайному пути Хранителей Сердца Крепости. Ох, Фаргрим, ярость твоя праведна в бою. Почему же жар твой никто не унял? Почему ты приносишь лишь слёзы и горе тем, кто мог сделать тебя лучше? Рядом шёл Свинульф, приземистый и крепкий ведьмак. Когда под его ногой что-то звякнуло, всадник остановился и опустил голову, хохотнул и подобрал с пола давно оброненный ведьмачий медальон. Серебряная фигурка кролика заманчиво блестела в свете факелов, и ведьмак сунул её к себе в карман. Свинульф, твоя тяга к сверкающему никогда не остывала. Почему же теперь твоими трофеями стали головы и сердца смертных, а не сверкающие вещи? Последним шёл Мольдоф. Такой же высокий, как и Фаргрим, но сгорбившийся. Меховой плащ с капюшоном целиком укутывал его в тень, не позволяя разглядеть лучше. Но свисавшие длинные руки походили на звериные лапы: столь же волосатые, с длинными пальцами и острыми длинными когтями. Ох, Мольдоф, воин с медвежьим сердцем. Ты стал больше походить на зверя: такой же беспощадный и лишённый разума… Бесконечные узкие лабиринты тайных ходов кончились перед тяжёлой дверью. Орест без труда открыл её магией, и тогда Дикая Охота вошла в просторное помещение. Посреди него возвышалось каменное Сердце Кархай. Золотистая магия пробегала по узким жилам, сверкая, и камень пульсировал. Многая часть сил крепости истратилась тысячелетия назад, и сейчас Кархай была куда слабее. Уязвимая для Тьмы. Что же с вами стало, дети мои? Лейкнир посмотрел на Сердце и скрестил руки на груди: — Сколько времени займёт порабощение? — обратился он к Оресту. Маг по-птичьи склонил голову набок, тоже разглядывая Сердце. — Мне понадобятся маги и защита для них. Я смогу начать порабощение сей же час, но вы должны привести мне поддержку, — ответил он. — Всё будет, — кивнул главный всадник. — Можешь начинать. Орест подошёл ближе к Сердцу. Кархай не могла противиться, она видела своё дитя, которое пыталась спасти тысячелетия назад. И будь она человеком — зарыдала бы горькими слезами, как и мать, увидевшая сына, который оступился и пал во Тьму. Но крепость лишь стонала, и голос её был не слышим её детьми. Лишь две сестры её могли услышать, но не помочь. Ведьмак развёл руки в стороны ладонями вверх, сделав ещё пару шагов к Сердцу. Энергия Тьмы заструилась по его жилам, протянула к Кархай тонкие цепкие паучьи лапки. Чёрный туман стелился по полу, заползал на стены и дальше — к потолку. Кархай кричала, но дети её были глухи к словам матери, к крикам о помощи. Каменное Сердце трепетало и билось быстрее, пыталось сопротивляться, но было бессильно. Кто же вас спутал, дети мои? Орест резко выгнулся в спине, став словно изваяние. Руки безвольно обвисли, едва-едва касаясь кончиками пальцев пола. Маска и капюшон, скрывавшие его голову, слетели. С тихим стуком жуткое искусственное лицо упало на пол в туман. Лицо ведьмака само походило на уродливую маску иссушенного драугра: без кожи, без носа, с широко распахнутыми белёсыми глазами и неровными жёлтыми зубами. Колдовство забрало его почти восстановившуюся красоту, и теперь Оресту потребуются десятки жертв, чтобы восстановиться. Но Тьма благодарно шептала ему на ухо, невидимые руки ласково гладили по плечам и груди, томный ласковый голос обещал вознаградить. Кархай погибала от рук своих же детей. Погибала от Тьмы, принесённой в неё, и не было ей спасения. Но шёпот живой сестры всё же донёсся до неё. Жди кровавого зверя, сестра. Он тебя спасёт…