Starry, starry night

— Чайные розы куда приятнее, чем обычные, не так ли? Мистер Холлуорд? Мистер Холлуорд? Бэзил! Бэзил Холлуорд вздрогнул от настойчивого голоса собеседника, обращающегося к нему. — Да? — спросил он, отвлекшийся от своих мыслей, предмет которых находился далеко от этого дома, от этих стен в бархатистых обоях. — Да так, ничего, — протянул Эдвард Буллен, потеряв к рассеянному художнику всякий интерес. Бэзил повернулся в своем кресле обратно к стене и старался найти в голове ниточку мысли, которую потерял из-за навязчивого собеседника. Вежливый визит к мистеру Буллену обернулся для него настоящим кошмаром. Группа собеседников — таких же художников, как он, разрушила его сладостно-грустное затворничество. Что же он делал, когда оставался один? Он лежал в полной темноте не дыша и не шевелясь, и мечтал, и мечты его были горькими и несбыточными. Он сам точно не мог сказать, о чем думал, но явно не о том. Бэзил отчаянно пытался отвлечься от навязчивых мыслей, но упрямый разум снова вертелся вокруг образа, ставшего осью его головы — Дориана Грея. Бэзил так хотел вернуться в то время, где он только начал рисовать Дориана; в то залитое солнечным светом время, в комнату с кружевами и бумажными цветами, назад к юноше, которым он был. В десять часов Холлуорд мягко и незаметно взял свое пальто и перчатки в прихожей, покинул дом. Огни ночного Лондона бросились ему в глаза сразу, как только он вышел из дома. Из окон домов, притонов и магазинов раздавались крики и разговоры, болью отзывавшиеся в его ушах. Он, сам того не замечая, свернул в темный, неосвещенный переулок. Собственные шаги отдавались в ушах. Стук каблуков его сапог нарушал тишину. Вдруг за его спиной раздался шорох. Бэзил слегка повернул голову назад, не придавая этому большого значения. Еще несколько шагов спустя шорох повторился и усилился. Сердце Бэзила гулко застучало. Свернуть в переулок было небезопасно. О чем он только думал? Хотя нет, зря он задал этот вопрос, ведь ответ был очевиден. Остаток пути он прошел быстрым шагом, а зайдя в дом устало опустился на пуф, восстанавливая дыхание. Дом отвечал ему тишиной. Он поднялся по лестнице наверх, туда, где стояли его картины, прикрытые тканью. Бэзил мимолетно взглянул на них, и начал оттирать кисти от застывшей краски. Такая работа успокаивала его. — Вы не запираете дверь, мистер Холлуорд. Бэзил мгновенно оглянулся, стараясь увидеть внезапного гостя. Гостем был Дориан Грей. — Мистер Грей! — воскликнул он, не веря происходящему. — Где вы были? Что случилось? Глаза Дориана лихорадочно блестели, в руках он вертел котелок. Он кинулся к Бэзилу, вцепился ему в рукав цепкими пальцами. — О, мистер Холлуорд! Бэзил! Как я хотел вас увидеть! Бэзил выдержал его взгляд. — Вы присядьте, — мягко сказал он, и бесконечная нежность и спокойствие звучали в его голосе. — Присядьте, выпейте чаю, успокойтесь. Тяжелый вздох сорвался с губ Дориана, он сел. Дивясь своей выдержке, Бэзил взял две чашки, налил в них ароматного чая с сухими фруктами и поставил на стол. Дориан схватил чашку, залпом выпил ее содержимое. Бэзил испытующим взглядом глядел на него, потихоньку потягивая ароматный напиток. Бэзил хотел завалить его кучей вопросов, кинуться к нему, вытрясти из него обещание больше никогда не уезжать. Но он молчал. — Дориан, что у вас…что у вас случилось? — голос его дрогнул, он умолк. — Ничего, на самом деле ничего, — задумчиво сказал Дориан. Легкая дрожь отпустила его, он был сосредоточен и сдержан. Казалось, он передумал насчёт чего-то, и теперь следовал только что принятому решению. — Я просто хотел узнать, как вы...Посмотреть ваши картины. Вы же знаете. Ты же знаешь, как я их люблю. Хотел бы ещё раз на них взглянуть. Бэзил чувствовал, что Дориан что-то скрывает, но раз уж он пришёл, он всё таки пришёл, то он просто сделает то, что Дориан попросит. Может, ему удастся разговорить юношу там, наверху. Бэзил приглашающим жестом указал на свой небольшой выставочный зал. Дориан молча последовал за ним. Волнение распирало Бэзила, волнение усиливающееся с каждым их шагом, сделанным в полной тишине. — Дориан, — проникновенно начал он, решив во что бы то ни стало найти общую тему, — а где же тот портрет, что я нарисовал? Это моя лучшая работа, и, думаю, я заслуживаю поглядеть на него… — Бэзил, — нежно перебил молодой человек, — давайте не будем об этом, я вас прошу. Я тысячу раз воздам вам за него сторицей, но не просите показать его! И такая мольба прозвучала в его голосе, что Бэзил умолк, не в силах продолжать. Они прошли между рядами холстов в уже не нарушенном молчании, и Дориан ничем не выдавал своих чувств, только сжал руку Бэзила своей ледяной рукой. Бэзил обмер, название пейзажа застыло на его губах. — Где вы были? — резко обратился он к собеседнику. Он так хотел спросить совсем другим тоном...Но вся его тревожность вылилась вот в это. — Ах, Бэзил! Если бы я мог все вам рассказать…Но не суть важно. Я жил там, на дне жизни, среди отбросов, далеко отсюда, мне было тяжело. Я так хотел, чтобы вы были рядом! Мог бы быть, — чуть не вскричал Бэзил, — был! — И вы не могли приехать? — вместо этого крика мягко спросил Бэзил. — У меня были…неотложные дела, — взгляд Дориана помрачнел, он снова впал в раздражение. — Я хотел вам сказать что… Бэзил не успел договорить, как Дориан решительно набрал в грудь воздуха и прижался губами к его губами. Он дохнул на него чайным дыханием с привкусом фруктов, затянул в водоворот акварельных красок. Таких красок, которыми Бэзил больше никогда не сможет воспользоваться... Как сладка тишина и наш тихий разговор. Час спустя в комнате начало светать. — Бэзил, — первым заговорил Дориан, — я приходил попрощаться. — Я мог бы поехать с вами, мальчик мой, — не удержался мистер Холлуорд от ласкового обращения. — Нет, это исключено. Я ухожу, и ухожу навсегда. Дориан обнял Бэзила, уткнулся в его черные, как смоль, кудри и жарко зашептал: — Прощайте, Бэзил. Помните, как я вас любил. Еще минуту они постояли в комнате вдвоём, в странном оцепенении, затем Дориан резко повернулся к двери, взял котелок и вышел. Ошеломленный, удивленный, Бэзил стоял и слышал, как Дориан спускается по лестнице и уходит, уходит навсегда, и что-то внутри его сердца покрывалось льдом, рушилось, падало, пробивая пол. Он собрался с силами. — Дориан! — неуверенно крикнул он, — прощайте! Дориан улыбнулся в последний раз, и вышел за дверь. Бэзил так и стоял посреди комнаты, и безумные надежды шевелились в его разуме. Знал ли он, что будет дальше? Но только одна надежда теплилась в его голове — что Дориан поднимется со дна, вернется, и станет тем самым невинным мальчиком, которым был. Тронет тихо звездный луч Те портреты на стене, Лица в безымянном сне, Глаза, что, как живые, видят свет. — До свидания, друг мой, — прошептал про себя Бэзил, глядя на рассветное солнце.