Fury is Be Sexual

Оказаться на месте по вызову — выполнено, подойти с заранее любезно порученной чашечкой кофе — через силу, но сделано, прийти в деловом виде — с этим в целом никогда не было проблем, так что можно не беспокоиться. Зайти в кабинет вовремя в оговоренное время — если у того, кто вызвал к себе, «специально спешат часы, это не проблема того, кто был вызван срочно. Несколько другое дело — настрой на грядущий разговор и ожидание всякого, что будет сказано одним, как «повелителем» и услышано другим, как ему подчиняющимся. Хоть с начала, в процессе и под конец, который может знаменовать всё, что угодно, ибо худшее — выговор либо увольнение. Тогда как у лучшего исхода настолько богатые разнообразием варианты, что остаётся гадать на поднесенной кофейной гуще, чего же ждать и со всем ли соглашаться, без подписей каких-то странных бумаг, в которые необходимо вчитываться. — Докуробэ, ты, позволь тебе сказать на милость, что-то забываешься. Я к тебе в секретарши не нанималась, чтобы кофе тебе приносить… Начальник и подчинённый — насколько часты бывают случаи, когда они общаются словно давние знакомые, то есть скорее друзья, чем соперники? Стоило ему лично увидеть то, как выбрали её, ту самую, как командующую силовыми структурами их общей организации — так она почти сразу посмела убедить его, что с ней тоже стоит считаться. Оттого у неё были крайне редкими те периоды, где её голос ничего не решает, а потому она идёт и подчиняется… в том числе когда идёт речь об убийстве человека. — Вообще-то я попросил тебя об этом настолько вежливо, что сам в шоке. И ещё раз так скажешь, ми-и-илая моя… не только кофе будешь подносить, но и свои молочные железы, чтобы разбавлять его своим… Сейчас стояла у порога его кабинета и курила свою красную трубку со сделанным серебряным черепом, из отверстий которого исходил благоухающий дым… О, где видано такое, чтобы подчиняющийся в кабинете своего босса начал курить сам, не дожидаясь его самого! Особенно если начальник собственной персоной не балуется травой у себя и везде, и вообще-то занимается делами. Не используя ничего, кроме эмоций и пламени внутри, для поднятия настроения, что поможет свыкаться с провалами и извлекать из них, что поможет развиваться изобретательности в будущих подходах ко всем делам этого места. — Чёрт возьми, долго ты придумывал давать такой ответ? Даме, мне, говорить такое… тебя сегодня, начальник, в штабе высшие начальники, ну, того… и ты злой, как собака? Мне тебя утешить попытаться или у тебя есть руки для этого? Что и следовало ожидать, подчиняющаяся дама на пороге кабинета у босса, явно не оценила шутку, хоть и прекрасно её поняла. Другая бы отвесила пощёчин… пусть даже сам босс является черепом с видимой воздушной аурой вокруг «головы» и прикреплённому к ней стальному телу, тяжесть которого он не чувствует совсем. Якобы приличная женщина могла бы призвать к ответу за подобные очень смешные шутки, пусть даже сказавший то, что может задеть их, как женщин, мог быть призраком. Он, Докуробэ, почти таким и являлся, так как собранное для него тело было получено гораздо позднее, и без него он так бы и остался черепом с мозгами. Тогда как она, Дорондзё, не видела ничего зазорного в том, чтобы пользоваться своими привилегиями и разговаривать с тем, кто может сократить или ставить палки в её колеса на каблуках… Да, испытывая его терпение при влюбленности в то, как этот череп-мужчина еле сдерживается во фривольном разговоре, чуть не забыв, зачем, собственно, позвал к себе эту сбивающую с толка женщину. — Да чтоб с тобой, стоило тебе получить право говорить со мной на равных, Дорондзё, ты вот как распоясалась! Мне дальше сексисткие шутки начать отпускать, которые ни к чему не приведут? Вообще-то я тебя позвал к себе не просто так. Эта стройная блондинка с красными губами, черным нагрудником, такими же чулками с перчатками, и мало того, ещё и в маске наподобие орлиной, могла поправлять своё декольте потому, что оно ей стало немножко жать её женственность. Пусть в больно спорном образе, который мог составить один единственный вывод… но на самом деле не всё так однозначно. Смотря на неё с расправленными длинными волосами, облокотившуюся и покуривающую в чужом кабинете начальства, тогда как у неё было чуть ли не «логово»… можно подумать, что она нарядилась на карнавал. Но выглядела она для него слишком хорошо, а потому больше мнений было бы в пользу маскарадной стриптиз-вечеринке в закрытом клубе. — М-м-м, так… я даже не хочу догадываться, мой властелин, чего ещё такого может стоять за твоим срочным поручением видеть меня у себя. Ладно, я бы выслушала информацию и пошла бы натаскивать этих двух оболтусов на новую вылазку к Золотому городу. — Вообще-то столько всего, о чём мне нужно прямо говорить с тобой, ясно? Накопилось, миледи, ведь вы трое только и делали, что если я и являлся вам, то только через голографическую связь. Вот и подумал, чего с глазу на глаз всё никак не встретиться? Кто бы стал теперь уже за этим шевелящим челюстями черепом различать эмоции, что не описываются через его глаза и тот же костлявый рот… оставалось лишь обращать внимание на цвет дымной ауры вокруг него? И кто из этих двоих более «чудесен» на вид, что догадки отпадают сами собой, и даже не появляются на горизонте насчёт того, чем бы эти двое могли заниматься. — Правильный выбор, сэр, что ты выбрал меня, как… главное звено нашей команды? А ты не мог бы с теми же самыми нуждами позвать меня на свидание, начальник? Впрочем, как он мог откашляться не только для связки слов или от некоторой неловкости перед той, которая, вообще-то, у него в подчинении… так и она поправляла ткань у груди не для того, чтобы приковывать к себе мужское внимание. Чтобы не было однозначного ответа в таких обычных, типичных вещах, пока они сами не скажут, зачем совершают то или иное действие? Похоже, следует начать с основы их ремесла, узнав, зачем они занимаются… ни чем иным как поиском доступа к несметным сокровищам среди предполагаемо захороненного под землей города. Уже давно бы всё отыскали теми темпами, какими не воспользовались… но были бы рады делать всё быстро, если только не те, кто им мешал на пути к богатству на всю жизнь. — Ты издеваешься, что ли… темы разговора, что я собираюсь затронуть, явно не для ресторанного или киношного фона. Но, Дорондзё, я подумаю над твоим предложением… ещё немного своими светлыми волосами блеснешь, и я не посмею тебе отказать. Любить и одновременно ненавидеть словесные знаки внимания женщины к себе, когда они могут нести большое количество двойственных понятий… её и раньше знакомый ему вид убеждал его слушать любую херню, что бы эта дама ни сказала! Но пусть пользуется моментом, ведь в итоге последнее слово окажется за ним, Докуробэ — тем, кто сидит на кожаном кресле и ждёт, когда она, Дорондзё, перестанет применять прелести своего облика, чем она сама всегда была очень довольна. Перестанет вести себя так, будто ничего не происходит, чтобы больше сбивать его с толку и отвлекать от сути их встречи. Черепу стоило признать всё это в своих метафорических мозгах, и в итоге ему оказалось легче убеждать себя, что итог встречи будет закончен его жирной точкой. Но если нарядившаяся дама попробует привлечь к себе внимание так, что полностью отвлечет на себя ни чем иным, как любовью… вопросов будет больше ответов о том, как ему завершать разговор своим вердиктом. Что ж, и на нынешний раз от него последнее слово — это необходимость отправления куда-нибудь подальше… раз она сильна даже в том, как выглядит, и это не пустые слова. — Ладно, ладно, в чем, как я понимаю… главная проблема? — С этого момента не спускай на меня всех собак, милая, потому что я буду предельно с тобой откровенен. Что ж, ты меня услышала, а теперь присядь сюда напротив меня.