Побег

Бескрайний лес Всё окружающее стало терять смысл, редкие отблески деревьев и лёгкий туман стали почти неразличимы. Мы бежали уже около двух с половиной часов. Смотря на то, как сменяются листья под ногами на камни, а они в свою очередь на какую-то почву, стал отчетливо слышен шум воды. Мы наконец добрели до реки. По плану она должна была нам встретиться — значит мы не свернули никуда лишний раз. — Подо-подождите! — сказал Андрей с сильной отдышкой. — Давайте же пересидим… хотя бы минут пять! Теперь можно было многое говорить в полный голос, совершенно не боясь сказать лишнего. Это и есть тот сладкий вкус свободы. Кто сидел, кто лежал, устоять было просто невозможно, тем более начать двигаться вновь. Поскольку все бежали на адреналине, усталость отошла на задний фон, и стоило остановиться, весь воздух из лёгких будто вышибло, а рёбра сминало под силой тяжести. Она сейчас будто увеличилась втрое. Наверное по какой-то старой привычке, я стала оглядываться по сторонам, хоть здесь априори не могло быть никого кроме нас. Время отдыха стало подходить к концу, несмотря на то что он необходим, отдых также мог подвергнуть нас опасности. Из своего рюкзака Егор вынул три фляги, добытые честным трудом, их стоило наполнить. Кое как доползли до этой реки. Течение в ней было быстрое, и вода ледяная. Она здорово бодрит. Была мысль перейти реку пешком, но было темно и никто не знал насколько та широкая и глубокая, не хотелось бы покалечиться в таком месте. Пока силы не восстановятся — будем идти пешком. И вот, частенько спотыкаясь от усталости, хотевшие тупо поспать, мы прошли где-то с километр, а потом даже снова побежали. Ни карты, ни компаса у нас не было, ведь это было запрещено тогда. Примерное представление куда идти у нас было, но скорее всего не точное. Спустя ещё километр, мы начали проходить огромные рвы, тянущиеся на сотни метров. Про них нам говорил офицер: они остались здесь после войны, а затем их приватизировали похожие на диспансер организации под свои нужды, и те в скором времени забросили. Природа начала делать своё дело, выравнивая рельеф. По времени уже было около семи утра, в лесу стало светло. Теперь он не казался таким пугающим, но его всё равно не стоит недооценивать. И так как подъём у нас был в шесть утра, то нас, наверное, уже обыскались, а возможно пропажу заметили раньше. Если брать минимальное время, около 5 утра, то мы в плюсе на три часа. Они точно перерыли все комнаты. Надеюсь никого слишком жестоко не будут допрашивать. Как же Ден с Владом будут выкручиваться, знают же, что мы готовились к побегу. — Нас как минимум уже пол часа ищут, причём по лесу. — Давайте ещё километра три пробежим, чтобы наверняка. — Предложил Лёша, но тут же прозвучал протест. — Нет ребят! Подождите пожалуйста. — Что случилось? Больше идти не можешь? — У меня всё колено посинело, возможно кость полностью раздроблена, я не могу уже наступать. Обезбол меня только убьёт. — И что будем делать? — заволновалась Вика. — Я с Лёхой можем по очереди его нести. В крайнем случае что-нибудь соорудим. — Может ему бандаж на колено сделать, в неподвижном состоянии будет не так больно. Вот блин. Теперь у нас есть недееспособный для такого дела человек. Но его колено и вправду выглядело жутко. Пришлось следовать тому, что предложил Андрей, на удивление оно работало, и постепенно мы передвигались в сторону Норильска, пока не стало темнеть и наступили сумерки. Стал актуален вопрос о месте, на котором мы будем ночевать. По итогу наша компания набрела на небольшое открытое место, самым важным оказалось то, что метров через десять Андрей обнаружил ключ. Вода была чистой — это большой плюс, и как раз возле него росла дикая земляника. У нас было две простыни, с номеров, из которых сделали что-то типа двухместных палаток, а так как нас было пятеро, то один должен был сидеть у костра и меняться, если сильно устанет. — И как мы будем делать костёр? Он по-любому нужен, ночью-то прохладно. — А ты сможешь сделать его без спичек или зажигалки? — Ребят, — высказался Лёша с ноткой гордости за себя, — не забываем, пожалуйста, кто из нас был на кухне у этих бомжеватых поваров. И конечно же я прихватил с собой коробок со спичками. — Уважение. Тогда костёр и будет на тебе. — Распределив обязанности на всех Андрей принялся собирать ветки. А скромная компания девочек занималась сооружение небольшого лабаза. Разлетелись искры, и сухая древесина начала трещать под жаром огня, озаряя темень нашей полянки. На небе взошла первая звезда: далёкая и желтая Венера, которую многие принимают не за планету. Млечный путь растекался тысячами звёзд и был виден, как на ладони. Это было так красиво, что и засыпать не хотелось. Посторонние шорохи и шумы тоже препятствовали этому, но при засыпании, ты будто адаптируешься к ним и слышишь только звон тишины. В таких местах было ещё до жути темно. Да, у нас горел костёр, но для спокойствия мы накидали на палатки листьев и всего, что там было, и порою, можно было не увидеть своих рук, даже поднося их вплотную к лицу. К сожалению сон выдался совершенно неспокойным. Несмотря на то что я описывала выше, моя чувствительность к звукам оказалась сильнее. Каждый раз выдёргивало из сна, стоило хоть кому-нибудь в радиусе пяти метром издать щелканье или шорканье, как от противного звука будильника. А если везло, и в сон провалиться удалось, то мысленно я попадала туда, куда и озвучивать не хочется. Наверное было уже примерно пять утра, когда я вышла из палатки. В листьях с еле горевшим костром спал Андрей, походу забыл попросить сменить себя и уснул. Во рту был жуткий сушняк, поэтому путь лежал только к роднику. Попутно разминая ноги, я рассматривала, летающих среди широких крон деревьев, птиц. Пока мы были в диспансере, ни одно животное на небе не было замечено, что очень странно. Уже собираясь идти обратно, вдалеке я услышала шорохи. Это были не звуки природы, издавал их человек, причём тот не шёл, а бежал. Смотря на то, как все крепко спали и как рано я бодрствую, мне показалось маловероятным, что бежал кто-то из наших. — Только этого не хватало. — возможно пол фразы я произнесла в голове, а что-то шёпотом, присела за дерево противоположно от звука и стала всматриваться в приближающийся объект. Это оказался Егор. Осталось выяснить только один вопрос: как он блять бежит? Он выглядел недовольно и озадаченно, неровно дышал и осматривался вокруг. Глянув на его синее колено, стало даже как-то больно, но он всё равно ходит. Похоже он увидел меня, и планы поменялись, Егор опёрся о ближайшее дерево и, не задействуя травмированную ногу, присел на землю. Прятаться стало бессмысленно и странно. Надо было подобрать хоть какие-нибудь слова. Выходя из-за дерева я оглядела палатки, но все по-прежнему спали. — Что с тобой? — Знала бы ты, как мне сейчас плохо: меня всю ночь выворачивало. Кажется ещё и температура поднялась. — Но как ты… — не успев договорить меня перебили. — Бежал? Вообще, для начала, я шёл быстро. Во-вторых, ещё в диспансере я вам объяснял, что с помощью тех антибиотиков повышали нашу регенерацию, плюс обезболивающее, — затем встал и хромой походкой подошёл ко мне почти в плотную, — не видишь, я и так хромаю и бежать точно бы не мог. Неужели так сложно сложить дважды два в голове? — При температуре восстановление занимает столько же времени сколько и у обычного человека, не твои же слова? Почему ты такой агрессивный? — Мне жаль тебя, если у тебя есть сомнения в своих же товарищах. — Егора как будто подменили, он смотрел на меня с презрение и отвращением, такого никогда не было. — А кто тогда бежал? Мы в лесу одни. — Может тебе показалось, — продолжал он с издёвкой, — с твоей слабой менталкой, я был бы не удивлен, что в такой обстановке сможешь сойти с ума. — Что ты несёшь? Если решил раскрыть свою предательскую личность сейчас, то почему не сделал этого раньше? Ни одно твоё оправдание на правду не похоже. — Сами же хотели от меня избавиться… — Никто от тебя избавляться не хотел! С тобой чуть Лёша не остался в диспансере, а ты говоришь так. — Ты всё равно думаешь, что я предатель, тогда давай решать дела так! Он достал пистолет и направил его на меня. Когда мы упустили момент с таких тихим парнем как Егор? Кто ему дал пушку? Самым активным там был только Ден, но я не видела никаких взаимодействий с ними. Ну не может же он в меня выстрелить. Не может же? Что если это из-за того, что мы взяли не тот препарат, вкололи и теперь потеряем друга. Может он просто сам сошёл с ума? — Не надо! — на мой крик проснулись ребята. При виде этой картины, Лёша подбежал ко мне, но Егор остановил и сделал целью его. — Подожди, ты чего делаешь? Откуда у тебя пистолет? Давай всё решим без смертей, мы же не для этого сбегали! Отдай мне его. — настроение Егора моментально переменилось. Теперь переобувшись он начал говорить не отмазки, а обвинение, и при чём в мою сторону. — Ты думаешь я здесь просто так стою? Она тебе совсем мозги промыла? — Егор, ты не в себе, у тебя ещё вчера поднялась температура… — забеспокоилась Вика. — Да заткнись, ты! — Неужели хоть кто-то заметил. — я была рада, что это увидела хотя бы Вика. — Скажи, зачем это тогда? — всё не унимался Лёша. С его другом опять были проблемы, и посчитал, что нести ответственность за это ему и только ему. — И вы верите ей? — указал на меня. Скорее всего я узнала в начале то, чего не должна, и топил против меня он не просто так. Но к этому я была готова. Больше я ему не поверю. — Ну и, что же ты про меня расскажешь? — вскоре пришлось опять помолчать, ведь цель перевели на меня, заставляя прикусить язык. — Тебе слова не давали! Я всё видел, когда ты портила снаряжение. У нас больше нет веревок. Многие перевели взгляды на меня. Они не могут поверить ему. — Да он из ума выжел, вы не видите? Зачем мне это делать? — даже для себя прозвучало неубедительно, — Это же на сколько мне надо было правдоподобно вам врать, все три месяца, чтобы потом всё испортить? В чём тогда моя выгода? — Мотив мог быть. Тот Ден, он явно знал больше, чем остальные, а ещё постоянно пытался с тобой поговорить. Может он пообещал тебе безоговорочную свободу в обмен на нас? — и всё же, из-за лихорадки логически мыслить он не разучился. — Сейчас бежишь, как ни в чём не бывало, а потом каким-нибудь способом отправишь нас обратно. Может эта ситуация и кажется очевидной, но у Егора, по сравнению со мной, был некий авторитет. Он знал некоторые вещи лучше меня и был весьма сильным звеном в плане. Боялась я не того, что он скажет, а то что окажется нужнее и выберут его. Сколько же раз, до диспансера, я попадалась в похожие ситуации, только мне почему-то не хотели верить. Я всегда оставалась одна со своими решениями и проигрывала. Но не сейчас, это будет слишком. Оглянувшись, я встретилась взглядом с Викой, в нём читалось недопонимание, но скорее в сторону Егора, может ещё осталась капля надежды. Да и Лёша, у него тоже сомнения. — Прости, тебя выдает манера общения, ты лжёшь. — начала Вика. — Только скажи: это же всё из-за болезни. Пока шли разборки, пользуясь случаем, Андрей тихо подходил к Егору сзади, и в какой-то момент схватил и заломал руку. Пистолет выпал, его подхватил Лёша. Сопротивление стало усиливаться, поэтому Андрею пришлось даже немного придушить друга, чтобы тот наконец сдался. Егор упал в обморок и не просыпался до полудня. Проверив запасы, они и вправду оказались испорчены. Когда он вообще до них успел добраться и почему. Пока мы их собирали, чтобы идти дальше, Лёша решил отвести меня в сторонку, дабы спросить. — Я бы никогда не смог поверить в то, что это сделала ты. И каким бы Егор мне не был близким другом, но я ему не могу поверить. И всё же, скажи, у тебя точно не было намерений или обиды? — Нет конечно! — Хорошо, тогда давай собираться дальше. Предстоит идти ещё дольше чем тогда. Далее мы пошли вдоль обрыва, хотели найти спуск, но его всё не было видно. И спустя минут сорок нашли наиболее низкое место. Было принято решение спуститься здесь. Те вещи, что помогли бы нам, были испорчены, так уже бы давно перешли обвал в самом начале. Местность была очень бугристая, что не очень удобно. Очень часто встречались рощи реликтовых сосен, их корни кишели по земле, прикрытые листьями, о них легко споткнуться. Внизу того обрыва, такое ощущение, будто когда-то текла река, но засохла, оставив после себя овраги и рытвины. Солнце давно высоко поднялось, время стало подходить к часу дня. Неожиданно для всех очнулся Егор. Андрей, что нёс его, даже с испуга уронил на землю, ведь тот начал кричать от боли. Хватался за ногу, за голову. Мы и не знали, что сделать. Поуспокоившись, стали расспрашивать за его поступок, но Егор, как на зло, ничего не помнил. — Да как ты можешь ничего не помнить? Ты что в фильме что-ли, или вселился в тебя кто? — Я вам серьёзно говорю, последнее моё воспоминание это то, когда мне Вика сказала про температуру и посоветовала спать, я уснул и, как будто только сейчас проснулся. Знали бы вы, я наверное готов опять сознание потерять от того, как у меня сейчас всё болит! — А хочешь прикол? — раз он теперь в сознании, то надо напомнить о том, что натворил. — Я что, сделал что-то плохое? Мне не нравится твой взгляд. — Ты бегал на этих ногах, а потом вообще пытался меня застрелить! Вообще откуда у тебя пистолет, почему нам не сказал? — основная, но и малая часть того, что он сделал. После осознания всей ситуации Егор взялся за голову. — Прости. Я был не в себе, но я ничего не помню. Извини пожалуйста! — Ты не можешь себя контролировать, если такое повторится ещё раз — не прощу никогда. — даже сейчас простым извини он не отделается. — Это значит, сейчас прощаешь? — Это значит всё ещё нет. — Ты ещё не ответил откуда пистолет? — вмешался Андрей. — Он… Мне его дал офицер. — И почему же вручили его именно тебе и ты никому не сказал? — Просто, когда мы стояли у стены, я был последний, и когда мне его отдали, я решил не наводить шуму, а сказать попозже. Тем более было совсем не до этого. А потом не сказал, потому что словил эту лихорадку, голова была забита другим. — Допустим, в это можно поверить. — Как я вообще не сдох от боли, если я бегал? — Можешь даже не спрашивать, на этот вопрос тебе никто не ответит. — съязвила Вика. — Ладно, я понял. — Егор действительно выглядел подавленным. Ну, теперь у него есть пища для размышлений, хоть проблем, надеюсь, не будет приносить. Я не смогу больше воспринимать его серьёзно, точно также как и он себя контролировать. До самого вечера, он не оставлял попыток извиниться, но получалось так, что его избегали. Я была уверена, что это был не последний раз. Прошло довольно много времени — начались вторые сутки. Уже вечером, когда мы собрали палатки и развели костёр, и в мыслях не было, что отдохнуть не получится, мы думали, что ушли достаточно далеко. Караульные из диспансера день и ночь, без передышек, искали нас. Будучи важными объектами, не попытаться нас поймать, было бы глупо, но и недооценивать их никто не собирался. Как они сумели нас нагнать? В минуту молчания, до нас донёсся громкий голос мужчины. — Вижу свет! Иду в том направлении!.. Принял. Как ошпаренные, мы собрались меньше чем за три минуты, потушили костёр. Оставалось одно — снова бежать. Ночь тем временем была тихая. Очень тихая, как ан зло. Бежишь ли ты, или идёшь, или дышишь — всё слышно в районе километра. Наверное так нас и заметили. Но как? Как среды тысяч квадратных километров они нашли пять человек, при условии, что бежали мы не в том направлении, в котором военные представляли. Мальчики старались помогать Егору, мы с Викой бежали впереди, но оставлять их тоже не могли, поэтому ждали при каждой удобной возможности. Тот человек не отставал, а только нагонял. Все бы старания увенчались успехом, но стоило набрести на тупик — обрыв, как надежда в глазах ребят начала угасать. Казалось в ожидании решения прошла вечность. Всем телом чувствовалось присутствие лишнего человека, его крики о том, что он нашёл всех. Последнее, что удалось услышать внятно — это громкое «Прыгайте!». Повинуясь этому голосу, земли под ногами не осталось, а шум течения реки, стал усиливаться. После громкого плеска, я приземлилась ногами об дно. Было больно, но не критично. Вика прыгнула более удачно. Глубина была не большая, но достаточная, чтобы не убиться: может метра два. Остальных ребят я уже не видела, но даже будь я под водой, отчётливо слышала крик Егора, было понятно почему. Сориентировавшись в воде, и поняв, что меня начало уносить течением в неизвестном направлении. Я вынырнула и машинально начала грести к берегу. Вода была настолько ледяная, сводило все конечности, но сдаться означало потерять всё. Обрыв немного нависал над водой так, что под него можно было спрятаться, и сверху никого не увидят. Стоило ступить на песок мы метнулись к стене из земли и шли в место где импровизированный «козырек» был больше всего. Отдышка не давала дышать, не издавая звуков, а кряхтение Егора выдавало с головой, поэтому ему заткнули рот рукой. Мы стояли и не шевелились ещё минут пять (может и меньше), пока не пришёл тот человек, который искал. — 89-ый. Слышал всплеск, скорее всего упали в воду… — Там мелко… — послышалось из рации. — Принял. Буду идти по течению на восток! — Принял. Он ушёл в сторону, но было ли это спасением? Неожиданно мужчина опять пришёл на тот выступ, всматриваясь в бурление воды. С того момента никто и не думал расслабляться, поэтому снова стали ждать, пока тот уйдёт. — 89-ый. Направил группу на восток, возвращаюсь в лагерь! — Принял! Передай остальным, что они представляют угрозу, если увидят живыми — застрелить на месте. Без сознания привести обратно в лагерь! С 018 делайте что хотите, он уже бесполезен! Немного подумав, мужчина ответил и ушёл туда откуда пришёл. Голова стала болеть. Возможно это звучало разумно, избавиться от тех, кто мешает спокойной работе диспансера. Если бы мне предложили жизнь, взамен на возвращение обратно, я бы выбрала застрелиться на месте. Пока сюда не добралась следующая группа, надо валить как можно быстрее. Был вариант поменять план и пойти сразу на запад, но решили по прежнему бежать на север. Всё таки в этом направлении у нас есть какое никакое преимущество. Как можно быстрее мы пробирались сквозь деревья, от ночного сквозняка одежда стала как лёд. Усталость брала верх, но никто останавливаться не собирался, так мы шли почти целые сутки. Останавливались только пару раз, не более чем на десять минут. Хоть позднее время отдыха и стало увеличиваться, его явно не хватало. В таком темпе прошли трое суток. На удивление больше военных мы не встречали и вскоре даже смогли выспаться ночью. На следующий день у Егора снова случился приступ: «А я ведь знала!» — подумала про себя. Но на этот раз, он только лежал в палатке крючившись от боли. Всё что мы могли делать, дабы уменьшить его страдания, мы делали и ждали. Пока Егор не попросил принести ему пистолет…