Божество для Князя демонов

— Сегодня я поймал для вас игрушку, можете забавляться сколько хотите. Если кто из вас достаточно удачлив и способен предложить крупную ставку, сможет забрать его и сварить на обед. … Люди и демоны в главном зале без приказаний освободили путь, позволяя храбрецу пройти сквозь толпу. Се Лянь направился к пологу. Девушка обеими руками протянула ему чёрный до блеска игральный стакан. — Прошу, ваш ход. Ко всем предыдущим игрокам она обращалась исключительно на «ты», при этом голос девушки звучал ровно, но без почтения. Теперь же она обратилась к принцу на «вы», и тон её сделался весьма учтивым. Се Лянь принял из рук девы игральный стакан из чёрного дерева, ответил «премного благодарен» и едва слышно кашлянул. Он совершенно не умел обращаться с такими вещами, поэтому просто потряс стакан, делая вид, что сам — заядлый игрок. Потрясая стакан, принц поднял глаза и посмотрел на висящего под потолком Лан Цяньцю. Тот, увидев его, округлил глаза, преисполнился надежды на освобождение, однако, к счастью, не стал ничего выкрикивать. При взгляде на выражение его лица Се Ляню почему-то стало немного смешно, однако он сдержался от улыбки. Принц тряс кости довольно долго, затем наконец остановился. Бесчисленные пары глаз неотрывно следили за стаканом в его руках. Се Ляню даже показалось, что этот маленький стаканчик сделался непомерно тяжёлым, и даже не знал, как именно его следует держать.  … В последний раз встряхнув кости, принц с обреченным вздохом поднял стакан и без удивления посмотрел на две двойки на подставке. Что ж, для него это уже было большой удачей. Сегодня, должно быть, был хороший день, потому что в обычный он бы выбросил «глаза змеи», а в плохой — потерял бы кости. Навряд ли знаменитый Собиратель цветов под кровавым дождем держал бы игорный дом, если бы часто выбрасывал меньше четырех, но все же у Се Ляня был какой-никакой шанс. Демоны вокруг загоготали, заранее радуясь уже почти неизбежной победе градоначальника. Ши Цинсюань нервно постукивал ногтями по зубам, Лан Цяньцю на потолке застыл, глядя на игральные кости с ужасом и немного — с возмущением.  — Что ж, теперь моя очередь, — послышалось из-за красной завесы. Хуа Чэн как будто усмехался, но Се Лянь не нашел это оскорбительным: над ним смеялись слишком часто, да и ситуация и вправду выходила не в его пользу. Фигура за пологом поднялась и размеренным шагом двинулась навстречу Се Ляню. Никто из демонов и небожителей не смел пошевелиться, те, кому требовался воздух, боялись вдохнуть.  В абсолютной тишине игорного дома отчетливо слышился тихий, мелодичный звон. Вскоре стал понятен и его источник: из-за полога показался сапог, голенище которого было обвито серебряными цепочками. Следующим шагом Собиратель цветов под кровавым дождем пересек завесу и оказался перед замершим принцем. У Се Ляня перехватило дыхание. За все восемьсот лет жизни он не видел более впечатляющего мужчины. Высокий, такой, что горой навис над Се Лянем, статный, с горделивой осанкой, от него так и веяло достоинством и чувством превосходства. А сколько в нем было силы… Не только потому, что он смог пригвоздить к потолку бога войны, его мощь почувствовал бы любой, кто бы просто рискнул встать с ним рядом. Его сила наполняла воздух вокруг, давила своим присутствием, искрила на кончиках пальцев. Се Лянь никогда не боялся схваток, но в этот момент отчетливо понимал, что с проклятыми кангами он Собирателю цветов под кровавым дождем не соперник, да и без них он не решился бы ставить жизнь на свою победу. Градоначальник осматривал его с хищным интересом, не переставая улыбаться уголком губ, его единственный не скрытый повязкой глаз предвкушающе блестел. Едва сдержавшись, чтобы не сглотнуть, Се Лянь приглашающе указал на стакан, предлагая демону сделать свой ход. Не став медлить, тот подхватил стакан и лениво встряхнул его несколькими движениями, не прекращая испытующе смотреть принцу в глаза, будто ожидая его смущения или, лучше, паники. Звук перекатывающихся костей прекратился, и Хуа Чэн замер, выжидающе глядя на Се Ляня. — Что такое? — уточнил тот. — Вы, прекрасный незнакомец, так и не сказали, что в случае выигрыша получу я. Ухмылка не сходила с лица Хуа Чэна, а глаза жадно ловили расползающийся по щекам Се Ляня румянец. Ох, он и вправду был слишком рассеян, а теперь принц осознавал, что игра уже в самом разгаре, а ему совершенно нечего поставить. Годы жизни — ничто для бессмертного небожителя, ни духовных сил, ни богатств у него не было, и в принципе все, что он имел, сейчас было на нем: а это лишь дешевые монашьи одеяния и потрепанная шляпа доули. Не найдя решения сам, все более смущающийся затянувшейся паузы, Се Лянь решил спросить самого Хуа Чэна: — Какую вещь при мне господин градоначальник сможет принять в качестве ставки? Окинув его долгим нечитаемым взглядом, Хуа Чэн посмотрел Се Ляню в глаза, растягивая губы в лукавой улыбке: — Только лишь твое тело. Игорный дом взорвался шумом голосов. Волна ошеломленных выкриков прошла по толпе демонов, самые смелые стали нахваливать идею градоначальника и кидать сальные комплименты «прекрасному незнакомцу». Ши Цинсюань подавился вдохом, округлив глаза, рот Лан Цяньцю распахнулся, выпуская из себя хрипы, в которые от шока перешли предполагаемые ругательства.  Хуа Чэн с непривычной для себя алчностью ловил мельчайшие изменения в выражении лица Се Ляня. Обычно его не сильно интересовали эмоции других, не важно, были ли это люди, демоны, да даже небожители. Но сейчас ему с какой-то первобытной жаждой хотелось увидеть, прочувствовать мужчину перед ним, впитать в себя целиком, присвоить вместе с его идеальными чертами лица, сильной фигурой, что так хотелось огладить ладонями, и этой наивной уверенностью в том, что он сможет победить Собирателя цветов под кровавым дождем в его же владениях, в игре по его же правилам. Брови сошлись у переносицы Се Ляня, пока он обдумывал слова Хуа Чэна. Что ж, не то чтобы у него было что еще предложить демону, да и к тому же стать ужином вместо Лан Цяньцю — не такая уж и страшная кончина с учетом всего того, что он уже пережил. — Согласен, — равнодушно пожал плечами Се Лянь. В глазу Хуа Чэна на мгновение вспыхнуло разочарование: слишком легкой оказалась игра, но потом он снова ухмыльнулся. — Не думай, что отделаешься легко… — Ваше Высочество, стойте! — перебил его вскрик. Ши Цинсюань пытался протолкнуться через толпу. — Вы не так поняли, вы!.. Легко взмахнув рукой, Хуа Чэн отправил Ши Цинсюаня на потолок неподалеку от Лан Цяньцю. В глазу демона вспыхнула ледяная ярость, а наигранно-приветливое выражение мгновенно слетело с его лица, превратившись в нечто, от чего по коже расползался мороз, а в голове невольно всплывали рассказы обо всех зверствах, учиненных Собирателем цветов под кровавым дождем: — Еще никто из тех, кто посмел вести себя со мной хоть на десятую долю так же нагло, как ваша компания, не покинул меня живым, — прошипел он. — Не стоит испытывать границы моего терпения, они довольно тонки. Жестким движением, каким можно было бы вынуть меч из пронзенной насквозь груди врага, Хуа Чэн поднял стакан. На костях красовались две шестерки. Демоны тут же разразились улюлюканьем и аплодисментами, Хуа Чэн вскинул торжествующий взгляд, а Се Лянь с сожалением вздохнул: он не собирался нарушать сделку, но теперь придется как-то отвлечь градоначальника Хуа, чтобы позволить Лан Цяньцю и Ши Цинсюаню сбежать.  Он уже начал продумывать план, когда Хуа Чэн вдруг подался вперед, словно собираясь схватить его за талию. Благодаря выработанным за годы тренировок и сражений инстинктам Се Лянь успел отпрянуть, чувствительно ударив демона по руке, и тут же замер, смотря на него с крайним удивлением. Собиратель цветов под кровавым дождем что, решил начать разделывать его прямо здесь? — Чего шугаешься? — улыбнулся Хуа Чэн, но в глазу его поблескивал едва сдерживаемый гнев. — Ты проиграл, теперь ты принадлежишь мне, и я буду очень, очень долго с тобой развлекаться. К конце фразы его голос стал хриплым, а единственный глаз заволокла тьма. Се Лянь смотрел непонимающе: что он имел в виду под «развлекаться»? Разве же можно играть с едой? Или он как-то не так понял демона? Наконец он решил уточнить: — Подождите, господин Хуа, я думал, вы имели в виду то, что в случае проигрыша я заменю своего товарища в качестве блюда на вашем столе. Неужели я неправильно понял ваши слова? Если бы Хуа Чэну требовался воздух, у него бы перехватило дыхание от этих слов. Так этот прекрасный цветочек не понял, что согласился стать личной шлюхой демона? Что ж, Хуа Чэн зря разочаровывался. Он уже предвкушал незабываемый вечер. — Съесть тебя? — хмыкнул Собиратель цветов под кровавым дождем. — Только если не буквально, я слишком сильно ценю прекрасное. Нет, ты не умрешь, — он приблизился, опаляя дыханием ухо принца. — Ты будешь стонать и задыхаться подо мной, ты отдашься мне целиком и полностью, забудешь все, даже свое имя, но мое ты будешь кричать… Он отстранился, с удовольствием наблюдая за разливающимся на прекрасном лице румянцем и широко распахнувшимися в шоке глазами. О да, уже такой чувствительный, Хуа Чэну так хотелось узнать, каким тот станет, стоит к нему правильно прикоснуться… Демон добил, глядя прямо в глаза: — Всегда хотел узнать, каково это — чувствовать подобную власть над богом. Все демоны разом замолкли, в ужасе смотря на Се Ляня и повисших у потолка небожителей, сам принц почувствовал, как кровь отливает от лица. Конечно, наивно было предполагать, что Непревзойденный князь демонов не почувствует в них богов. Теперь сопротивление будет равносильно объявлению войны, и хотя Небеса должны будут выйти из нее победителем, слишком много небожителей может в ней пасть. Се Лянь видел лишь малую долю силы Собирателя цветов под кровавым дождем, но уже понимал, что не многие боги выжили бы в схватке с ним. — Я… Я не могу, — пролепетал сбитый с толку Се Лянь, не зная, как отменить сделку, на которую так безрассудно согласился. — Отчего же? — прищурился Хуа Чэн. Принц часто отбивался от продажных женщин, но врать о бессилии Князю демонов было бы глупо, наверняка тот способен распознать его неумелую ложь. К тому же, наверняка демон прожил не одно столетие, он должен был хотя бы краем уха слышать о методах совершенствования, поэтому Се Лянь решил сказать правду: — У меня обет. Я должен оставаться чистым телом, иначе я потеряю и так немногую доступную мне духовную силу. Чтобы доказать, что он не соврал о том, что не обладал большой духовной силой и потеря имеющейся станет для него ударом, он оттянул край ленты, обматывавшей его шею, показывая проклятую кангу. Хуа Чэн, как завороженный, потянулся рукой, оглаживая черную полоску самыми кончиками пальцев, пуская по спине принца дрожь. — Так ты не такой паинька, как может показаться, — удовлетворенно промурлыкал Хуа Чэн. — А еще ты, кажется, сказал «оставаться чистым телом»? Тебя, бог, никто не трогал? До меня, — добавил с хищной улыбкой. Смотреть на то, как раз за разом краснеет небожитель, — истинное наслаждение, Хуа Чэн впитывал в себя чужое смущение, представляя, как тот будет смотреться позже, когда окажется распростертым под ним на шелковых простынях. А Се Ляня впервые в жизни волновало то, что он не имел опыта в постельных делах: мало того, что такое важное событие, как первая близость, произойдет, судя по всему, с демоном, пускай и таким, от которого взгляд оторвать сложно, так он еще и действовать может совершенно неправильно, незнакомый с, вероятно, весьма тонким мастерством. И это уже не говоря о том, что долгие годы совершенствования оборвутся за один вечер, потому что в далеком детстве он выбрал путь, который не сможет, да и, понял он, глядя на прекраснейшего из мужчин, не захочет блюсти. — Никто не касался меня. Кроме вас, — прошептал Се Лянь, пряча глаза. В груди Хуа Чэна поднялась жадная тьма. Ему стало плевать на демонов вокруг, на мычавших на потолке небожителей, которых он заткнул своей силой, все исчезло, оставив только непорочного бога перед ним и дикое, рвущееся наружу желание. Разбираться с оставшимися двумя небожителями ему больше не хотелось, да и этот прекрасный мужчина будет отвлекаться на беспокойство о них в то время, когда ему не будет позволено думать ни о ком другом, поэтому Хуа Чэн повелительно взмахнул рукой: — Раз я забираю не только твое тело, но еще и невинность и духовные силы, сделка получается не совсем честной. Если я получаю все это, твои друзья получат свободу. Се Лянь вскинул голову, ошеломленно смотря на Князя демонов. Похоже, ему не чуждо великодушие, он ведь совсем не обязан был это делать. Хуа Чэн же быстрыми, неаккуратными штрихами нарисовал на полу под застрявшими на потолке небожителями поле сжатия тысячи ли и щелчком пальцев уронил обоих мужчин, отправляя их в неизвестные дали. А затем повернулся к Се Ляню, тут же схватив его за руку:  — А ты, прекрасный небожитель, пойдешь со мной. Се Лянь не помнил, как шел по Призрачному городу, ведомый Собирателем цветов под кровавым дождем. Где-то на задворках сознания мелькали картинки того, как грозный Градоначальник Хуа рыкнул на демонов, что пытались потешаться над его «новой игрушкой» и потребовал проявить уважение к богу. Вспоминалось, как он заставил прислугу Дома Блаженства склониться перед небожителем, а потом прогнал их приводить в порядок хозяйские покои.  В себя Се Лянь пришел уже в спальне, стоя перед огромной кроватью со свежими простынями из красного шелка и открытым балдахином. Тяжелые шторы закрывали окна, и свет давали только расставленные по комнате свечи, создавая волнующую, даже пленяющую обстановку. Се Лянь спиной почувствовал приблизившегося Хуа Чэна и застыл, сконцентрировавшись на этих ощущениях, забывая даже дышать. Демон был близко, так, что почти касался, и Се Лянь мог лопатками чувствовать исходящий от его тела холод. — Боишься? — прошептал Хуа Чэн ему в шею, едва не задевая ее губами. — Зачем вам это? — вопросом на вопрос ответил Се Лянь. — Сомневаюсь, что Непревзойденному Князю демонов не с кем провести вечер, так зачем же тратить на подобное ставку? Или я заинтересовал вас только лишь потому, что я бог? — Потому, что ты бог, — подтвердил Хуа Чэн, начиная плавно обходить его по кругу. — Потому, что смел, пусть и наивен. Потому, что ты прекраснее всех, кого я когда-либо видел, хотя мне уже больше восьми сотен лет. Он остановился напротив Се Ляня, чьи скулы покрыл легкий румянец, и со странной нежностью взял его руку в свою: — К тому же, как там к тебе обращался друг? «Ваше Высочество»? Скажи мне, что за особу голубых кровей я отхватил? — Мое имя Се Лянь, а титул уже давно утратил свое значение, — начал было Се Лянь, но под осуждающим взглядом демона тут же сдался. — Когда-то меня называли «Его Королевское Высочество Наследный Принц Сяньлэ», но это было слишком давно, чтобы оставаться хоть сколько-нибудь важным. Моя страна была уничтожена, а ее жители либо подчинились новой власти, либо погибли. Мне не для кого быть принцем. Как бы больно ни было все это признавать, Се Лянь говорил спокойно: он давно принял эту боль, впитал, сделал частью себя. А вот единственный глаз Хуа Чэна с каждым словом блестел все бóльшим восторгом. — Позвольте не согласиться с последним утверждением, — растянул губы в улыбке Хуа Чэн. — Я родился и вырос в Сяньлэ, я погиб, защищая свою страну от повстанцев из Юнъаня, и осмелюсь предположить, что являюсь последним вашим подчиненным, мой принц. Демон склонился, почтительно целуя тыльную сторону ладони ошеломленного Се Ляня, а потом вскинул голову, хитрым взглядом следя за его реакцией, и стал подниматься редкими поцелуями по его руке: запястье, чуть выше локтя, плечо, затем его губы соскользнули на скулу небожителя, и в итоге он мягким движением повернул лицо Се Ляня к себе и прошептал в самые губы: — Но ты все равно принадлежишь мне. Пока лишь только телом, но, поверь мне, как только мы начнем, в твоих мыслях тоже буду один лишь я. В следующее мгновение Хуа Чэн впился в его губы жадным поцелуем. Се Лянь замер сначала, пораженный тем, как приятно ощущалась мягкость чужих губ на его, а затем неловко приоткрыл рот, пытаясь копировать движения демона. Он сам не понял, что на него нашло, и почему прикосновения показались ему такими восхитительными. Хуа Чэн целовал медленно, тягуче, смакуя вкус бога и распаляя огонь внутри обоих. Его руки огладили тонкую талию небожителя и крепко схватили ее, притягивая Се Ляня ближе. Тело Се Ляня горело, прикосновения демона становились все более желанными, и вместе с тем — все более недостаточными. Внизу живота скапливалось незнакомое тепло, сердце сбилось с ритма, а мышцы непривычно размякли, заставляя Се Ляня плавиться в сильных руках Хуа Чэна. Принц никак не мог осознать своего состояния, пока Хуа Чэн не вжал его тело в свое, бедром задевая его напрягшийся член. Се Лянь вздрогнул, неприлично громко застонав ему в рот, тут же с ужасом понимая, что с ним произошло: он был возбужден. Впервые за время столь долгое, что и сам не помнил, когда его тело имело подобную реакцию в последний раз. — Прекрасный звук, — выдохнул Хуа Чэн, отрываясь от его губ, пьяным взглядом наблюдая за растянувшейся между ними ниточкой слюны. — Стони больше. Стони громче. Я хочу знать, насколько тебе хорошо, мой принц. Мой бог. Его руки начали блуждать по телу Се Ляня, иногда сквозь слои ткани задевая его соски, вырывая из него тяжелые вздохи. Пояс, державший простые белые одежды Се Ляня, развязался словно сам собой, позволяя Хуа Чэну стянуть верхний халат с плеч небожителя. Демон снял с его шеи ленту и отвел ворот его нижних одеяний в сторону, тут же проходясь языком по открывшимся острым ключицам, а следом начал выцеловывать их, то поднимаясь выше, к шее, губами касаясь ее прямо поверх проклятой канги, то спускаясь почти к самой груди. Се Лянь откинул голову, позволяя Хуа Чэну творить все, что ему вздумается, и притянул его голову ближе, путаясь пальцами в длинных, черных, словно сама тьма, волосах. Ноги Се Ляня вдруг уткнулись в кровать, и он с удивлением обнаружил, что все это время Хуа Чэн мягко подводил его к ложу. Эта мысль мелькнула в затуманенном разуме, но не задержалась ни на мгновение, потому что следом Хуа Чэн с предельной нежностью, благоговением даже, опустил его на кровать, придерживая под лопатками. Се Лянь подвинулся чуть вглубь большой кровати, и демон, довольно облизнувшись, навис сверху, опираясь на одну руку, а второй стягивая с принца сапоги. Почувствовав какое-то непреодолимое желание, Се Лянь потянулся к его лицу рукой, мягко поглаживая его по скуле, и прошептал, заворожено глядя в сверкающий, как ночное небо, глаз: — Какой же ты красивый… Хуа Чэн замер на мгновение, и на его лице отразилась почти детская растерянность. А когда Се Лянь чуть приподнялся, немного неловко, но с бесконечной нежностью касаясь его чуть приоткрывшихся от удивления губ своими, демон впился в него в ответ с неведомой прежде жаждой. Он целовал принца так, словно хотел проглотить целиком, одной рукой опираясь на локоть возле его головы, а другой практически срывая с него одежду, желая как можно быстрее прикоснуться к горячей коже своими холодными пальцами. Будучи Князем демонов, он уже много столетий не чувствовал чужого тепла, не физически, — душевно. Он спал со многими, но ему отвечали согласием лишь из страха или жажды наживы, будь то продажные женщины и мужчины по профессии или шлюхи по сути. Ему говорили комплименты, надеясь на покровительство или богатства, ему льстили, страшась его гнева, но еще никто и никогда не был с ним настолько искренним, не смотрел с неподдельным восхищением, и вправду имея в виду то, что произносят его уста. Этот небожитель согласился отдать ему свое тело, но сам того не ведая, забирал сейчас намного больше. Хуа Чэн, не в силах остановиться, начал покрывать поцелуями все его прекрасное, сильное обнаженное тело, сбито шепча снова и снова, то ли принцу, то ли себе самому: — Прекрасен. Совершенен. Мой. Никому не отдам, прикоснуться, даже посмотреть не позволю. Ты принадлежишь мне, пожалуйста, скажи, что ты только мой, — умолял, забыв о всей своей напускной гордости, снова превратившись в брошенного, презираемого всеми мальчишку. Ему казалось, что если Се Лянь оттолкнет его, сам он распадется на мириады серебряных бабочек, чтобы сгинуть в небытие, не в силах больше держать лицо, притворяясь эгоистом тогда, когда все его существо жаждало принятия и теплого слова. Но принц не оттолкнул, наоборот, он притянул его к себе, чтобы снова заглянуть в единственный глаз и твердо, используя всю свою волю, чтобы не задохнуться от восхищения и все нарастающего из-за прекрасного демона жара, проговорил: — Я твой. Когда Хуа Чэн снова накрыл его уже саднящие от поцелуев губы своими, Се Лянь потянулся, снимая его красные одеяния. Он старался действовать аккуратно, боясь повредить дорогую ткань, но Хуа Чэн вдруг привстал и резко сбросил с себя одежду, проигнорировав ее треск и безжалостно швырнув на пол ханьфу, что стоило целое состояние. Взгляд Се Ляня невольно соскользнул вниз, и он залился краской, заметив длинный, с набухшей головкой член совсем рядом со своим. Чуть качнувшись вперед, Хуа Чэн обхватил оба их члена пальцами, выдыхая сквозь зубы сдержанный стон, и Се Лянь дернулся под ним, широко распахнув глаза и раскрыв рот в немом крике от неизведанных прежде, но до одури приятных ощущений. Бедра принца инстинктивно толкнулись вверх, навстречу ласкающей его руке, и он застонал, вцепившись пальцами в простыни. Свободной рукой дотянувшись до прикроватного столика, Хуа Чэн схватил стоявший на нем бутылек с ароматическим маслом, заботливо принесенный приводившими спальню в порядок демонами. Се Лянь поплывшим взглядом следил за его движениями, кажется, не в полной мере осознавая происходящее, и лишь тихо постанывал от ритмичных движений на своем члене. Оставив в кулаке лишь член принца и не останавливая движения руки, Хуа Чэн плавно спустился ниже, нежными поцелуями рисуя дорожку от шеи Се Ляня до самого паха. Оказавшись напротив налившейся кровью розовой головки, Хуа Чэн хищно облизнулся, а потом аккуратно коснулся самого кончика губами. Принца подбросило на кровати, и он приподнялся на локтях, испуганно глядя на демона: — Ч-что ты делаешь? — Готовлюсь распробовать мой выигрыш целиком, — оскалился Хуа Чэн, а потом, неотрывно глядя принцу в глаза, насадился ртом на член, сразу заглатывая по основание. С губ Се Ляня сорвался скулеж, он безвольно откинул голову на кровать, сдавленно дыша от чувств, что дарило плотно обхватившее его член горло. Никогда за все восемьсот лет ему не было так хорошо. Хуа Чэн начал плавно раскачиваться вверх-вниз, то сжимая губами лишь головку, то утыкаясь носом в лобок, умело надавливая на член языком и расслабляя горло. Стоны принца доставляли ему удовольствие не меньшее, чем доставлял Се Ляню он сам, старательно высасывая из небожителя соки, а когда тот невольно схватился за его волосы, не решаясь ни отстранить, ни надавить, чтобы заставить принять еще глубже, Хуа Чэн непроизвольно издал ответный стон. Ненадолго оторвавшись от уже полюбившегося лакомства, демон откупорил бутылек и вылил большое количество масла на свои пальцы. Он насадился снова и, отвлекая принца ртом, поднес пальцы к сжатому проходу, а затем мягко надавил на колечко мышц, проскальзывая одним внутрь всего лишь на фалангу. Палец легко прошел в расслабленное, горячее нутро, Се Лянь лишь на мгновение зажался сильнее, но тут же расслабил мышцы, пропуская демона глубже, до самой костяшки. Хуа Чэн выпустил изо рта член, принимаясь медленно ласкать его свободной рукой, и начал спокойными, плавными движениями двигать пальцем внутри желанного тела. Почувствовав достаточную свободу, он добавил второй палец, начиная растягивать девственный проход, готовя для себя своего бога. Се Лянь реагировал на удивление спокойно, краснел и смущался, но не дергался, не пытался уйти от прикосновений. Оставив несколько тягучих поцелуев на разведенных бедрах, Хуа Чэн поднял голову, ласково интересуясь: — Не больно? Се Лянь опустил на него мутный, покрытый пеленой желания взгляд: — Понятия не имею, — улыбнулся он. — Я давно не чувствую боли. Хуа Чэн замер, смотря на него ошеломленно. Почему его бог улыбался, говоря о таком? Он, должно быть, пережил что-то страшное, раз лишился столь важного чувства, здесь нет повода для веселья. Хуа Чэн приподнялся на локте, медленно вытаскивая пальцы: — Кхм. Думаю, нам стоит повременить. Не хочу навредить тебе ненароком, ты можешь просто не заметить, если я вдруг сделаю что-то не так, и… — Стой, не уходи! — испуганно вскинулся Се Лянь. — Ты не сможешь навредить мне достаточно сильно, если не будешь делать этого намеренно, я все же бог. И… — он неловко закусил губу, — и так хорошо мне еще никогда не было, я не хочу, чтобы ты останавливался, — взгляд принца опустился на твердый, налитый кровью член демона, на головке которого виднелась капелька предсемени. — Ты же тоже не хочешь… Последнее он прошептал, стыдливо отводя взгляд и только сейчас понимая, что лежит абсолютно обнаженный, развратно разведя ноги, словно приглашая демона вкусить себя. Хуа Чэн хмыкнул, заметив его смущение, но напряжение не до конца ушло из его тела. — Останавливаться не хочу, — согласился он. — Но навредить тебе не хочу больше, так что все равно думаю, что… Закончить ему не дали. Се Лянь, до глубины души возмущенный тем, в каком неблагопристойном виде его бросили, чтобы завести этот бессмысленный разговор, обхватил демона руками и резко поменял их местами, подмяв под себя и сжав его бока коленями. Хуа Чэн, не ожидавший такого выпада, удивленно распахнул глаз, не понимая, как его, Непревзойденного Князя демонов, так легко смог сдвинуть с места ограниченный аж двумя проклятыми кангами бог. Се Лянь же, красный, как после горячей купальни, от ощущения упиравшегося ему в ягодицы члена, склонился над демоном, произнося твердо и строго, несмотря на все смущение: — Не надо беречь меня, словно кисейную барышню. Я бог войны, а две проклятые канги на моем теле означают не только то, что я дважды пал, но и то, что трижды вознесся. Если ты сомневаешься в моей способности принять тебя, мы можем поменяться местами, но мы оба зашли уже слишком далеко, чтобы останавливаться на полпути. Хуа Чэн схватил его за волосы, буквально впечатывая в свои губы, начиная жадно вылизывать его рот изнутри, а вторую руку опустил вниз, снова погружая теперь уже три пальца в манящую дырочку. От нового чувства наполненности Се Лянь застонал ему в рот, и Хуа Чэн пил эти стоны, словно самое вкусное вино, ритмично, аккуратно, но с крохотной толикой грубости двигая пальцами внутри принца. — Ты же понимаешь, что я не отпущу тебя теперь никогда? — жарко выдохнул Хуа Чэн ему в рот, отстраняясь меньше, чем на цунь, снова и снова мокро целуя его губы. — Сильный, решительный, страстный… Я хочу овладеть тобой и поклоняться тебе, хочу увидеть, как ты растекаешься подо мной или на моей груди, не в силах удержаться из-за дрожащих от удовольствия мышц, но в то же время хочу целовать тебе ноги, — он согнул пальцы внутри самого желанного тела и наконец нащупал заветную точку, вынуждая Се Ляня сорваться на крик, пока сам он сбивчиво шептал ему на ухо. — Я стану твоим самым преданным верующим и самым ярым богохульником, потому что буду молиться тебе, пока заполняю тебя своим семенем. Ты будешь моим богом и моим рабом, моим хозяином и моим питомцем, ты же согласен? Согласен? — Да-а! — Се Лянь начал отвечать, но сорвался на стон, когда Хуа Чэн резко вынул из него пальцы и заменил их членом, насаживая принца до конца и за бедра удерживая на месте. Се Лянь вцепился в его плечи, оставляя синяки на бледной, полупрозрачной коже, и крепко зажмурился, слепо потянувшись за поцелуем. Не в силах отказать своему богу, Хуа Чэн накрыл его губы своими, стараясь быть как можно более нежным, несмотря на дикое желание сразу же сорваться на бешеный темп, гонясь за своим удовольствием куда в большей степени, чем прислушиваясь к нуждам партнера, как делал чаще всего, если на него изредка не находило странно-романтическое настроение.  Сейчас все было по-другому. Сейчас ему хотелось увидеть, как тело бога в его руках превратится в податливую глину, услышать, как тот будет выстанывать его имя, почувствовать, как он будет царапать его грудь и спину ногтями, неспособный сдержаться из-за вновь и вновь прошивающего все его существо удовольствия. Теплое нутро приятно обволакивало член, жар чужого тела на его собственном казался высшим наслаждением. Се Лянь чуть качнулся, проверяя собственные ощущения, и охнул, сияющими глазами глядя на Хуа Чэна: — Это так… Хочу еще. Довольно улыбнувшись, демон обхватил его талию, помогая приподняться над собой, а затем со шлепком насаживая его на себя снова. Се Лянь запрокинул голову, закусывая губу и тихонько постанывая, изящно выгибаясь на бедрах Хуа Чэна. А тот не мог оторвать взгляда. Мышцы на теле его бога четко выделялись при каждом движении, Се Лянь часто облизывал приоткрытые, раскрасневшиеся от поцелуев губы, водопад его шелковых черных волос рассыпался по спине и приятно контрастировал со светлой кожей, даже проклятая канга на его шее не портила его, а лишь придавала нового шарма. Плавные, размеренные движения приносили бескрайнее удовольствие, но не позволяли потерять разум и провалиться за грань. Наслаждение приливало волнами и с каждым мгновением Хуа Чэну все больше переставало его хватать, хотелось уже почувствовать ослепительную вспышку, по грани которой он так долго ходил. Демон подмахивал бедрами, резче встречаясь с ягодицами Се Ляня, но этого было недостаточно. Еще через пару движений он с рычанием опрокинул принца на простыни, даже не выходя из него, и сам навис сверху. — Моя очередь, — прошептал он Се Ляню в губы и тут же толкнулся глубоко, с оттяжкой, постепенно наращивая темп. Се Лянь вцепился пальцами в его спину, прижимая к себе всем телом и невольно оставляя на коже белесые полосы от ногтей, и сам с готовностью подмахивал движениям демона, стараясь расслабиться изнутри как можно сильнее, чтобы впустить его глубже, так, чтобы слиться с ним в одно целое, почувствовать себя распятым и подчинившимся, но в все еще — в безопасности, в объятиях демона, как в самой надежной крепости. Его член, зажатый между телами, истекал смазкой, по вискам струился пот, а по венам неслось все возрастающее удовольствие. С каждым толчком Хуа Чэн попадал по заветной точке внутри его тела, пуская дрожь по его ногам и нижней части живота, заставляя Се Ляня стонать громче и растекаться по простыням. Сам демон неотрывно смотрел на прекрасное лицо небожителя, ловя каждую малейшую эмоцию, не переставая снова и снова погружаться в бархатную тесноту. Хуа Чэн почувствовал, как его член начинает пульсировать от приближающегося оргазма, и огладил большим пальцем сосок Се Ляня, чуть надавливая, желая такой нежной, назамысловатой лаской толкнуть того за край. — Давай, мой бог, — выдохнул Хуа Чэн ему на ухо. — Кончи для меня. Одари милостью своего верующего. Се Ляня выгнуло на простынях, он приоткрыл рот в беззвучном крике и выброшенной на берег рыбой забился в руках Хуа Чэна, чувствуя, как содрогается, словно рассыпаясь на мириады песчинок, тело. Его глаза закатились от наслаждения, а с губ сорвалось лишь задушенное: — Хуа Чэн… И больше в его голове не было ни слов, ни мыслей. Демон с неподдельным восхищением смотрел в его искаженное сладостной мукой лицо, не переставая погружаться в его тело, и через несколько движений вздрогнул, вжимаясь в Се Ляня и утыкаясь лбом в его плечо, чтобы кончить с громким стоном. Дав себе пару мгновений на то, чтобы отдышаться, Хуа Чэн вышел из принца и устало растянулся рядом с ним на кровати. Приятная истома расслабляла мышцы, по лицу расползалась сытая улыбка. Он повернул голову, рассматривая тяжело дышащего, но довольного Се Ляня, и с ленивым удовлетворением проследил капельку пота, что стекла по виску небожителя, чтобы затеряться в разметавшихся по шелку волосах. — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Хуа Чэн. — Обессилено, — улыбнулся небожитель. Точно. Хуа Чэн нахмурился, размышляя, что делать с обетом, а потом с хитрой ухмылкой приподнялся на локте и накрыл губы Се Ляня медленным, глубоким поцелуем, сквозь него передавая щедрое количество духовных сил. Принц с радостью ответил на поцелуй, вплетая в волосы демона пальцы, а когда тот отстранился, мягко огладил его скулу: — Я не это имел в виду, но спасибо. Так действительно лучше, — Се Лянь вдруг замялся, отводя взгляд, а потом неловко спросил. — Мне… мне следует уйти до наступления утра? — Ну попробуй, — фыркнул Хуа Чэн, притягивая его в объятия, уложив поверх своей груди, и на всякий случай закидывая ногу ему на бедро. — Только я ведь все равно догоню. Или найду. Ты ведь теперь мой, забыл? Се Лянь обнял его в ответ, расслабляясь на нем и снова улыбаясь: — Забудешь такое.