Открытие

      Оби-Ван заметил, что в последнее время Энакин ведёт себя странно. Он постоянно ходит задумчивее и молчаливее обычного. Не став откладывать дело надолго, он спросил у ученика:       — Что тебя тревожит?       — Асока, — ответил Энакин.       — Асока? — удивился Оби-Ван. — А что с ней?       — Она часто попадает в лазарет. Причём слишком часто.       Оби-Ван привычно погладил бороду. Это была правда, Асока действительно стала чаще совершать ошибки, причиняя себя ранения. Пусть и в пределах нормы. Однако клонов стало действительно гибнуть меньше.       — Да, ты прав, есть такое.       — И никто из медиков ничего не говорит, — ворчал Энакин.       — Я же тебе рассказывал про врачебную тайну, — весело заметил Оби-Ван.       — Всё равно.       Последняя миссия стала последней каплей. Асока опять поранилась и загремела в лазарет. Энакин уже собирался войти в палату, как услышал из щели удобно в этот раз заевшей двери какие-то звуки. Музыкальные звуки струнного инструмента.       — «Что за?»       Энакин аккуратно заглянул внутрь, и увидел, как рядом с койкой, на которой лежала улыбающаяся Асока, сидел на стуле Кикс и играл ей. Он как раз закончил.       — Спасибо, Кикс, — довольно произнесла Асока.       — Не за что, коммандер, но завязывали бы вы уже со своими попаданиями сюда.       — Ничего не могу поделать, мне нравиться как ты играешь.       — Играешь? — Энакин открыл дверь и вошел.       — Учитель? — удивилась Асока.       — Генерал! — встал по стойке «смирно» Кикс.       — Вольно, Кикс. Ты играешь Асоке?       — Эм... да, — потупила глаза Асока.       Воцарилось неловкое молчание. Кикс убрал свой инструмент. Энакин вздохнул.       — Так, давайте по порядку. Что происходит?       — Ну, — заговорила Асока, — среди клонов давно ходят слухи о том, что хотя 501-й Легион очень часто оказывается в эпицентре бури, почти все раненые избегают участи быть списанными. Выписанные из лазарета говорили, что это всё Кикс. Каким-то непонятным образом, ему всегда удаётся точно определить причину недуга и устранить её.       Энакин, вспомнив что-то такое, кивнул.       — Такие слухи доходили и до меня. Сначала я не предавала им значения, но потом мне просто стало любопытно. Я какое-то время следила за тем, как Кикс ухаживает за ранеными, но ничего странного не заметила. Кикс вёл себя как Кикс. На прямой вопрос загадочно улыбнулся: это секрет. И главное, спросить не у кого. Клонам без разницы, вам тоже, Рекс молчит. Но я не собиралась сдаваться.       К сожалению, отдых кончился, и мы вернулись на фронт. И так вышло, что после одной из миссий я опять попала в лазарет, а осматривал меня Кикс. Я следила, как он осматривает повреждённые участки и аккуратно касается их. Только он как-то странно касается, будто... отбивает ритм. Я спросила у него, как он это делает.       — Я тогда ответил: «Это моя работа», — вставил Кикс.       — Я не знал, что ты играешь на струнных инструментах.       — С недавних пор завёл привычку играть на гитаре.       — С чего вдруг?       — Ну, — Кикс присел на стул. — Был я в увольнительной в кантине, наблюдал, чтобы ребята не слишком сильно приняли на грудь. И подсел ко мне бит. Он поздоровался, мы поговорили о том о сём, и тут он спрашивает, а не соображаю ли я в музыке. Я ответил, что нет. А он тогда фыркнул, что мне, как медику стоит попробовать.       — Зачем? — спросил Энакин.       — Это у меня спросила коммандер, а я у него, а он ответил, что то же сердце, подобно инструменту, имеет свой ритм. Я согласился с этим. А потом он показал свой духовой инструмент, на котором играл, и предложил мне сыграть. Я начал отнекиваться, но он настоял. Я взял его инструмент, выглядя как дурак. Но потом начал инструктировать. Он сказал закрыть глаза, и представить, что это — организм, а отверстия — это нервы.       — Сыграть на нервах, — заметил Энакин. Хотя нарисованная воображением картинка Кикса с духовым инструментом в кантине его позабавила.       — Да. Ну я потихоньку начал дуть и нажимать на отверстия, и у меня получилось. Бит был доволен, и посоветовал обзавестись таким же. Я вспомнил об этом совете где-то год назад, когда, проверяя Аппо, внезапно подумал, что его сердце сбилось с ритма. Обычный массаж сердца был ему противопоказан, и я попробовал другой, подстроенный под его пульс, и давил в определённый. Получилось.       — Я заметила твои постукивания.       — Это уже привычка. Я немного подкопил, и купил себе другой, струнный. Гитара называется. Она оказался сподручнее. С тех пор я начал слушать музыку, чтобы научиться новым ритмам и использовать их на благо ребят. Я даже ставлю им музыку, когда в лазарете настаёт время отбоя. Они не возражают.       — После этого, я попросила его мне сыграть, — сказала Асока.       — Ну, я встал и пошёл за своей гитарой. Вернувшись, я начал играть.       — Мне понравилось. Он потрясающе играет.       — Она была первой, кому я сыграл.       — О, — смутился Энакин. — А остальные?       — Они не просили.       — Понятно.       — Как-то так, — вздохнула Асока.       — Ясно. А можешь сыграть сейчас?       — Конечно, — Кикс заиграл.       Энакин был вынужден признать, что у Кикса настоящий талант. Неудивительно, что Асока так часто попадала в лазарет.