Желанная зависимость

— Мам, ну хоть ты скажи ему! — всё ещё пытаясь найти поддержку в родных глазах, он видит, как их обладательница лишь виновато улыбается. — Ёни, ну правда, красить волосы в розовый – это странно для мальчика, — добивает она и уже почти подходит к парню, но тот её останавливает, чувствуя, как глаза начинают наполняться слезами. Ему хотелось рассказать отцу, что мама постоянно приходит к нему по ночам и плачет, извиняясь за то, что не может уйти, потому что любит. Ему хотелось заявить о том, что мама поддерживает его и понимает, что отец свихнулся, но не сделал этого. Он понимал, что если расскажет правду, он выгонит из дома не только родного сына, но и жену, которую любил больной любовью психопата. Он молчит и смотрит туда-сюда, то на осуждающего отца, то на мать, которая кажется совсем крошечной под его гнётом. Ему больно, и он ощущает, как слёзы льются горячим источником по щекам, обжигая внутренности и кожный покров. Он срывается с места под крики отца, забегает в свою комнату, собирает все вещи, комкая и совсем не стараясь. Закрывая чемодан, снова оглядывает почти пустую комнату, всё ещё прибывающую в беспорядке, и вытирает слёзы. Выбегая из двери и почти снося маму, которая пытается остановить его, доходит до двери быстрым шагом и выходит из ненавистного дома. Ощущение, будто тяжёлый груз был скинут, но при этом на спине оказался такой же, только тяжелее раза в три. Родители, которые раньше всегда поддерживали его в детстве и начале подросткового возраста, теперь были абсолютно безразличными. Отец стал слишком раздражённым и не принимал ничего из того, чем интересовался парень, мама поддерживала только старшего, потому что они вместе уже очень давно. Ёнджун будто совсем перестал значить для них что-либо. Трясущимися руками доставая телефон, Ёнджун набирает любимый номер и абонент, привязанный к нему, сразу же отвечает на звонок. — Джуни? — радостный от чужого присутствия голос был слегка взволнованным, потому что всё ещё ждал мнения родителей возлюбленного, ходя по углам собственной комнаты. — Бомгю~я? — дрожь было не унять и на другом проводе мгновенно уловили настрой Ёна. — Что такое, Лисёнок? — Бомгю в миг встал с кровати и снова начал расхаживать по комнате, наматывая круги и кусая губы. — Я могу приехать прямо сейчас, м? — понимая, что тот не откажет, но всё же волнуясь спрашивает розоволосый, уже стремясь к дому любимого младшего. — Конечно! Да, да, приходи. Хочешь, я пойду навстречу? С какой стороны ты идёшь? — уже готовясь выбегать из тёплой комнаты, Бомгю вдруг останавливают. — Не надо, я уже почти возле твоего дома, жди, — он сбрасывает звонок, снова смахивая текущие без конца слёзы. Убежище, в котором он будет чувствовать себя самым счастливым человеком, не смотря ни на что, было определённо любое место, главное, чтобы с Чхве. Совсем неподалёку виднелся дом любимого. Красивый сад вокруг него всегда восхищал старшего. Мама Бомгю постоянно сажала новые растения и небольшое поле вокруг дома приобретало новый облик каждый раз. Пробегая по дорожке к входной двери и примечая новый вид растения – анютины глазки — Ёнджун скромно улыбается, пытаясь скрыть слёзы. Осталось совсем немного, и он припадёт к таким желанным сейчас губам и худым рукам. Он не успел даже потянуться к ручке двери, как парень с шатенистыми волосами, больше напоминающие шёлк, встретился с его бегающими глазами, такими же взволнованными и нервными. Все вещи ускользают из рук, когда ладони сами тянутся к чужой талии, сжимая её сильнее, словно хватаясь за спасательный круг. Вдыхая любимый аромат, он чувствует шоколадные нотки давно обновляемого парфюма, пока бабочки в животе порхают с новой силой, перемещаясь из стороны в сторону. Теперь он чувствует себя в безопасности, как и всегда с Бомгю. Постоянные побеги из дома в четыре утра всегда оборачивались успехом, потому что всё время до семи утра парни просто лежали и наслаждались друг другом, целуясь и зарываясь тонкими пальцами в разных цветов волосы. Тогда от Ёнджуна пахло гелем для душа с запахом вишни и немного зубной пастой, которая умело скрывала все выкуренные сигареты, пока старший сидел на окне. Бомгю тонул в прикосновениях сильных рук и всегда ждал старшего прямо у створки, чтобы утянуть за собой и скорее почувствовать его присутствие. Он наблюдал за каждой тенью на почти безлюдной улице и надеялся, что его парень поскорее сбежит к нему на ночь. Родители не знали и до сих пор не знают, что Чхве любит бежать к объекту своего воздыхания по ночам, утром или вечером, просто закрывая дверь на ключ изнутри. Они не знают и о том, что он курит минимум три сигареты в день и оказывается от никотина только тогда, когда проводит время с одним очень важным человеком. Они не знают главного: что их сын любит Бомгю, который и является тем самым важным человеком, важнее их самих. Они никогда не узнают и тем более не поймут, каково это – ощущать прикосновения столь любимого человека, ради которого готов на всё в этой жизни и испытывать самые настоящие чувства, которые не строятся на одной страсти или страхе. Потому что их любовь, в первую очередь, – самое искреннее, что есть у обоих, самое ценное. Она, словно хрусталь, который они оба согревают в своих руках, а тот хрусталь, словно их сердца, соединённые воедино. Чего не скажешь о родителях старшего. Они давно уничтожили свой хрусталь, разбили на мельчайшие осколки и уже нет смысла его восстанавливать, потому что спасти его невозможно, безнадёжно. За два года оба Чхве испытали самый яркий спектр всевозможных эмоций. Они знали друг о друге всё, при этом постоянно открывали для самого себя и любимого новые факты и умения, продвигающиеся потом обоими с равной силой. И сейчас, всё сильнее и сильнее сжимая друг друга в желанных объятиях, эмоции переполняли обоих. Ёнджун был полон обиды, а Бомгю сожаления от того, что не может помочь страдающему постоянно старшему. — Что такое, малыш? Я с тобой, ты в безопасности, — продолжал повторять шатен, поглаживая спину, ощущая дрожь тела в своих руках. Ему было страшно каждый раз, когда глаза Ёнджуна наполнялись горькими слезами от ссор с родителями. Он всегда уважал старших, но то, как его любимый отзывался о своих родных заставляло испытывать только отвращение. — Не хочу говорить об этом сейчас. Пожалуйста, просто обними меня и не говори ничего, — не со зла и пытаясь подавить дрожь в голосе от слёз, бормотал Ён, уткнувшись в изгиб шеи младшего. Тот послушался и теперь лишь поглаживал спину парня, пока он умывался слезами. Солёные ручейки стекали по рубашке, оставляя мокрые следы на ткани, но это ничего. Сердце Бомгю разрывается от ощущения дрожи тела в собственных руках. Он чувствует, как необходимый для жизни орган хочет выпрыгнуть из груди и встретится с чужим, таким же по виду сердцем, чтобы успокоить его и не дать совсем погибнуть. Когда младший ощущает, что Ёнджун дышит размеренно и лишь иногда всхлипывает, он слегка отстраняется и смотрит тому в глаза. Вселенные, что собрались в цветах, были полны неизмеримой тоски и подвержены полному исчезновению. Но Бомгю не простил бы себе никогда, если бы эти глаза потухли. Он трётся о нос Джуна, а затем целует пухлые губы напротив, чувствуя, как возлюбленный расслабляется в его руках и медленно отвечает на прикосновения. Поцелуи с Гю для Ёнджуна всегда были чем-то особенным. Тот всегда дарил ему такие сладкие чмоки каждый раз, когда возможность позволяла сделать это. От сплетения языками все внутренности переворачивались и вставали в хаотичном порядке. Голова кружилась каждый раз, когда кто-то из них усиливал напор и делал поцелуй более безжалостным. Самые нежные поцелуи старший получал, когда они лежали в постели, когда гуляли по тёмным улочкам родного города или готовили совместный завтрак, растягивая удовольствие. Поцелуи, что возрождали каждый раз были всегда необходимы. Без них буквально было невозможно продолжать своё существование. Благодаря им Ёнджун сейчас остаётся на плаву. Отстранившись, Бомгю всё также заглядывает в тёмные зрачки, на что получает лёгкую улыбку старшего. — Я могу остаться у вас на некоторое время? — шёпотом спрашивает Ён, стоя на пороге с чемоданом позади и улыбаясь ещё шире. — Конечно, можешь, Джуни. Даже не спрашивай, — с тем же настроем отвечает Бом и прижимается к чужому лбу. Они переплетают пальцы и глупо улыбаются, слегка смеясь. Этот момент, не смотря ни на что, остаётся самым комфортным. Ёнджун чувствует над ними защитный купол, который не в силах пробить ни одна живая душа. Законный обитатель дома заводит гостя в свою комнату, оставляя чемодан у двери, проходя в глубь. Чхве садятся на мягкую кровать, матрас которой тут же поддаётся их силуэтам. Кровать, в которой они лежали не раз, целуясь и шепча друг другу слова о вечной любви. Ёнджун оглядывает комнату, которая стала для него вторым (первым) домом и замечает цветы, подаренные им же. Это пионы, красиво распустившиеся бутоны оранжево-розового оттенка. Старший, увидя их в магазине, сразу же купил, подумав о реакции любимого. Тот набросился на него с поцелуями, подмечая сменившийся цвет волос, а потом они ели приготовленный им торт, измазавшись кремом. Тогда всё было хорошо, и они сидели до самого утра и долго прощались, пока солнце проникало в комнату своими лучами, заставляя щуриться. Бомгю не отрывался от хёна, потому что каждый момент важен, они ведь не знают, когда встретятся снова. Рано утром Ёнджун аккуратно пробрался в комнату, и родители заметили смену во внешности сына только после работы. Скандал убил всю романтику, что таилась в сердце старшего и он вдруг почувствовал поражение. Все воспоминания будто стирались – одно за другим. Было приятно ощущать пустоту и свободу от злости и тоски, наполняя душу новым – любовью и искренностью, что дарил ему младший. Всё было хорошо. Они трепетно обнимались в эту минуту, шепча слова о любви на кровати, которую подстроили под себя. Бомгю терзал интерес, но он молчал и не спрашивал о случившемся. Он лишь бормотал себе под нос, ожидая ответа старшего. — Ты голоден? — куда-то в шею спросил младший, не зная, что делать, чтобы тот не ушёл в протест и всё же был открыт. — Нет, Гю~я, я ощущаю отсутствие бабочек в животе, а не еды, — отстранившись от крепких и тёплых объятий Ёнджун посмотрел прямо в такие же карие, как и его, глаза возлюбленного, — Поцелуй меня, ну, — смеясь, он притянул его к себе за шею и вовлёк в нежный поцелуй, который пробудил тех самых бабочек. — Сходишь в душ? Принести тебе воды, чтобы утром ты смог попить? Дать чистую одежду? — не сдерживаясь спросил Бом, полностью отстраняясь. Комфорт Ёнджуна для него сейчас был выше всего, но он даже не понимал, что простое молчание и любое его действие создаёт комфортные условия для старшего. Он видимо даже и не думал об этом, потому что все мысли были заняты лишь Чхве и его признаниями и касаниями. — Давай просто ляжем и разберёмся со всем завтра? — падая на кровать всем телом и счастливо улыбаясь, сказал Ёнджун, утягивая Чхве за собой на чистые простыни. Бомгю правда не любил, когда кто-то ложился на его кровать в грязной одежде, но сейчас ему было абсолютно всё равно. Джун всё же встал с постели, разделся сам, снял футболку с Бомгю и вместе с ним лёг под одеяло. Тепло ворсинок и чужих рук разливалось по всему телу, поэтому сон к обоим пришёл совсем быстро, прогоняя все тревоги. На электронных часах у кровати зазвенел будильник то ли успокаивающий, то ли бесящий, Ёнджун ещё не решил до конца. Почувствовав рядом с собой движение, а затем отсутствие звука, он прижался к тёплому худому телу сильнее. Его телефон давно был выключен, а номера родителей и всех родственников заблокированы ещё на пути к месту назначения, поэтому ничего больше не могло помешать им кутаться в объятия Морфея и друг друга. Спокойно пролежав ещё несколько часов, они всё же начали подавать признаки жизни и ворочаться по кровати, забирая одеяло каждый на себя. Немного поспорив о том, кто должен укрываться тёплой набитой тканью, они улеглись под неё вместе. Встречаясь сонными и слегка залипшими от влаги глазами, они посмеялись над видом друг друга и соединили губы в поцелуе. Отсутствие зубной пасты давало свои плоды, но лишь ненадолго. Привыкнув ко вкусу друг друга, они продолжали кусать кожу, уничтожая верхний слой, придавая поцелую вкус металла. По всей комнате раздавались звуки чмоков, сигнализирующие о влажности касаний. — Мы тут надолго? — смеясь, шепчет Бомгю. Он бы хотел остаться вдвоём на этой кровати навсегда, но завтрашние пары никто не отменял, как и задания к ним. — Надеюсь, да, Гю~я. А ты имеешь что-то против, когда я касаюсь тебя так? — после сказанного, Ёнджун снова завлёк младшего в поцелуй, сам подвигаясь, не оставляя между ними абсолютно никакого расстояния. Старший просто обожал такую близость. Не интимную, а скорее духовную вперемешку с физической. Ему нравилось чувствовать чужое сердцебиение, нравилась дрожь в руках от приятности момента. Ему так безумно нравился Бомгю, что некоторые сослались бы на помешательство, хотя и сам Чхве такого не отрицал. Ему было всё равно на учёбу, лишь бы быть с его возлюбленным, который мог бы научить его всему сам. — Я вчера поругался с родителями, — с тяжёлым вздохом и как-то внезапно начал старший, от чего Бомгю напрягся. — Я понял, Джуни, ты можешь не говорить, если тебе всё ещё неприятно, — улыбаясь и стараясь приободрить, сказал шатен. Было слишком заметно, как парень напротив мешкается и готовится отдалиться, но тот не позволяет, притягивая к себе. — Я скажу, скажу. Они заметили цвет моих волос только вчера вечером, когда пришли с работы. Отец был в ярости. Мне казалось, он вырвет мне всё, что есть на голове или просто убьёт на месте. Я кое-как оттащил его от себя, но он продолжал орать. Я уже привык к его выходкам, но мама меня просто уничтожила. Она была за него. Гю, я не понимаю, почему так? Она же каждый вечер приходит ко мне в комнату и тихо плачет в подушку, а я её успокаиваю. Я же всегда на её стороне, так почему она меня предаёт? Почему она за него, Бомгю? Почему она, — он плачет. Слёзы предательски выдают всю боль, что копилась в его груди и не желала вылезать из укрытия до этого момента. Бомгю плакал вместе с ним. Ему было невыносимо видеть, как любовь всей его жизни льёт слёзы по такому гнусному человеку, который никак не может принять его. Он помогает старшему справиться с истерикой, обнимая и шепча о том, что он рядом с ним. — Я люблю тебя, Джуни, слышишь? — сквозь собственные эмоции попытался промолвить младший. Внутренности горели от безысходности и хотелось просто испариться и переместиться в другой мир только вдвоём. В ответ он ощутил поцелуй в лоб и шёпот о такой же сильной любви. Ёнджун был слишком изнеможён. Желудок побаливал от отсутствия в нём еды, голова от мыслей и истерики. Всё тело неприятно ломило от желания закурить и снова поцеловать Бомгю. Ён ловит себя на мысли о том, что считает младшего своим наркотиком, от которого невозможно отказаться. Поэтому он целует снова, сминая губы в своих, слегка покусывая. — Я пойду в душ, а ты сразу после меня, ладно? — снова подаёт признаки жизни Чхве и аккуратно целует влажную щёку, в ответ получая слабый кивок. Он скрылся за дверью, а старший вдруг почувствовал нехватку тепла и счастья. Будто у него отобрали солнце, выкачали всю кровь и оставили умирать в холодной темноте. Через «не могу», он всё-таки встал с мягкого матраса. Найдя джинсы, которые вчера были благополучно оставлены на полу, он отыскал пачку сигарет и зажигалку там же. Подойдя к окну, он полностью открыл его и поджёг одну из множества никотиновых палочек. Вдыхая, его лёгкие подверглись сожжению изнутри, пока их обладатель наслаждался наконец полученными ощущениями. Будто он всё время без Бомгю был истощён от нехватки кислорода, а теперь вдруг получил нужную дозу. Если быть честным, сам Ёнджун признавался своему внутреннему «Я» в том, что если рядом оказывается его маленький мальчик, то курить совсем не хочется. Желание отпадает резко и на очень долгое время. Он даже не задумывается о том, что нужно взять в руки сигарету и поджечь её, чтобы насладиться моментом и снова ожить. Всё потому, что Бомгю всегда занимал его мысли собой, а губы собственными. Всё потому, что Бомгю всегда переключал его внимание на себя, постоянно шутя и вешаясь на его шею. Бомгю действовал будто безучастно, при этом меняя взгляд на ситуацию в тот или иной момент. Например, когда Ёнджун нервничал и уже было хотел достать новую пачку, тот утягивал его в свои объятия, целовал то ли со лёгкой страстью, то ли с невыносимой нежностью и шептал о том, как хочет спрятаться от всего мира с ним. Ни с кем и никогда Джун не мог забыться так, как делал это с Бомгю. Все его проблемы казались полным бредом по сравнению с теми моментами, когда младшего не было рядом. Но когда он только появлялся на горизонте, сердце, что было так холодно с незнакомцами, расцветало невероятно. Он много раз говорил об этом с младшим и однажды даже пришёл в их убежище (залез под утро через окно в комнату Бомгю) после очередного сеанса и показал новое тату. Это было исполнение сердца, из которого росли цветы, символизирующие его ощущение рядом с возлюбленным и любовь того к весне. Как позже рассказал обладатель тату, эскиз сердца был срисован с его настоящего органа. Тогда Бомгю даже не понимал, что говорить в такие моменты и как может отплатить ему за такой поступок, поэтому он просто плакал. Не переставая лить слёзы, он прижимался к старшему, постоянно повторяя о том, как сильно любит, а тот отвечал, что он знает и любит его в ответ. Ёнджуну не нужно доказательство любви младшего, ведь он всё видит и так. Например, когда тот дожидается его до самого утра, хотя на пары вставать совсем скоро, или когда он готовит ему завтрак перед уходом, пока он дремлет несколько десятков минут. Он замечает это во взглядах и то, с какой нежностью Бомгю касается его. Он знает, что Бомгю хочет сделать тату и они обязательно пойдут в салон вместе, чтобы Ён смог сфотографировать момент и поместить их в общий альбом. Слушая, как вода стучит о покрытие ванны, старший разглядывал свои татуировки. То самое сердце, рядом с которым веселился маленький медвежонок, над которым была надпись «マイ-リトル-ギュウ», что с японского переводилось, как «Мой маленький Гю». Чуть подальше были маленькие рисуночки, которые он рисовал в детстве и восхищался таким творчеством. Ёнджуну безумно нравилось то, какой посыл лично для него несли эти рисунки. Ещё больше ему нравилось то, как они смотрятся на его теле. Будто должны были там быть с самого начала. Места на руках ещё предостаточно, поэтому он уверен, что набьёт ещё много подобного о Бомгю и своей жизни. Погрязнув в мыслях, он совсем не заметил, что вода в ванной комнате уже давно не течёт. Он осознал это только тогда, когда почувствовал тёплые объятия любимого. Его руки скользили по его талии и слегка сжимали, делая ощущения ещё более острыми. Сигарета тлеет почти до конца и старшему приходится выкинуть её в мусорку возле кровати, предварительно затушив о давно стоящую на подоконнике пепельницу. Поцелуй в макушку от младшего, стоящего на носочках, в попытках дотянуться до почти корней розовых волос, отзывался мурашками по всему телу. Положив собственные ладони на худощавые, что принадлежали Бомгю, он сплёл их пальцы друг с другом, прижимая чужое тело к себе ещё ближе. — Ты вкусно пахнешь, Гю~я, — чуть поворачивая голову назад, бормочет старший, в попытках сильнее уследить за нотками аромата. — А ты нет, Джуни, — смеясь, когда тот отпустил его руки и повернулся с недовольным лицом, ответил Бом. Его в который раз посетила мысль о том, что когда Ёнджун злится, он выглядит очаровательным лисёнком, которого слегка обидели, — Иди, можешь принять ванну, я купил новые соли и бомбочки с приятными запахами. Хочу, чтобы ты попробовал. Это очень-очень расслабляет, Мой Любимый Мистер Чхве, — он целует пухлые губы, запуская руки в розовые волосы и слегка оттягивая их наверх, заставляя Ёнджуна издать протяжный звук, похожий на стон. — Иди, я буду ждать тебя здесь и никуда не уйду, — он отстраняется и садится за стол, чтобы быстро выполнить задания, — Тебе, между прочим, тоже завтра на пары, ты делал домашку? — он сам не знает, зачем спрашивает, когда снова получает отрицательный ответ. Конечно же он не сделал ничего из постоянного списка, который задают преподы. И конечно, Бомгю поможет сделать ему письменные работы и незаметно подложит в рюкзак, чтобы тот заподозрил неладное только в университете. Всё потому, что ему нравится получать сообщения от старшего с благодарностью и обещанием зацеловать его ночью. Поэтому, когда Ён скрывается в ванной комнате и оттуда Бомгю слышит звуки бьющей о ванну воды, он достаёт сначала учебники и тетради Ёнджуна, чтобы быстро написать эссе по английскому и выполнить задания по английской литературе. Он знает, что слишком торопиться не стоит, потому что возлюбленному нужно обдумать всё и откиснуть во вкуснопахнущих водах. За час он справляется с заданиями для четвёртого курса, а затем приступает к своим – написанию сочинения для пары корейского и решению парочки примеров на пару по математическому анализу. Спустя полчаса из ванной выходит Ёнджун, оставляя за собой слегка влажные следы и выпуская пар из комнаты. Он выглядит исцелённым и полностью чистым от проблем. — В следующий раз купи те же соли, они слишком невероятно пахнут, — подсаживаясь рядом, он целует шатена в висок, а затем в щёку и уголок губ. — Хорошо, любимый, — поворачиваясь, он утягивает его в более глубокий поцелуй, отзывающийся покалываниями в губах от слишком частых и напористых касаний, — Ты голоден? — отстраняясь и улыбаясь самой милой, как считает старший, улыбкой, Бомгю уже готовится покинуть комнату, чтобы сделать поздний завтрак. — Очень. Давай закажем доставку, я не хочу отвлекать тебя от учёбы, — слегка поникая, от того, что сам он ничего делать точно не будет, а шатен более трудолюбивый и делает уже несколько часов одно и то же – усердно учится, — Я не хочу напрягать тебя готовкой, а сам сожгу вам всю кухню, — почти молящими глазами смотрит в чужие и когда видит тёплую улыбку, сразу же тает. — Конечно, возьми деньги в кармане куртки и закажи всё, что хочешь, хорошо? — поглаживая мягкую щёку и снова улыбаясь, бормочет Бомгю. Он знает, как некомфортно старшему, когда он платит за него, но сейчас просто не может совладать с собой, когда тот в таком состоянии. Получая одобрительный кивок и лёгкую улыбку, он сам улыбается сильнее и продолжает обдумывать решение очередного примера. От корней и логарифмов голова кипит и хочется завалиться в кровать снова, ощущая объятия сильных рук на себе, но он продолжает считать тысячные от нуля. Дописав до конца всё решение, Бомгю без сил улёгся на кровать, где его поджидал Ёнджун. Тот уже заказал пиццу, несколько видов пасты и пару сладостей. Курьер обещал подъехать через час, поэтому времени, чтобы понежится в объятиях любви, было много. Бомгю снова переплёл их пальцы и закрыл глаза от усталости. Старший Чхве был довольно бодрым, поэтому сейчас лишь наблюдал за маленьким комочком, напоминавшего медвежонка – такого же милого и пушистого. Он поднёс их руки к губам и расцеловал тыльную сторону чужой ладони. Её обладатель не шелохнулся от таких прикосновений, и лишь продолжил спокойно сопеть. Ёнджуна снова посетили мысли о том, как сильно ему хочется защитить его от всей гнили настоящего мира. Он размышлял о том, что не достоин этого человека, который всегда делает так, чтобы он чувствовал себя максимально счастливым. Он уже начал придумывать эскиз для новых рисунков на теле, но его прервал дверной звонок. Аккуратно отпустив чужую руку из своей хватки, он поднялся с кровати так, чтобы не разбудить Бомгю и быстрым шагом подошёл ко входной двери. Посмотрев в глазок, он увидел довольно дружелюбного доставщика еды из заведения, в которое он позвонил час назад. Открыв дверь и расплатившись деньгами младшего, мысленно коря себя за то, что сам сейчас ничего оплатить не может, хотя всегда было наоборот, он прощается с милым пареньком и закрывает дверь. В нос вбиваются приятные нотки пепперони и сыра, а рот в миг наполняется слюной. Он снова чувствует неожиданные касания чужих рук на своей талии и чуть пугается, но от ощущений почти сразу же расслабляется в худых руках. Он быстро откладывает еду на стол и целует мягкие от бальзама губы Чхве. Со стороны они выглядели так, словно являлись не просто людьми, а дозами друг для друга, которые относили их в совершенно другие миры, где есть только они. На самом деле, всё так и было. Сейчас, они целовались жадно, совсем позабыв о еде, концентрируясь лишь друг на друге. — Ёни, всё остынет, ну же, — пытался донести до старшего Бом, пока тот безжалостно кусал его губы, притягивая к себе за талию, уничтожая всякие понятия о расстоянии. — Ладно, ладно, — всё же отстранившись и столкнувшись лбами с Гю, прошептал Ёнджун, поглаживая его щёки. Они сели напротив друг друга и вкусили бесподобную на тот момент еду. Улыбаясь, Ёнджун искренне радовался попаданию чего-либо в желудок, не отрывая взгляда от младшего. Тот за обе щеки уплетал пасту и с сияющими глазами смотрел на старшего в ответ. — Боже, как же это вкусно, — с набитым ртом восхищается Ёнджун, давая Бомгю попробовать кусочек пиццы. Тот соглашается с его мнением, быстро кивая и закрывая глаза от удовольствия. Около получаса они вкушали все прелести доставки, а после завалились на диван, в надежде на восстановление энергии. Желудки были полностью переполнены и болели от такого количества еды. Пролежав в одной позе почти до вечера, они почувствовали, что желудок снова требует топливо. Нехотя, они всё же поднялись с мягкой поверхности и взяв мороженое из морозильной камеры, поплелись в комнату Бомгю. Включив фильм из подборки, они переместили пару подушек на пол и сами уселись на них, наблюдая за героями. Ведёрко с мороженным они поделили пополам, порой кормя друг друга cо своей ложки, пока обменивались мнениями о том или ином персонаже. Спустя около часа от начала фильма, Бомгю сходил на кухню и сварив себе кофе, вернулся к любимому. Пока младший был увлечён игрой актёров и сюжетом, Ёнджун аккуратно попивал его горячий напиток, спустя несколько минут опустошая кружку полностью. — Бомгю~я, тебе кажется стоит сварить ещё кофе, — поворачиваясь на младшего, он встречается с глазами, похожими на вселенную. — Я думаю, что есть немного другой способ ощутить тот же кофе ещё раз, — улыбаясь, он отложил ложку, которой ел мороженое прямо в ведёрко и пересел с мягкой подушки на не менее мягкие колени Ёнджуна. Обвив его шею, Бом потёрся носом о его нос, как они часто любили делать, а затем поцеловал его. Правда чувствуя на собственном языке недавно сваренного кофе, он улыбнулся в поцелуй. Отрываться не хотелось совсем, поэтому он всё терзал и терзал пухлые губы старшего. От слияния холодных от мороженого и горячих от кипятка губ, поцелуй становился ещё более контрастным по сравнению с остальными, что были до него. Полностью насытившись вкусом, Бомгю посмотрел прямо в радужки чужих глаз. Внутри всё переворачивалось от ощущений близости космоса в них. Каждый развод символизировал что-то похожее на комету. Каждый новый оттенок будто был взрывом сверхновой. Разрез глаз Чхве всегда поражал младшего, хотя для других ничего такого и не было. Он правда был похож на лисёнка. Бомгю всегда хотелось расцеловать его глаза. Хотелось запечатлеть их на камеру и смотреть часами, пока любимый сидит на парах или пропадает на прогулках с друзьями. Но он всё же старался засматриваться на них в моменте, когда они рядом и могут не отлипать друг от друга часами. — Я люблю тебя, Чхве Ёнджун, — всё ещё смотря в чужие, но такие родные и нужные в любой момент глаза, он ищет в лице любимого ответ и получает его в виде улыбки, что согревает его сердце не только сейчас, но и в метель, и когда отопление отключают, и когда руки мёрзнут от температуры. Ёнджун обнимает мальчика, похожего на медвежонка и целует того в шею, шепча туда же слова любви. День заканчивается и электронные часы на прикроватной тумбочке показывают, что время почти двенадцать. Быстро прибрав комнату, они легли спать, укутавшись в мягкое одеяло и обняв друг друга. Поцеловав в дрёме, они почти одновременно погрузились в царство Бога добрых сновидений. Проспав около 6-ти часов, парни нехотя выключили будильник, что трезвонил уже несколько минут, раздражая слух, и поднялись с кровати. Почистив зубы и приняв совместный утренний душ, они впопыхах бегали по комнате, собирая вещи и одеваясь, потому что слишком долго нежились под тёплыми струями воды. — Бомгю~я, автобус через 7 минут, ты скоро? — стоящий на пороге Ёнджун нервничал и правда не хотел опаздывать, потому что ему ещё нужно быстро переписать у кого-то домашку по литературе. Они всё же успели на автобус до университета и за 10 минут до начала занятий были уже каждый в своём корпусе. Ёнджуну предстояли две пары и одна длиннющая, по его мнению, лекция у преподавателя, который очень тщательно следит за его посещаемостью. Бомгю же ждало всего лишь две пары. Они ещё точно не решили, как поедут домой вместе из-за разницы в расписании, но время на подумать ещё есть. Садясь за последнюю парту в аудитории, Ёнджун достаёт нужную тетрадь и просит у однокурсника его сделанную работу, чтобы переписать себе, потому что преподаватель часто ругается и ставит «неудовлетворительно» за несделанную домашнюю работу, даже если студент полностью разбирается в предмете и отвечает на поставленные вопросы лучше других. Готовый списывать, Чхве пробегает глазами по тетради и видит подчерк младшего. Он сделал за него задание. В который раз. — Бомгю~я, прячься, когда я приду домой, потому что я не оставлю ни одного сантиметра твоей кожи без своих поцелуев, — он отправил сообщение и с улыбкой передал тетрадь обратно её обладателю. Бомгю пялился на телефон и перечитывал сообщение снова и снова. Чхве опять смущает его прямо перед парой. От таких слов щёки стали слегка красными от смущения, а в животе вдруг проснулись бабочки. Он не мог перестать думать о поцелуях со старшим, потому что они были самым приятным продолжением или завершением дня. Пары длились необычайно долго, а их отсутствие было практически незаметным, поэтому парни совсем не успевали встречаться в перерывах. Позже, оповестив о том, что он закончил, Бомгю спросил у Ёнджуна о том, что он планирует дальше, после пар, на что тот ответил ждать его у входа в главный корпус. Бомгю помнил, что последняя пара у старшего была там, поэтому не придал этому никакого значение, пока он сам не появился на горизонте. Тот бежал прямо на младшего, хватаясь за рюкзак и поправляя непослушные волосы. — Препод идёт прямо за мной! Бежим! — хватая за предплечье Бомгю, он буквально обрекает его на всё, что угодно, но не на похвалу. На секунду он замечает, как почти рядом с ними оказывается преподаватель, который должен был вести лекцию у четвёртого курса, но Ён не собирался на неё идти. Ему пришлось бежать вместе с любимым, и когда они оказались далеко от здания университета, Джун пихнул его в какой-то переулок и поцеловал, аккуратно впечатывая в стену. Смазанный поцелуй сейчас выглядел безбашенно и так, будто они преступники, сбегающие от охраны, хотя для Бомгю это выглядело именно так. — Я хочу погулять на набережной и целовать тебя после содовой, — даже не спрашивая и «обрекая» Бомгю на тотальный побег, Ёнджун снова тянется к нему за поцелуем, в ответ получая только удовлетворяющие его ощущение. Бомгю сам целует его, пренебрегая всей нежностью их любви, больно впиваясь в губы. Выйдя из переулка и держась за мизинчики, они бродили по местности около реки, порой заходя во дворы с качелями и лавочками, чтобы полюбоваться на закат в практически полной тишине или посмотреть на звёзды, без конца сияющие на тёмном небе. Удачно, что пар завтра не было у них обоих, поэтому можно было совсем не переживать, во сколько они придут домой или заснут. Всё же, прогуляв не только пару, но и 11 часов на улице, они завалились домой совсем без сил. Сходя в душ, они поели того, что приготовила мама младшего и поплелись в комнату того же, чтобы заснуть мирным сном. Если Ёнджун отрубился сразу же, как голова коснулась подушки, то с Бомгю было всё абсолютно по-другому. Он решил сделать все работы на послезавтра, чтобы можно было спокойно отдыхать весь следующий, после этого день и не думать о домашке. Несколько часов просидев за своими задачами и сочинениями для Ёна, он обнаружил на столе блокнот, в котором обычно писал, когда сильно уставал или наоборот, когда был очень счастлив и хотел передать эмоции на бумагу, чтобы после перечитывать и радоваться этим же моментам снова. Он отыскал последнюю исписанную страницу, записи на которой гласили о том, что Чхве Ёнджун опять засиделся у него до утра и никак не хотел уходить, а Бом слишком не хотел отпускать. Он улыбнулся своим словам и после начал писать снова, сначала посмотрев на мирно спящего возлюбленного. «Чхве Ёнджун стал причиной моей жизни. Мне хочется защитить его от осуждения, от чужих жалких взглядов и мнений. Мне хочется, чтобы он постоянно целовал меня, а я целовал в ответ. Мне очень хочется всегда обнимать его, потому что так мы можем обмениваться теплом. Я очень счастлив с ним. И даже сейчас, пока он мирно сопит на моей кровати, я счастлив видеть его рядом. Я знаю, что он не уйдёт завтра и может это эгоистично, но я очень рад, что он много времени проводит со мной и ему не приходится постоянно убегать домой под утро. Чхве Ёнджун делает меня самым счастливым человеком на Земле, и я надеюсь, что также делаю его счастливым. Я очень люблю его, так сильно, что простые слова – ничто, по сравнении с моими ощущениями. Он очень красив сейчас: помятая футболка и слегка надутые щёки. И волосы…Мне нравятся его волосы, оттенок очень красивый и на данный момент они выглядят очень растрёпанными, и мне хочется пригладить их, хотя они и так смотрятся очень гармонично. Я люблю его. Люблю так, как не любил никого и никогда. Я не смогу испытать с кем-либо такие же чувства, что испытываю с ним. Он неповторим, невероятен. Чхве Ёнджун моя самая сильная слабость. Самая сильная и единственная, от которой я не откажусь никогда.»