Лань Чжань, потанцуем?

– Лань Чжань, Лань Чжань! Потанцуем? – протянутая в галантном поклоне ладонь и широкая яркая улыбка. Лань Ванцзи слишком долго мечтал о том, чтобы увидеть его, обещал себе, что будет исполнять любую прихоть, поддержит во всем и всегда будет на его стороне. Поэтому он даже не задумывается, о чем его просят, когда Вэй Ин так улыбается, когда так ярко горят его глаза. Лёгкий кивок и протянутая в ответ ладонь становятся ответом. Усянь, не обращая внимания на взгляды заклинателей на собрании кланов, тянет своего супруга в центр комнаты. Танцы – новая традиция, появившаяся всего пару лет назад, но уже горячо любимая. На собраниях танцуют в основном молодые, более подверженные новому, и сейчас Вэй Ин тащит Лань Чжаня в самый центр кружащихся пар. Аккуратно обойдя Оуян Цзычженя, кружащего в лёгком вальсе какую-то девушку, Вэй Усянь разворачивается лицом к супругу, которого до этого тянул за руку, и тянется к нему ближе, чтобы втянуть в танец. Они пришли не с началом мелодии (как стоило бы сделать, на самом деле, ведь эту композицию Лань Чжань впервые слышит), поэтому сейчас нужно быстро влиться в толпу, чтобы не мешать другим танцующим. Шаг навстречу друг другу и в воздух взметаются рукава, послушные движениям рук. Ванцзи не даёт Вэй Усяню захватить инициативу, потому что танцевать умеет только в позиции ведущего, а экспериментировать перед цветом заклинательского мира не хочется. Они встают в стандартную позицию друг напротив друга и ждут следующего такта музыки, чтобы вступить. Три, два, один... И пара срывается в танце. Они описывают пару квадратов в обычном вальсе и резко расходятся, держась за руки. Из Усяня получился отличный партнёр по танцу, очень отзывчивый и податливый, буквально фонтанирующий идеями о новых движениях. Лань Чжань в основном не понимает, какие движения были бы уместнее, поэтому всецело полагается на своего партнёра. Они кружатся по залу, расходясь и сходясь, выполняя поддержки так легко, будто это обычная их практика. Глаза в глаза, они меняют темп и направление танца не зависимо от музыки, при этом не противореча ей. И не сговариваясь. Даже болтливый до невозможного Усянь лишь смеётся периодически счастливо, но молчит. На холодном обычно лице Лань Ванцзи можно видеть лёгкую улыбку. То, что этот человек умеет улыбаться, до сих пор кажется чем-то невозможным. Вэй Усянь лёгкими шагами на раз-два-три кружится вокруг Ванцзи, и тот выглядит очарованным, подаваясь навстречу каждому его движению. Оба они тренированные и сильные мужчины, но сейчас их движения такие лёгкие, будто никогда не знали изнурительности тренировок и многочасовых спаррингов на мечах. Это завораживает. Если сначала несколько пар и пытались соревноваться с ними в зрелищности (не то, чтобы танцующие замечали их потуги), в итоге в центре зала остались лишь они вдвоём. Потому что невозможно подстроиться под движения пары, полностью игнорирующей классическую последовательность танца. Танцуют второй нефрит клана Лань и Старейшина Илина, и с ними невозможно соперничать. Лань Ванцзи танцует также, как фехтует – идеально. Чёткие, выверенные движения, такие же плавные, но чёткие, как стиль фехтования клана Лань. И Усянь соответствует, двигается грациозно и плавно, подчиняясь движениям партнера, но просто не может не внести немного хаоса. Поэтому раз за разом с хитрой улыбкой слегка тянет партнёра за плечо или ладонь, меняя направление движений, отнимает свою руку из руки Лань Чжаня, меняя весь рисунок танца. И тот поддаётся с лёгкостью, подстраивается под все движения так, будто, скажи ему Усянь прыгнуть с ним с обрыва без меча – прыгнул бы, не задумываясь. Чёрные и белые одежды создают контраст и постоянно мешаются между собой. Широкое ланьское ханьфу в этот момент приходится как нельзя кстати, подчёркивая движения складками ткани. При каждом развороте вверх взлетают рукава. Мелодия подходит к кульминации и слегка набирает в ритме, чем тут же пользуется Усянь. С дразнящей усмешкой он резко подаётся назад, прогибаясь в пояснице и обнимая ногой ногу Лань Чжаня. Тот не подводит и держит крепко, подстраивая очередную идею Усяня в рисунок танца, наклоняется следом и оборачивается вокруг своей оси, удерживая своего Вэй Ина. Они замирают в этом положении на один такт мелодии, и Ванцзи поднимает партнёра, тут же подкидывая вверх в поддержке за талию. И вновь вальсовый квадрат. Усянь знает, что до конца мелодии осталось совсем немного времени и пользуется им на всю катушку, вытаскивая супруга из статичного повторения квадрата. Он уходит вправо, опустив руку с плеча Лань Чжаня и тот подаётся в противоположную сторону, сверкнув напоследок светло-золотыми глазами. Они расходятся и сходятся вновь, кружат друг вокруг друга. Ритм идёт на спад, мелодия теряет интенсивность и это однозначно показывает, что у них осталось максимум восемь тактов. И лучше бы закончить на четыре, чтобы не получилось скомкано, как у них бывало, когда они только учились танцевать вместе. Раз-два-три – Усянь раскручивается вправо, отправляя партнёра в противоположную сторону. Раз-два-три – перехватить руки и начать движение друг к другу по кругу. Полы одежд сливаются в единое черно-белое облако. Раз-два-три – и Ванцзи ловит движение Усяня, подхватывает его руки, ведёт от себя, заставляя крутануться вокруг своей оси. Ткань чёрного ханьфу Вэй Ина разлетается, показывая красные нижние одежды. Раз – белые и чёрные одежды вновь мешаются, когда танцующие возвращаются друг к другу. Два – Ванцзи подаётся ближе, заставляя Усяня сменить положение ног, сделав шаг назад. Три – Вэй Ин запрокидывает голову назад, прогибаясь в пояснице так, что волосы рассыпаются по полу. И ему ни капли не жалко прическу, если верить восторженному смеху, вылетевшему, когда Лань Чжань перехватил его крепче, наклоняясь вслед. Пара замирает, когда играют последние аккорды. Ровно четыре – это было ожидаемо. Пусть Ванцзи и не знал эту конкретную мелодию, но зато хорошо знает, как строятся подобные песни. Мозг автоматически просчитывает такты, но сейчас это не важно, потому что в его руках замер его супруг. Супруг, выглядящий просто невероятно красивым. Вэй Ин часто говорил Лань Чжаню, что тот похож на небожителя, что он прекрасен, словно спустился с небес. Сейчас так выглядит он сам. Раскрасневшийся слегка во время танца, счастливый. И глаза сверкают так ярко, что, кажется, могут заменить солнце. Единственное, что можно сравнить с его глазами по яркости – его же улыбка. Широкая, восторженная и восхищенная. Глаза в глаза. У них есть целых четыре такта, чтобы замереть так, в этом прекрасном моменте. Где-то в конце зала синхронно закатили глаза Цзян Чен и Цзинь Лин, из толпы наблюдающих восторженно пискнул наследник клана Оуян, на которого тут же шикнул кто-то из старших. Но все это не важно, пока затихает последний аккорд, рассеивая звук в воздухе. Стоит музыке смолкнуть, и в их маленький мир, до этого разделённый только на двоих, врывается звук аплодисментов. Первым хлопать начинает Лань Сичень, весь танец с улыбкой наблюдающий за счастливым младшим братом и тем, кто сделал его счастливым. К нему присоединяется и другие люди, что наблюдали за танцем. Лань Ванцзи возвращает Вэй Усяня в вертикальное положение все также за талию, и продолжает придерживать и дальше, пока тот разворачивается к стихающим аплодисментам. Кажется, для его ладони нет более подходящего места, чем эта конкретная талия. Усянь легко кланяется – аккуратно, чтобы не заставить мужа убрать руку. Ему тоже нравится ощущать прикосновения и поддержку Ванцзи. Поэтому не стоит давать ему повод вспомнить про приличия и правила клана Лань, запрещающие публичное выражение чувств. – Спасибо-спасибо! – он сверкает улыбкой в толпу и возвращает свой взгляд к супругу. Его взгляд будто намагничен, настроен так, чтобы всегда оборачивается к его Лань Чжаню, как стрелка компаса всегда оборачивается к северу, – Прекрасно танцуете, Второй господин Лань! Я всегда знал, что вы талантливы во всем, что делаете... – он продолжает болтать всякую чепуху и играть в формальность, называя супруга "Вторым господином Лань", пока этот господин уводит свое персональное солнце к столику. Музыканты начинают играть новую композицию, всё возвращается на круги своя. И Вэй Ин, закончив танец, возвращается к своему обычному разговорчивому настроению. Лань Чжань чувствует счастье. Иначе эту смесь эмоций он назвать не может. Он счастлив, усаживая своего супруга на подушки и усаживаясь рядом – настолько близко, что почти неприлично. Он счастлив, что может не волноваться о приличиях, потому что его любимый супруг – самый бесстыдный человек в поднебесной, поэтому к тому, насколько близко они сидят, люди уже давно привыкли. Только Лань Цижень иногда стреляет неодобрительно глазами, но его здесь нет. А на все остальное плевать, пока Вэй Ин рядом и выглядит таким счастливым, каким себя чувствует и он сам. Пока он заглядывает в глаза и улыбается заискивающе, выпрашивая поцелуй. И пусть остальные завидуют, пусть злятся и читают мораль – Лань Чжань жил без него тринадцать долгих безрадостных лет. И он будет целовать супруга – супруга! – столько, сколько захочет, и тогда, когда захочет.