С днем рождения, Айджек.

Весна. Весна, апрель. Весна, апрель, тринадцатое. Весна, апрель, тринадцатое, пять часов вечера. Восемнадцатый День Рождения Айджека Воурата, парня, сидящего в своей комнате на кровати и ждущий чего-то. Нет, он не празднует свои дни рождения. А зачем ему это? Напомнить, что с каждым годом он становится поближе к смерти? С таким рассуждениями хорошо бы каждый день тортом отмечать, мол, спасибо, что не сдох. А вообще, торт ему зачем? Что за глупая традиция, есть именно торт? Почему не спагетти с мясом? И разве это логично? Даже если праздник и твой, торт все равно-то общий. А значит, ты не особенный. Глупо все это. Подарки — тоже глупо, и это уже личное Воуратовское дело. Что дарить человеку, у которого все есть? В детстве Айджек получал пачку денег, или билет куда-нибудь, или еще какой-то бесполезный бред, не приносящий ни радости, ни пользы. Глупо. Чего же тогда Айджек ждет? Того, когда весь этот цирк закончится. Когда можно будет выйти из комнаты, и не встретится с возгласами "Поздравляем", обнимашками, поцелуями и прочими радостями традиционного празднования. Проще говоря, Айджек сидел и ждал следующего дня. — С ним все в порядке? — шепчет Эмбри, медленно-медленно заклеивая шелестящую обертку скотчем. Останней троице не хватило ума упаковать один-единственный привезенный Айджеку подарок где-нибудь в гараже, и поэтому они ютились в гостинной, стараясь делать все максимально тихо. — Конечно, он же всегда так, ты его знаешь. Вы уверены, что мы точно все правильно делаем? — Айз, ты это и предложил, я изначально была за то, чтоб оставить его в покое. — Эйна, "изначально" ты была за то, чтоб подарить ему коробку с ничем внутри. — отвечает своей девушке Робинсон, осматривая свою работу с коробкой. Ногти немного мешали Эмбри, но тем ее менее, ей доверили эту работу как самой аккуратной из всех. В конце концов, ради Джекки не жалко и маникюр испортить, даже самый красивый. — Ну а что такого? Хотел ничего, вот и получил бы ничего. — жмет плечами Эйна, откидываясь на диван. Все втроём сидели на полу, покрытые блестками, обрезками лент, оберточной бумаги, пластика, и было в этом что-то домашнее, родное. Первой встала Эмбри. Она закончила с украшениями, и нужно было спрятать подарок, девушка выбрала для этого кухню. Положив его под стол, девушка не удержалась и подлетела к холодильнику, чтобы открыть и посмотреть на торт, который они приготовили для своего друга. Он был маленький, косой, но сделанный с искренней любовью и неописуемым количеством Айзековских нервных срывов. Айджу понравится. В гостиной ее встретила Эйна, собирающая в ладонь крупный мусор, и сгребающий всякую мелкую дребедень в невесть откуда взявшийся совок Уитни. Они о чем-то весело перешептывались, шутили, и Эмбри не удержалась от того, чтоб широко улыбнуться, прислонившись к дверному косяку. Ее, хоть и выбило из мечтаний Оксфордовское "Эй, принцесса, неси пакет, мы до мусорки это не дотащим", но настроение ни капельки не испортило. Часы на стене в комнате бьют половину седьмого. Скучно. Айджек уже не сидит, а лежит на кровати, неестественно раскинув руки и впыривая в монотонный потолок, пошедший в некоторых местах трещинами. Делать совсем ничего не хотелось, ни спать, ни бодровствовать. Просто выключить себя до завтра, еще лучше — до следующей недели. Из приятного состояния транса Джекки выуживает уведомление на телефоне. Он лениво тянет к дивайсу руки, поворачивает голову и видит наиприторнейшее, пошлейшее и просто жалкое сообщение от давней знакомой. Чарли Риджей, тебя еще тут не хватало. Спасибо. Очень ты кстати со своим "Приезжай, попробуешь мой пирог, если ты понимаешь, о чем я ;)". Делать будто бы Айджеку нехуй, у него тут между прочим сессия тупого смотрения в штукатурку, вы могли бы не мешать? Хотя, кому вообще Воурат пытался врать? Он наедине с собой, можно уже успокоиться с бесконечным безразличием и сарказмом, открыть самому себе душу, так скажем. Раз выдался такой замечательный нихуя-не-примечательный денек, чего ж в себе не покопаться? Он встал. Хрустнул спиной, потянулся. Подошел к окну. У гаража уже стоял их общий пикап, значит, ребята вернулись из... Айджек, прости Господи, не слушал, когда Айзек вчера вечером втирал ему что-то про то, что завтра они поедут невесть куда на пару часов. Парень хмыкнул и открыл форточку, чтоб проветрить. Едва середина весны, а асфальт уже хороший, сухой, хорошо же жить на юге. И не на том ублюдском душном юге, где Воурату было не продохнуть от городской пыли и духоты, а здесь, во Флогайо, где жаркий денек означал совместную поездку на речку. Айдж понял, что улыбается своим мыслям, когда случайно поймал свое отражение в окне. Почему ты улыбаешься? Это все просто глупость. Да, они твоя "семья", но никаких сентиментальностей, ты все еще волк-одиночка, неприступная гора, ледяной сугроб, ты... В дверь робко стучат. Ты заебался. — Занято. — колко бросает Воурат, не задумываясь, кто там конкретно. — Дядя Айдж, я тебе картинку нарисовал, ты не хочешь посмотреть?.. — Черт. Это Джон. Айджек в последнее время стал привязываться к мелкой занозе черезчур сильно, в противовес всем его заявлениям о том, как он ненавидит детей. Скрепив сердце, Воурат вздыхает, и говорит мальчику входить. Все равно дверь не заперта, у них все уважают личные границы и без стука не входят. Все, кроме Айзека, конечно, но ему простительно. На пороге комнаты оказывается смущенный мальчишка, сжимающий в руках лист бумаги. Он молча тянет его парню, и плюхается на пол напротив, выжидая реакции и, очевидно, похвалы. Айджек рассматривает свой "подарок" слишком тщательно для детского рисунка. Джон рисовал миллион таких каждый день, бегал и всовывал их во все свободные руки, которые находил, но этот был какой-то особенный. На нем не было ничего "День-Рожденьческого", но парень чувствовал, что это именно подарок на его восемнадцатилетие, и от этого... От этого не было противно. Айджек понял, что улыбается как последний идиот только тогда, когда Джон захлопал в ладоши и убежал, и самое страшное, улыбаться после этого Айдж не перестал. Воурат, ты по самую макушку вляпался. В дерьмо или в мёд — решать тебе. На часах уже семь. Айджек нервно ходит туда-сюда по комнате и делает то, что планировал еще полтора часа назад — копается в себе. Снизу былр слышно, как Эйна, Эмбри и Айзек что-то едят на кухне и болтают, и от этого сердеце пронзало внезапной болью, будто бы Айджек и не просил никого не подходить к нему в этот день. Вспомнился День Рождения Эмбри. Не так уж и давно был, в феврале. Тогда Уитни завалился к Воуртау пять утра, в пижаме, боннете и с ужасом сообщил, что торт, который они купили накануне, оказался плесневелый. Ему два раза повторять было не нужно — он моментально вскочил, столкнулся в коридоре с Эйной, швырнул ей с полки ключи от машины и сказал езжать в магазин за бананами, а своего парня потащил на кухню. Спустя драгоценных десять минут мозгошторма Айзек выудил из морозилки огромное ведро с неополитанским мороженным, а Айдж уже полез за мукой и разрыхлителем. Торт у них тогда вышел на славу — красивый, полосатый, украшенный разноцветными конфетами и бананами, они втроем тогда хорошо постарались. Айджеку резко захотелось узнать, что для него тоже так старались. Что встали очень рано, что весь день потратили на выбор подарка, что сейчас его ждут внизу с шариками и хлопушками, но он знал, что ничего этого там нет. Никто его не ждет, он сам сказал не ждать, так ведь? Если Айджек спустится вниз, то застанет там своих друзей на кухне, доедающими вчерашнюю лапшу из микроволновки, и максимум, что он получит — "Привет, милый, как ты?" от Айзека, верно? Переждать в комнате даже лушче, чем разбивать самому себе надежды. А если вдруг. Кто не рискует, то не пьет вина! С каждой пройденной ступенькой уверенность Воурата постепенно отходила, возвращались вялость и безразличие. Он заходит на кухню, и... — Поздравляем! — нет праздничных флажков не стенах, нет шариков и кучи разноцветных коробок, но на него единогласно набрасываются все трое, не щадя сил на обьятия, в один голос приветствуя Воурата. — А мы думали, ты и не вылезешь, рак-отшельник! — Эйна хлопает друга по спине, смеясь. Айдж отвечает ей коротким "Спасибо, Несси" и предпочитает переключить свое внимание на блестящую коробку под столом. Сколько бы проблем с глазами у него не быдо, зрение у Воурата как у настоящего охотника — орлиное. Этот взгляд первой замечает Эмбри, ее щеки розовеют. — А-а, вот, это мы тебе... Подарок подготовили, вот... Да. Мы не хотели тебя заваливать ими, мы же, ну, знаем, ты такое не любишь, но у кое-кого — она стреляет глазами в неловко посмеивающегося Уитни — шило в заднице, поэтому мы купили тебе это, да, вот... Ты не злишься? Второй раз за вечер Айджековское сердце колит острая боль, и либо ему так плохо от того, что его друзья могут допустить то, что он может разозлиться на банальную заботу, либо у него скоро случится инфаркт. Одно из двух. — Ой, ну что в... Тоесть, да ну вас, народ, спасибо за привалившее счастье, уж не знаю, что мне теперь с этой красотой делать. — Обычным тоном говорит именинник, поднимая коробку и потряхивая ее в руках. — Что там хоть? — Милый, помнишь, ты говорил, что любишь кататься на роликах? Мы сидели и смотрели фильм недели три назад, и ты это сказал... Ну, вот. Дороги как раз уже хорошие! — улыбается Уитни, заметно нервничая. Придурок. Значит, в коробке ролики? Интересно. Айджек солгал бы, если бы сказал, что готов был зацеловать ребят на месте, но врать он привык, поэтомв отделался короткой улыбкой и вскрыванием оберточной бумаги при помощи пальцев. Можно было списать это на Воуратовскую небрежность, а можно и на желание поскорее посмотреть, что внутри, в любом случае, Айджек никогда не признается, что это было конкретно. Он вскрыл обертку, поставил коробку на стол, снял крышку, и... В коробке лежали ролики, но совсем не такие, которые Воурат ожидал. Не четерёхколесные с тормозами, а с колесиками в один ряд, когечно, выглядящие куда более круто, но все же, это заставило Айджека немного сконфузиться. Как он будет кататься на них? Он же не умеет! Пока Воурат думал, его уже подхватили под белы рученьки и оттащили на улицу, всучили в руки коньки, и сказали "надевай". Ребята устроились на траве, хорошо что даже вечером достаточно тепло и земля еще не промерзла. — Э, народ, ну... Ну че, блять, не умею я на таких! Приколитесь, существует куча видов роликов, и это не тот, сечёте? Я наебнусь раза три пока их надевать только буду. — говорит Айдж, раскинув руки. Знаменитая защитная реакция, что уж поделать. Сразу же на это заявление Эйна достает камеру и готовится снимать. Вот же сучка. — А че, зассал? — Оксфорд решила Воурата добить окончательно. Белобрысый хмурится, дергает носом, и молча садится на асфальт, надевая ролики. Слышно, как смеются девчонки и как их распихивает Айзек, мол, не смущайте его. На удивление, Воурату в новой обувке очень даже удобно когда он сидит. Нигде не жмет, как влитые, еще и цвет красивый... Быстро оторвав себя от любований подарком, Айджек вскакивает на ноги, слишком резко, чтоб понять, что у него нет никакой опоры. Ноги в чёрных джинсовых шортах разъезжаются, Айдж глупо болтает в воздухе руками, пытаясь сохранить рановесие, но это не помогает, он падает на спину, и в секунду своего падение слышит щелчок камеры. В спине отдает глухой болью, еще больнее от того, что он так позорится. Стыдно. Глупо. Глупо, глупо, глупо, глу — Бри, сходи в гараж за наколенниками, пожалуйста. Айдж, давай, вставай, я помогу тебе. — мягкий голос. Родной, ласковый, без насмешки. Воурат цепляется за Уитневскую руку и встаёт. Слышно, как Эмбри глубоко вздыхает, сворачивая в гараж. Расстроилась, что подарок не подошел. — Господи, ну и пылища... — промямлила Робинсон, заходя в гараж. У них тут хранится много вещей — старые коробки, некоторые игрушки Джона, дайвинговское оборудование Эйны, но это все сейчас не нужно, главная цель девушки — найти в этой груде хлама защиту и принести ее на улицу. Она недолго шарится по коробкам, и наконец, находит — в ее руках черный шлем и такие же наколенники, все обклееные наклейками с тиграми. Ох, Господи. Аод ними все это время лежали старые фоторгафии, еще времен их детства, видимо, сложенные туда Айзеком после его большого переезда. Вот Айджек, еще мелкий и щуплый, поймал большую рыбу на речке в лесу, и держит ее, гордый. Вот Эмбри и Айзек возятся на кухне, перемазанные в соусе, готовят лазанью. А ведь Бри так и не запомнила, как ее делать... А вот они все вместе. Обнимаются и смеются, хотя у всех на глазах слезинки, они уже все подростки, а не дети, на заднем фоне стоит плотно загруженная машина. Эту фотографию сделала Рейчел, перед тем как проводить своих детей практически навсегда. Эмюри встрепенулась. Ее ждут. Он кладет фотографии, которые несколько минут перебирала в пальцах, назад, хватает шлем и наколенники и выходит на улицу. С непривычки ее ослепляет ало-бурый закат, и девушка прикрывает глаза рукой, щурится. Она не видит, но слышит звонкий мальчишеский смех, и поддакивание Эйны, уже, кажется снимавшей на видео. — Эй, Бри, глянь как я уже катаюсь! — У Айджека разбиты в кровь колени, у Айзека тоже. Они бегают друг за другом, играют в догонялки, и слышно, как Эмбри глубоко вздыхает, сворачивая ко входу в дом, пора доставать торт. И что, что Айджеку уже восемнадцать? В душе они всегда будут детьми.